Александр ЧУБАРЬЯН:

Наблюдается всплеск интереса к преподаванию истории в школе

Учебник истории – первый путеводитель ребенка в жизнь страны и мира. Чаще всего именно этот источник формирует его базовые представления об обществе, его развитии, традициях и культуре. Не только современные школьники, но и поколение современных родителей сформировались на пособиях под редакцией Александра Огановича Чубарьяна. Для системы российского образования Александр Оганович личность культовая. Под его руководством создавался Федеральный историко-культурный стандарт, выпускаются учебники и задаются научные тренды. Сейчас исследовательский интерес профессора направлен на создание единых международных трудов по главным событиям истории.

– Александр Оганович, на недавней пресс-конференции вы говорили об идее подготовить сборник документов – российских, английских, французских, американских, немецких и др., которые бы показали, как началась Вторая мировая война. В качестве материалов вы предложили использовать только архивы, без привязки к какой-либо идеологии. Началась ли уже работа в этом направлении, какую обратную связь вы получаете?

– Для профессионалов подавляющее большинство документов уже опубликовано в разных странах. Но они изданы в многотомных трудах, многие из них забыты и неизвестны широкой общественности. Поэтому сейчас назрела необходимость создать единый международный сборник, который вполне оправданно мог бы быть издан как в печатном виде, так и в электронном. Главное, чтобы материалы были открыты и доступны каждому. Я уже беседовал со своими коллегами из Германии, Австрии и Франции, они активно поддержали эту идею. В Москве должна состояться большая международная конференция, посвященная 75‑летию окончания Великой Отечественной войны, на которую они в том числе должны приехать. Сейчас также ведутся переговоры с коллегами из Англии, Чехии и Польши. Подготовительная работа уже началась, нам предстоит определиться с хронологическими границами и проработать состав документов. Руководители российских архивов уже также выразили свою заинтересованность данным проектом.

– Во многих своих интервью вы подчеркиваете главенство документа, исследования над политической составляющей для ученого-историка. Но где внутри себя вы проводите границу между объективностью и субъективностью, что вам помогает понять, что в этой ситуации вы не предвзяты?

– Это очень сложный, ключевой вопрос. В идеале было бы неплохо иметь чисто историко-документальную основу всего дела. Но, к сожалению, на практике велик соблазн использовать историю в политической ситуации, это происходит как на уровне внутриполитической борьбы в разных странах, так и на международной арене. Сейчас мы можем наблюдать большой интерес к эпохе начала Второй мировой войны, существует определенное стремление поставить это событие в современный международно-политический контекст. Это сильно усложняет изучение истории. Мы должны ориентироваться прежде всего на документы, насколько это возможно. Хотя их интерпретация – это все равно процесс субъективный и, если угодно, международно-идеологический. Одно от другого отделить трудно. Но максимально стремиться к тому, чтобы просто представлять различные документы, – это возможно.

– Какие требования современный мир предъявляет к учителю истории?

– Что важно для «Учительской газеты»: сейчас во всем мире наблюдается всплеск интереса к преподаванию истории в школе. Это связано с общей неудовлетворенностью подготовкой по этому предмету. В стремлении найти нужные подходы к обучению исторической науке мы не одиноки. В ноябре прошлого года французский президент Эммануэль Макрон выдвинул идею создать проект, observoutuar (по-французски), посвященный совершенствованию преподавания истории в средней школе. В Париж приехали министры образования из разных стран, в том числе наш замминистра, коллеги обсудили будущий проект и подписали соглашение. Реализовывать его предполагают через Совет Европы. Я думаю, что сейчас важно посмотреть, какие усилия и ресурсы будут вкладываться в эту инициативу. В нашей стране существует известный историко-культурный стандарт, который определяет концепцию преподавания истории в средней школе. Недавно на заседании в Казани мы обсуждали, что можно в ней доработать или даже исправить: преобразований требуют и курс истории России, и всеобщая история. Кроме того, 9-10 апреля мы планируем провести международную встречу практикующих преподавателей истории в школе. Это не ученые, не авторы учебников, а учителя. Все они выступят с одной темой, расскажут, как преподают историю Второй мировой войны. Мы встретили положительный отклик со стороны педагогов. Честно говоря, есть еще такая идея – провести в следующем году в России Международный конгресс учителей истории.

