Знакомая картина. Мальчик стоит, опустив голову, а учительница устало спрашивает:

– Скажи, для кого ты учишься? Для меня?

– Для себя, – быстро отвечает он, испытывая облегчение, что скоро неприятный разговор закончится.

Вопрос “Для кого ты учишься?” почему-то чаще всего задают в конце. Задают любому провинившемуся, независимо от степени вины.

М

И вот у меня возникает вопрос, пусть он не покажется таким уж наивным (наивный он только с первого взгляда). Итак, для чего ученик учится?

Для кого – ясно. Конечно, для себя, для своего будущего. Он, похоже, пока этого не понял, но поймет потом. А нам, взрослым, хочется, чтобы понял быстрее. И тогда мы говорим: “Учи английский. Вырастешь, будешь переводчицей, отличная профессия, поедешь за границу”. Давайте здесь остановимся и подумаем. А если девочка по тем или иным причинам не станет переводчицей? Тогда английский язык можно не учить? И еще: если ее мечта действительно стать переводчицей, надо ли ей учить химию или решать примеры по алгебре?

Обычно с таких размышлений начинается бунт ученика: это мне пригодится, а вот это не пригодится никогда, и не стану забивать себе голову, и не заставляйте меня.

Пригодится – не пригодится. Вроде резонно отбросить лишнее, время всем дорого, силы зря тратить никто не любит. Вот только пригодится или не пригодится, откуда нам знать?

В юности одна девушка твердо решила: стану журналистом. Налегала на гуманитарные предметы, а по математике-физике еле-еле на тройки… Поступила в университет. И вот она взрослая, неплохой журналист. Да только одно мучает: в газете, где она работает, надо писать статьи по экономике. А как же сегодня без этого?

Ее дочь подросла, мечтает о юридическом факультете. А математика? И мама твердо настаивает: “Даже не думай, не наступай на те же грабли. Пригодится – не пригодится, никто не знает. Все пригодится, знай побольше”.

Но если так, то и перед учителем стоит проблема – научить ребенка любить учиться. Чтобы он увлекался самим процессом познавания. Возможно ли это? Не утопия ли? Думаю, что это трудно, но все же возможно. Почему берусь утверждать такое? А потому, что верю в вечное человеческое стремление познавать, детское стремление, оно у всех. И, может быть, мы сами убиваем его потом скукой уроков или серостью, казенностью учебников?

Были же на свете люди, не ставившие утилитарных задач (я вовсе не хочу сказать, что эти задачи низкие, просто разговор у нас о другом). Учился, скажем, в лицее будущий гений – Пушкин. Для чего? Чтобы стать великим русским поэтом? Нет же, на поэтов ни в каком лицее не учат. Он учился, чтобы стать высокообразованным человеком, и стал.

А друг Пушкина, Кюхельбекер, Кюхля, как звали его друзья! В Шлиссельбургской крепости он сидел в одиночной камере. Иногда ему давали бумагу, и тогда он писал пьесы на древнегреческом языке. Потом в камеру входил надзиратель, сгребал со столика бумаги, кидал их все в мешок и уносил навсегда. И Кюхельбекер знал, что никто не увидит его пьес. И что же он делал дальше? Он писал опять. Зачем? Почему? Думаю, для того, чтобы не отупеть в тюрьме. Потому что, пока ты живешь умной жизнью, над тобой не властны самые тяжкие обстоятельства. Ты человек, со своим достоинством. Может быть, арестованному потому и не дают письменных принадлежностей вдоволь. Хотят сломить. Не живи умом, живи страхами, тоской, одиночеством. Вот, значит, от чего могут спасти интеллектуальные занятия.

Однажды я пришла в гости и сразу увидела мальчика лет шести. Он с упоением читал.

– Что ты читаешь? – спросила я.

Он повернул в мою сторону обложку, это был учебник химии для восьмого класса. Ребенку было интересно, он увлекся. Вундеркинд? Да нет, обычный парень, теперь ему пятнадцать, и его интересы не в химии. Но ведь может, значит, увлечь мальчишку и химия. Что же мы сразу спешим решить: учиться дети не любят, не хотят.

Один умный компьютерный юноша стал допускать свойственный его возрасту перекос. Точные науки знает в школе блестяще, а стихов не учит, книги читает с пятого на десятое и сочинение не сдаст, пока гром не грянет. Знакомая картина? Как исправить? Взялись за него сразу и мама, и школа. Был такой разговор. Слесарь приходит в дом и чинит водопроводный кран. Чтобы поменять прокладку, не надо знать Лермонтова. Но чтобы видеть и понимать мир вокруг себя, разбираться в сложных человеческих отношениях, в себе, наконец (хотя бы для того, чтобы понять, к чему лежит твоя душа), мало уметь разобрать кран. Значит, ты, молодой человек, решай, какую ты выбираешь жизнь – образованного, духовно богатого и много знающего человека или ограниченного гайками и проводами. В этом случае не важно, компьютер, бульдозер, газонокосилка или бухгалтерский учет. Важно, что ставишь сам на своем пути предел, останавливаешься в развитии. Обедняешь свою жизнь духовно.

Людмила МАТВЕЕВА