На чтение: ≈ 31 мин.С 5 по 7 февраля 2019 года в МГУ имени М.В. Ломоносова проходил Всероссийский съезд учителей и преподавателей химии, посвященный Международному году Периодической таблицы химических элементов. В нем приняли участие более 650 делегатов из 78 регионов России. Мы постарались выяснить у них, какие наиболее серьезные проблемы на сегодняшний день мешают развиваться химическому образованию, препятствуют тому, чтобы дети охотно изучали этот предмет, поступали на соответствующие факультеты, шли в науку и на производство. Как всегда, мы надеялись услышать одно, а услышали и кое-что другое. Впрочем – по порядку и без купюр.
Ирина БИГАЕВА, преподаватель химии Северо-Осетинского госуниверситета:
– Самая главная проблема химического образования – отсутствие четкой государственной программы, которая бы помогла бы учить детей. Это касается сокращения часов, качества учебников, которые нередко отстают от развития науки, это связано с низкими зарплатами педагогов, из-за чего люди вынуждены брать большую нагрузку и не заниматься самообразованием. У людей нет времени на дополнительные занятия с детьми, на ведение кружков, работу с олимпиадниками и так далее.
Константин ЕЖОВ, учитель химии школы №10 Щелково, Московская область:
– Проблема №1 – сокращение часов. Это началось еще в 90-х, тогда мы потеряли часы в 8 классе, а теперь и в 10-11, там тоже по часу. А объем остался. А вторая проблема – олимпиады. Понятно, что 1 часа для подготовки к ним мало, надо где-то искать еще. Плюс очень сложные задания. Учителя не чувствуют отдачи, потому что можно долго заниматься с ребенком, а на олимпиаде он получает всего полбалла. И очень сложно объяснить ребенку и коллегам, что это нормально, а потом продолжать работать в том же направлении. К учебникам претензий нет, у нас замечательные авторы и качественные учебники. Мы занимаемся по Рудзитису, хорошие линии Габриеляна, Кузнецова, Ахметова. Есть возможность выбора.
Наталья СВЯТОГОРОВА, учитель школы №2 Пскова:
– Главная проблема в школе – низкая мотивация учащихся. Предмет у нас сложный, интересов у детей помимо него огромное количество, не у каждого педагога получается увлечь ребят химией. И потом, теорией особо не увлечешь, нужна практика. А тут все упирается в плохое материальное обеспечение, особенно в регионах. У нас в городе только одна школа, 27-я, оснащена по последнему слову, остальные ходят и завидуют ей. Не хватает элементарного – реактивов, пробирок. Ни одна электронная доска, на которой показывают самые эффектные опыты, не заменит живого эксперимента с участием самих школьников. Ребятам надо все посмотреть, потрогать, смешать, отфильтровать. С учебниками проблемы нет, любой литературы предостаточно.
Анна ЛАПАНИК, студентка 1 курса химического факультета МГУ:
– Такие сложные вопросы задаете… Ну, во-первых, химия сама по себе не каждому по силам. Ведь, чтобы ею овладеть, надо хорошо знать физику, математику, информатику. То есть это очень емкий предмет, внутри которого много самых разных направлений. Может, поэтому далеко не все хотят стать химиками. Я вот таких не видела. А мне самой химия понравилась потому, что она красивая, в нее очень много красоты и эмоций. Но моим сверстникам это не интересно, они боятся опытов, говорят, что им это не нужно, ссылаются на то, что они гуманитарии. Причем даже мальчики, их совершенно не интересуют ни взрывы, ни фейерверки, ни бурные реакции. Что касается материальной стороны, то, наверное, это тоже играет роль, потому что какие-то направления востребованы, а потому там и зарплаты хорошие, а другие нет, и там сложно устроиться.
