Злые игры. или Ребенок – зеркало семьи

Одна моя знакомая учительница истории, назовем ее Лидия Михайловна Смирнова, уже около 25 лет работает в школе. Когда она только начинала свою педагогическую деятельность, а было это еще в советские времена, один из десятых классов (кстати, самый положительный в школе) сыграл с ней злую шутку.

Ровно в 7.50 Лидия Михайловна впустила 10-й «А» в кабинет готовиться к первому уроку, а сама ушла в учительскую. «Ашников» в школе любили: дети активные, ненаглые (в общей массе), все хорошо учатся – одним словом, в наши дни он вполне потянул бы на какой-нибудь гимназический профильный. Книжки с дневниками все достали довольно быстро, и началась обычная возня подросших оболтусов: шуточки, анекдотики, отбирания ручек и ластиков, повизгивание девчонок, похохатывание ребят – все, как обычно бывает перед историей. Больше всех во всеобщем ликовании усердствовал Олег. Именно он за несколько секунд до звонка крикнул на весь класс провокационное: «Кто первый встанет, тот – …!» Слово было плохое, непечатное. Класс «гыгыкнул», кто-то поморщился («Ох уж этот Сидоров!»). Но звонок уже звенел, а учительница, войдя, прикрывала за собой дверь. Выкрика она не слышала, класс сидел тихо.

Лидия Михайловна, как обычно, встала перед всеми, коснувшись руками края учительского стола: «Доброе утро!» Ответом ей были тишина и сидевшие на своих местах ученики. Сидели все до одного, внимательно разглядывая крышки столов.

– Здравствуйте! – в ответ опять молчание, склоненные головы и спрятанные взгляды. – Ребята, в чем дело? Что-то случилось?..

Все, что произошло дальше, потом никто толком объяснить не мог. 16-17-летние девушки и юноши упрямо продолжали сидеть и молчать, тупо глядя вниз или в сторону, лишь бы не столкнуться взглядом с Лидией Михайловной. Она прошла к окну, потом снова вернулась:

– Может, я вас чем-то обидела? Вы не хотите со мной здороваться?.. Не хотите поприветствовать своего учителя?! Или вы объявили мне бойкот? Скажите хотя бы, за что?.. – не получив никакого ответа, она почти выбежала из кабинета.

Через пять минут в класс вошли директор и завуч. И хотя за несколько секунд до этого одноклассники назвали Сидорова «сам ты это слово, а мы – дураки, потому что Лиду довели!», тем не менее при виде взрослых никто не поднялся.

Директор разрешил ситуацию быстро. В те времена в школах вовсю использовались радиоузлы, а перед первым уроком все делали зарядку. 10-й «А» зарядку не делал, радио молчало, и директор попросил Сомову Наташу встать и включить радио. Деваться было некуда, Наташа поднялась с места, радио заработало, класс вздохнул, словно освободившись. На вопрос директора: «Что, так и будем сидеть?» – все дружно встали.

Урок был сорван, директор с завучем прорабатывали 10-й «А» минут 20, сначала без Лидии Михайловны, потом в ее присутствии. Ученики признались, что причиной всему стала игра, точнее, выкрик: «Кто первый встанет, тот – дурак». Не сказали две вещи: что слово было не «дурак», а гораздо похуже, и второе – кто первым крикнул («стучать» нехорошо – это знали все). Правда, классная руководительница (ее тоже вызвали на сорванную историю) потом догадалась, кто был зачинщиком. Но это было гораздо позже.

Вечером в 10-м «А» провели родительское собрание со строгой всеобщей явкой, на котором присутствовали также дети, завуч, Лидия Михайловна и классный руководитель, директор тоже заходил. Десятиклассники дважды попросили прощения у учительницы истории: одно от имени юношей, второе – от девушек. Первых ругали за то, как они могли обидеть учительницу, да к тому же женщину?! А вторых – как они могли равнодушно сидеть и допустить, чтобы так бессердечно обижали Лидию Михайловну?!

Они повинились, она их простила, но до сих пор помнит ту ужасающую безответную тишину и 32 пары настойчиво прячущихся глаз.

Комментарий психолога

Ольга Проскурина работает психологом многоуровневого общеобразовательного комплекса № 2 города Воронежа, имеет среднее медицинское образование и высшее психологическое. Мы попросили Ольгу Владимировну рассказать, с какими конфликтами ей чаще всего приходится сталкиваться в школе, а заодно прокомментировать ситуацию, в которую несколько лет назад попала Лидия Михайловна.

– В моей практике больше всего конфликтных моментов, которые происходят между учителями и родителями. Ребенок в этих случаях выступает как посредник, он жалуется, что на него давят родители и при этом его не слышит учитель.

Понятно, что каждый из нас имеет свое мнение. Есть жизненный опыт, симпатии и антипатии, и человек опирается на них. Но надо всегда помнить, что все проистекает из семьи. Как воспитываем, так и получается. А когда говоришь об этом родителям, они реагируют часто одинаково: такого быть не может! С моим-то ребенком! На самом деле ребенок – зеркало семьи. По его поведению четко видно, что происходит в семье. Он сидит на уроке, и учитель видит: у него не просто невротические реакции (ногти грызет), а все гораздо серьезнее: он переживает, дома на него «жмут», требуют результатов, а он не справляется. И начинает изворачиваться, лавировать между родителями и учителем.

При этом мало кто из родителей учитывает, в какое время растут наши дети. Здесь и технический прогресс, и перегрузки, к тому же здоровье большинства детей не очень хорошее, точнее было бы сказать, что здоровых практически нет. Энцефалопатия почти у каждого, и последствия остаются на долгие годы. Ведь медицина их не исправляет, ребенка надо реабилитировать в течение долгого времени, но этого не делают. В итоге получаем изменения в поведенческих реакциях. Ребенок становится немного не такой, каким мы хотим его видеть. Родители предъявляют к нему повышенные требования.

Ситуацию, в какой оказалась Лидия Михайловна, я бы прокомментировала так. Учителю можно было повести себя по-разному. Ведь сразу понятно, в классе что-то не так: или забастовка, или игра. Если до этого отношения складывались хорошо, значит, игра (но надо быть готовым и к непредвиденной забастовке). То, что учитель не сдержался, а именно так можно охарактеризовать ее волнение, вызов директора и завуча, это, скорее всего, объясняется возрастом. Молодой начинающий учитель воспринял поведение класса как оскорбление и неуважение к себе. Да, дети действительно проявили неуважение. Но надо было сдержаться, поговорить, объясниться. Можно было как бы доиграть с классом: «Хорошо, я тоже сяду с вами, будем вести урок сидя». Но на самом деле надо было не урок вести, а поработать с детьми, дать им понять, что вам обидно. Ведь все равно урок сорван, настроение не то. Можно было самой попытаться мягко выйти из сложной ситуации, например, поднять ученика и отослать за журналом или за мелом, то есть найти причину, которая подняла бы с места кого-то из детей. Когда доходишь до директора – это плохо. Всегда надо начинать с себя, пускать в ход все свои знания и опыт! Директор и завуч – это крайняя мера, и хорошо, когда до нее не доходит.