– Есть ли какие-либо существенные отличия в преподавании исторической науки у нас и за рубежом?

– Конечно, в первую очередь в отличие от всех других государств мы единственная страна, в которой в одинаковом объеме преподаются наша национальная история и всеобщая история. Античность российские школьники изучают раньше, чем Древнюю Русь. Мои западные коллеги всегда отмечают, что их этот принцип в нашей системе образования восхищает. Когда я им говорю, что у нас всеобщая история начинается с пятого класса, а наша отечественная – с 6‑го, они удивляются. Это первое, что нас отличает. Второе: я посмотрел их учебники, у них довольно политизированный подход, много клише. Надеюсь, наше соглашение с французами, которое мы подписали в прошлом году, развеет некоторые существующие мифы и стереотипы. Мы выбрали 6 тем: Французская буржуазная революция, российская революция, Первая и Вторая мировые войны, история колониализма, события 1989 года. По всем этим вопросам мы готовим методические рекомендации, в которых будет отмечено, как лучше рассказывать школьникам об этих событиях истории. Мы не удовлетворены и тем, как преподается за рубежом история нашей страны – очень усеченно, поверхностно и часто тенденциозно. Есть в этом контексте еще другой вопрос: как преподается история в наших бывших советских республиках. У каждой страны свой концептуальный подход к изучению истории: в Прибалтике одно преподавание, в Молдавии – другое, в Казахстане и Армении – третье…

– Вы часто поднимаете проблему недооцененности гуманитарных знаний. В век информационных технологий это мнение особенно важно. Почему современному обществу нужны гуманитарии, что оно о них не понимает?

– Я вам скажу больше: есть такая точка зрения, что ХХI век – это век гуманитарный. Это правильно, потому что гуманитарные знания создают базу для осознания людьми своей идентичности. Главный смысл идентичности – это история, психология, культура, педагогика. В современном мире активно идет процесс смешивания наук, реализуется множество междисциплинарных проектов. Для нас очень важно соединение гуманитарных, социальных наук с науками естественно-научными. Преодолеть недооценку гуманитарного и социального знания очень важно. Я всегда на этот случай привожу слова нашего президента, который на одном из съездов ректоров сказал, что без гуманитарного знания нет государства. Вот я думаю, что чем больше мы будем этим заниматься, тем лучше.

– Каких изменений, на ваш взгляд, требует современная российская школа?

– Современная школа должна быть в курсе всех изменений в науке и обществе, она должна быть пронизана всеми новшествами и технологиями, передовыми знаниями. Я прекрасно знаком со многими своими коллегами. Они говорят, что невозможно преподавать современную биологию в школе, где нет специального оборудования. Если говорить о гуманитарной составляющей, то нужны другие подходы к преподаванию истории, литературы. Школа должна научить не только знаниям основ науки и фактов, но, самое главное, она должна приучить наших детей самостоятельно мыслить. Если мы говорим о ЕГЭ по истории, но там тестовая часть доведена до минимума, главное – это сочинение. Проблема привития умения самостоятельно оценивать события, самостоятельного выбора, которая стоит перед каждым человеком, мне кажется самой главной задачей школы. Люди должны вступать в жизнь после школы с ощущением понимания смысла жизни и самостоятельной оценки тех или иных событий. Сейчас, к сожалению, выпускникам школ этого часто не хватает. Вот даже эссе, которым мы сейчас заменяем единый госэкзамен, написать могут не все.