Татьяна КУЗНЕЦОВА, учитель химии школы №2 имени Ж.И. Алферова, Туринск, Свердловская область:
– Интерес к химии в школе падает тогда, когда количество уроков уменьшается. Если у меня в старших классах всего по 1 часу в неделю, то неудивительно, что и количество желающих сдавать ЕГЭ по химии несоизмеримо меньше, чем по другим предметам. Все они понимают, что за 1 час к экзамену хорошо не подготовишься, репетитора нанимать могут не все, поэтому проще вообще не сдавать. Что касается учебников, для меня это не проблема, ведь мы имеем возможность выбора, и, если что-то не нравится, можно работать по другим книгам. А вот нехватка оборудования и реактивов – серьезная проблема. Хорошо тем, кто поступает мудро и не утилизирует химикаты с истекшим сроком годности, у них хотя бы просроченные реактивы есть. А как быть, если старые выбросил, а новых просто нет? Приходится показывать реакцию на экране, а это совсем не то! И еще. В школу поступает новое электронное оборудование, которое открывает, действительно, очень большие перспективы. Например – цифровые лаборатории. Но… То и дело выясняется, что программное обеспечение этих лабораторий не стыкуется с софтом компьютеров и цифровых досок, а поставщики отказываются поддерживать школы. Огромная проблема – отсутствие ставки лаборанта в школе. Чтобы подготовить класс к лабораторной или практической работе, а потом все оперативно убрать, помыть и разложить по полочкам, учителю приходится тратить очень много сил и времени, а когда же отдыхать? И зря говорят, что ИКТ облегчат учителям жизнь. На самом деле, в ряде случаев это не так, ведь химию надо постигать не только головой, но и руками. А сидеть и смотреть, как кто-то экспериментирует, это совсем не то.
Ирина ЧУДИНОВА, методист по химии Кузбасского регионального института повышения квалификации, Кемерово:
– Сейчас при поступлении в вуз химия нужна далеко не везде и далеко не всегда, даже там, где студенты начинают изучать ее уже на первом курсе. А поскольку школьники у нас, с некоторых пор, почти не учат то, что им не нужно для поступления в вуз, понятно, что и химию они постигают по остаточному принципу. Не спорю, другие предметы – та же биология или физика – тоже сложные, но ведь их дети изучают с 5-го класса, а химию – с 8-го, редко – с 7-го. Это очень поздно! Надо гораздо раньше, потому что объем материалов огромный. Есть претензии и к учебникам – несмотря на то, что все они, формально, соответствуют ФГОС, на деле это почти не замечено. Химия – наука практическая, но из-за плохого оснащения школ оборудованием и реактивами дети очень мало работают руками, да и учителя не заинтересованы проводить лабораторные и практические работы, это трудно и сложно, куда проще показать все на экране. В школах нет реактивов и нет денег, чтобы эти реактивы закупать. А у учителей почти не осталось энтузиазма, чтобы пытаться как-то выкручиваться, и они не настолько богаты, чтобы приобретать реактивы самим. Раньше у учителя химии была надбавка за вредность, был лаборант, который помогал ему, теперь ничего этого нет.
Марина ПОНОМАРЕВА, учитель химии школы №117, Нижний Новгород:
– Нам остро не хватает часов. Понимаю, что на это жалуются и другие предметники, но у нас эта проблема достигла критической точки. И очень слабая материальная база! Нужны приборы, реактивы, цифровые лаборатории, посуда. Чтобы развить интерес к химии у детей, надо начинать изучать ее как можно раньше. Может быть, следует усилить химическое ядро в курсе предметов Окружающий мир и Естествознание. Потому что в начальной школе ребята очень активно воспринимают материал и очень охотно проводят различные опыты. Но потом, с годами, интерес падает, и, одновременно, сокращается до минимума количество часов. А в совокупности на выходе мы имеем лишь единичные случаи, когда дети целенаправленно изучают химию и сдают ее на ЕГЭ.
Алексей МАРКИН, доктор химических наук, профессор, заведующий кафедрой физической химии Нижегородского государственного университета имени Лобачевского, учитель химии лицея №40, Нижний Новгород:
– Одна из причин – отсутствие мотивации у детей. В свою очередь, это является следствием недостаточного уровня профессиональной квалификации у самих учителей, которые не в состоянии заинтересовать ребят, помочь им полюбить химию, неумение популяризовать науку. Сейчас мало кто ведет факультативы и кружки, а если и ведут, то, к сожалению, сводится это все не к развитию познавательной активности, а к подготовке к ЕГЭ. Мне кажется, система “Кванториумов” призвана спасти ситуацию, поскольку там ребята занимаются именно научными исследованиями. Но я бы не стал изображать все так, будто проблемы у нас только с химией, а в остальном полный порядок. На самом деле, это системный кризис, связанный с общим падением интереса к естественно-научным дисциплинам. А связано это, не в последнюю очередь, с тем, что и у школьных учителей, и у вузовских преподавателей сегодня огромное количество времени уходит на работу, никак не связанную ни с преподаванием, ни с исследованиями. Это чисто бумажные отчетные дела, и они отнимают кучу сил, которые мы могли бы и должны были бы отдать реальной работе с людьми. Кроме того, химия, физика, биология – предметы, в кабинетах которых предусмотрены лаборантские комнаты, где хранятся приборы, реактивы, оборудование. То есть на все это нужно много денег, причем постоянно, а это в условиях оптимизации расходов просто не выгодно. Поэтому делают ставку на развитие виртуальных лабораторий и проведение опытов на экране, а не в реальности. А страдает не только качество образования, страдает интерес к предмету как таковому.
Александр ШУМИЛИН, доцент Института повышения квалификации работников образования Тульской области:
– Главная проблема – низкая мотивация детей и родителей. Хотя это касается не только химии, но и всех прочих предметов. И тут уже чистым увеличением количества часов не спастись, потому что, как показывает практика, если в школе 5-8 уроков химии в неделю, но проводятся они неинтересно, результат будет не только низким, но, возможно, даже отрицательным, то есть интерес будет просто убит напрочь. И наоборот, нередко на олимпиадах побеждают дети именно из тех школ, где химии минимум, зато там работают люди, способные окрылить, воодушевить детей к тому, чтобы те сами начали что-то учить, искать, исследовать. Согласен, “Кванториумы” – это замечательно, они позволяют детям развить интерес к предметам. Но тут, как и в образовании в целом, надо делать скидку на отсроченные результаты. То есть эффект от создания подобных центров может проявиться лишь через годы, и наивно ждать от них какой-то сиюминутной отдачи, мгновенного эффекта.
Галина СЕМКИНА, учитель химии школы-интерната №53, Новоуральск, Свердловская область:
– Химию нужно начать преподавать, как минимум, на год раньше. У ребенка тогда еще горят глаза. А позже угасают. И надо переоснастить все школьные лаборатории, потому что не хватает ни посуды, ни реактивов, ни приборов. А вообще, в самом обществе, на массово-обывательском уровне нет интереса к химии вообще. И это даже несмотря на то, что химия сейчас везде, и в пище, и в одежде, и в быту. Но дети все равно убеждены, что химия им не понадобится и учить ее не надо. По-моему, тут явная недоработка младшей школы, потому что, когда мы начинаем плотно работать с начальными классами, в среднюю школу они приходят гораздо более мотивированными. Но этим же должны заниматься не мы, а наши коллеги из началки. А работать, на самом деле, можно по любой программе и по любым учебникам, тут все зависит от мастерства преподавателя.
Георгий ЛИСИЧКИН, заведующий лабораторией химии поверхности химического факультета МГУ:
– Самая главная причина отсутствия мотивации изучать химию у детей – это хемофобия, которая усиленно раздувается стремящимися за сенсациями журналистами. Где какой взрыв, пожар, авария, техногенная катастрофа, теракт, сразу же обвиняется химия, мол, если бы она, ничего бы этого не было. Однако почему-то всегда забывают уточнить, что в подавляющем большинстве случаев подобные трагедии лишь следствие проявления человеческого фактора, как правило – низкой компетенции отдельных граждан, и что, если бы люди все делали, как надо (то есть хорошо бы знали свои обязанности), никаких бы печальных последствий не было. Кроме того, свою роль играет непродуманное содержание химического образования в школе. Ну как вообще это возможно, чтобы такой сложный предмет в старших классах изучался всего ОДИН час в неделю?! Это просто несерьезно. Да и сама школьная химия сегодня слишком затеоретизирована, оторвана от реальности, дети не понимают, какое отношение изучаемый материал имеет к жизни. А еще, мне кажется, серьезную роль во всем этом играет отсутствие какой-либо внятной идеологии на государственном уровне, когда не понятно, что и зачем развивать, кому и для чего нужна химия, если всем правит бизнес, а химики зарабатывают несравненно меньше, чем юристы и экономисты. Если мы хотим строить по-настоящему независимое и сильное государство, нам нужно собственное производство медикаментов, боеприпасов, тканей, строительных материалов и всего остального, а без химии сделать это невозможно! Равно как и без физики, математики, биологии и так далее.
Анна КРАШЕНИННИКОВА, учитель химии гимназии города Вольска, Саратовская область:
– Главная причина – недостаточно часов, особенно на начальном этапе, и перегрузка программы огромным количеством материала. Самое грустное, что, когда мы только начинаем изучать предмет, у детей наблюдается явный интерес, они любят опыты, им нравится проводить эксперименты. Но потом, когда приходится учить формулы, составлять уравнения, решать задачи, все это уходит. А это, в свою очередь, напрямую связано с тем, как в школе преподается физика и математика, потому что вычисления и расчеты – основа всех задач. И здесь мы упираемся в проблему личности учителя. Иногда человек работает долгие годы в школе, но его ученики не любят предмет, а порой выпускник вуза приходит к детям и сразу же становится объектом обожания, ребята с радостью идут на уроки и охотно изучают химию. Полагаю, тут надо серьезно пересмотреть систему отбора в педвузы и подготовки будущих педагогов.