– В «Учительскую газету» приходят письма от педагогов, которые рассказывают, как ученики издеваются над ними, оскорбляют, огрызаются и даже бьют. А учитель никак не может себя защитить, иногда вынужден просто уволиться. Что вы по этому поводу думаете, нужно ли защищать учителей от учеников при помощи федерального законодательства?

– Я часто слышу, что агрессивность молодых людей проистекает от того, что им не нравится, как в школах преподают. Но свое недовольство можно выражать по-разному. Школа должна учить ребенка тому, что есть определенная культура человеческого общения, которая исключает насилие и грубость. Что касается тех детей, которые таким образом выражают свои эмоции, то я бы жестко спрашивал с их родителей. Ведь они воспитываются главным образом в семье. А уже в старшей школе они должны отвечать за свои поступки. Нужно приучать людей, что ответом на недовольство преподавания в школе должно быть нормальное реагирование, способность выразить свое мнение. Надо, чтобы и школа изменилась, чтобы она слушала детей. Раньше, когда я учился, вообще не допускалось, чтобы дети могли критиковать учителя, это должно быть в школе, но это должно быть в рамках ответственности каждого, исключать любые антигуманные методы.

– Но это внутри школы, а если говорить о законодательстве?

– Я не уверен, что надо принимать закон о том, что детям нельзя бить учителя. Это странно, но они должны подчиняться общему закону. Если вы вышли на улицу и вас ударили, этот человек попадет под закон об административных правонарушениях.

– Согласно мировой практике в учебники истории не принято включать последние 20 лет, если этот период и описывается, то без оценок. Но что бы вы говорили о последнем российском десятилетии своим ученикам на уроках?

– Мы это обсуждали, когда делали культурно-исторический стандарт, но все-таки приняли решение включить последние 20 лет. Но, на мой взгляд, поскольку эти события близки нам, все, кого мы учим, являются участниками этой жизни прямо или через своих родителей. Поэтому этот раздел мы сделали максимально информативным, без вердиктов и оценок, постарались сухо изложить события. Это не означает, что нельзя давать оценку, но это зависит от учителя, которого я считаю центральной фигурой в школе. Лучше всего, когда ученик может прочитать учебник, в котором изложены факты, и послушать учителя, который ознакомит его с разными точками зрения на тот или иной вопрос.

– В интервью телеканалу «Спас» вы упомянули, что планируете написать мемуары. Могли бы подробнее рассказать об этой вашей цели, что в них войдет? Когда они увидят свет?

– Нет, подробно не буду рассказывать, они выйдут через несколько месяцев.

– По многим вашим интервью видно, что вы человек очень оптимистичный, что, возможно, удивительно для историка. Что помогает вам оставаться таким оптимистом?

– Это вопрос темперамента и воспитания в семье. Отношение к жизни формируется в детстве. Мои коллеги по когнитивным наукам, а я был сторонником создания одного из таких центров, могут нам по-научному объяснить, в каком полушарии созданы нейроны, отвечающие за оптимизм. А оптимизм имеет не только социальную, но и биологическую природу, он помогает людям лучше справляться с трудностями. Упор на негатив усиливает негатив в жизни. Это правильно. Школа тут имеет свои задачи помимо семейных, школа должна прививать детям оптимистическое начало.

Ирина КОРЕЦКАЯ

Досье «УГ»

Александр Оганович Чубарьян – доктор исторических наук, профессор, научный руководитель Института всеобщей истории РАН, президент ГАУГН. По сей день остается одним из ведущих специалистов в России в области новейшей истории Европы и истории международных отношений, является председателем Национального комитета российских историков, а также экспертной комиссии РСОШ по истории и сопредседателем Российского исторического общества. В 2013 году Александр Оганович стал лауреатом Государственной премии России. Его перу принадлежит более 350 научных публикаций, он участвовал в подготовке учебников и пособий по истории, руководил группой Минобрнауки по созданию Федерального историко-культурного стандарта.