Олег КОЛЯСНИКОВ, учитель химии, СУНЦ МГУ:
– Главная проблема – слабая востребованность выпускников химических факультетов по специальности. То есть им попросту сложно трудоустроиться. А если так, то наблюдается переизбыток безработных химиков, что вызывает уменьшение набора в химические вузы и, как результат, снижение количества детей, мотивированных на изучение химии в школе. Также могу отметить слабую материальную базу. Химия – наука экспериментальная, однако в большинстве школ России химический эксперимент де факто умер. А только теоретический подход к изучению химии дает меньший результат, чем нам хотелось бы. Учитель сегодня учит тому, что будут спрашивать на экзаменах. Но ведь эксперимент до последнего момента на экзаменах отсутствовал вообще, поэтому и отношение к нему было соответствующим. Это только сейчас начали говорить о том, что в ОГЭ и ЕГЭ следует ввести экспериментальную часть. Да, это может оживить интерес к практической работе на уроках и во внеурочной деятельности. Но и там тоже есть свои проблемы. Наконец, не секрет, что сегодня ЕГЭ по химии сдают порядка 10% детей в целом по стране, остальным же это попросту не надо, и они этот предмет последние два года почти не учат. А в результате – деградация химического образования в целом.
Виктория ЕЛЕСИНА, преподаватель химии Бийского технологического института, Алтайский край:
– Из-за малого количества часов и большого количества информации дети не усваивают большую часть материала. Но ведь химия – не та наука, где с этим можно смириться, потому что, если человек не усвоил что-либо на этом уроке, на следующем он не поймет еще больше, поскольку ему не будет доставать базовых знаний. В итоге накапливается масса непонятого материала, который мешает усвоению нового, растет ощущение неуспешности и интерес к предмету пропадает. И выйти из этого порочного круга можно только путем увеличения часов на изучение, потому что уменьшить объем изучаемого материала невозможно, оттуда и так уже выбросили все, что только можно. Другая проблема – очень большая нагрузка на учителя, которому нужно подготовить и провести все лабораторные работы, предусмотренные по программе. Сделать это без помощи лаборанта невероятно трудно, поэтому, как правило, редко кто проводит все в полном объеме. Да и с реактивами проблема, их хронически не хватает, причем как в школе, так и в вузе. А на выходе мы получаем низкую мотивацию. И ее никак не может повысить тот факт, что на химических факультетах в вузах мало бюджетных мест, что у выпускников есть реальные проблемы с трудоустройством, что, даже устроившись, молодой специалист может рассчитывать только на маленькую зарплату и порой ему даже не могут предложить общежития…
Ольга ШЕВЛЯК, учитель химии лицея №8, Ставрополь:
– Надо что-то менять в подаче материала на уроках в школе. Детям бывает сложно понять, что от них хочет учитель. Это проблема кадров. А вот с учебниками, наоборот, все хорошо. Но на химфаки идут все меньше. И если идут, то качество подготовки абитуриента вызывает массу вопросов. Оснащенность кабинетов химии – это особая проблема. Есть ставка на цифровизацию, когда все реакции проводят в виртуальном пространстве. А ведь детям надо дать возможность потрогать, поработать с прибором, прилить, зажечь, помешать! И не надо бояться, что они что-то не так сделают. Нужно воспитывать разносторонне развитого человека, а не паиньку, которого от всего оберегают.
Мадина АЛЕРОЕВА, учитель химии школы №20, Малгобек, Республика Ингушетия:
– Специфика предмета такова, что он не всем дается, даже тем, кто ее любит. Кроме того, есть и региональные проблемы – например, не везде по стране все нормально с материальной базой, оборудованием. И если сравнивать нашу республику с Москвой, то все понятно. Ребята мало интересуются химией, в том числе, и потому, что они не видят для себя перспектив развития, трудоустройства. Да, у нас добывают нефть, развита нефтехимическая промышленность. Но все вакансии заняты, а готовить специалистов для других регионов не всегда экономически оправдано, да и не каждый готов поехать куда-то далеко от дома…
Александр СОБОЛЕВ, преподаватель химии Тверского государственного технического университета:
– Общий уровень детей вызывает настороженность. С введением нового ФГОС к нам приходят дети, мягко говоря, не такие, какие нам нужны. При этом, формально, к самому ФГОС никаких претензий нет, там все хорошо. Но вот уровень подготовки абитуриентов, увы, довольно низкий. Возможно, все это следствие бесконечной модернизации, серии непрерывных изменений в системе образования. Но ведь изменилось и отношение к интеллектуальному труду в обществе в целом, этот тоже нужно учитывать.
Денис ИСАЕВ, заместитель директора школы №43, учитель химии, Тверская область:
– Сравнивая своих выпускников 20 лет назад и нынешних школьников я делаю вывод не в пользу последних. Сегодня дети все целиком погружены в социальные сети, в гаджеты. И все мышление у них форматировано именно под новую реальность. Для них урок – уже не основной источник информации, им совсем не интересно проводить эксперимент, чтобы понять, что же получится в итоге, потому что им не составляет труда тут же погуглить и выяснить это. Если раньше ребята хотели что-то узнать на уроке, то теперь они довольно пассивны, ибо знают – все ответы есть там, в сети, и можно в любой момент оттуда вытащить все, что надо. Неудивительно, что многие ребята даже не пытаются напрячь мозги и вникнуть в суть задачи, ведь если есть задача, значит, есть и ее решение, то есть надо просто правильно составить поисковый запрос…
Андрей СУТЯГИН, заведующий кафедрой химии Южноуральского государственного гуманитарно-педагогического университета, Челябинск:
– Что касается вузов, то нам очень мешают постоянно меняющиеся образовательные стандарты. Начинаем готовить по одним, продолжаем по другим, заканчиваем по третьим. Все это сильно напрягает и преподавателей, и студентов. Нам постоянно приходится переделывать документы, программы, учебные планы, это отвлекает от учебного процесса. И когда студенты переходят из вуза в вуз, тоже возникают проблемы из-за нестыковки планов и программ. Если же говорить о школе, то я вижу главную проблему в чрезмерном упоре на проектную деятельность. Все-таки ее нужно реализовать в меньшем объеме, да и то, только с теми, кто имеет к ней интерес и предрасположенность. Остальным же надо предоставить возможность выбора, чтобы он занимался тем, что ему по душе. А у нас почему-то считают, что если всех запихнуть в проект, то всем оно будет на пользу. С одаренными тоже проблема – они тянут везде, поэтому их все и нагружают, таскают то на одну олимпиаду, то на другую. Так недолго и перегореть. Реальная проблема – какая-то глупость с реактивами. Почему-то целый ряд реактивов сейчас просто запрещен, хотя именно с ними всегда проводились самые эффектные (а потому самые интересные) опыты. Например – концентрированная серная кислота, перманганат калия, бертоллетова соль и так далее. И я категорически против перевода эксперимента в цифровую плоскость. Эксперимент должен быть живым!
Алла ОСИПОВА, доцент кафедры неорганической химии и биофизики Санкт-Петербургской государственной академии ветеринарной медицины:
– Самая главная проблема – документы, которые требуют от учителей и преподавателей вузов для проведения экспериментов. Мы бы, может, и хотели бы проводить опыты, но мы этого не можем делать, потому что на нас наложено множество ограничений и запретов. То кислота не той концентрации, то у реактивов срок годности истек, то условия хранения не соответствуют требованиям. И получается, что мы вынуждены объяснять химию на пальцах и только в теории. Понимаю, проверяющие органы хотели, как лучше, но, как всегда, переусердствовали. Например, у нас на аналитической химии есть так называемая перманганатометрия. Но мы не можем ее проводить, потому что перманганат калия запрещен. Приходится ограничиваться теорией. А какой интерес от этого студентам? Кстати, выскажу непопулярную точку зрения, но, по моим наблюдениям, в последнее время уровень подготовки абитуриентов повысился. Наверное, это связано с тем, что мы прошли демографическую яму, когда были вынуждены набирать всех подряд, и теперь в вуз идут наиболее мотивированные ребята, в вузы хороший конкурс. Что же касается ЕГЭ, то лет 5 назад я считала, что он убивает наше образование. А сейчас у меня 20 групп в параллели, и я вижу, что студенты в целом лучше ориентируются в материале. Сами они говорят, что все это именно благодаря упорной подготовке к ЕГЭ в старших классах. Но, возможно, это результат положительных изменений в самом ЕГЭ, который становится более живым и практико-ориентированным.
Фото Вадима Мелешко
Выбор читателей
Комментарии