Жизнь замечательных идей

От опытов на крысах к новой педагогике

Ребенка нужно обучать до его рождения

60-е годы кибернетика, медицина, физиология перемешивались, срастаясь так, что физиологи уже не могли двигаться дальше без помощи автоматики, а авторы оригинальных электронных устройств должны были осваивать на ходу результаты последних исследований физиологов. Новая эра, казалось, начинается и для педагогики. Лучшим учителем, способным обьективно оценить своеобразие работы мозга конкретного ребенка и соответственно предложить этому мозгу посильные развивающие задачи, должно было – вот-вот! – стать электронное обучающее устройство. Последний период жизни блистательного ученого и организатора науки Акселя Ивановича Берга почти целиком был посвящен программированному обучению. Работы П.Я.Гальперина и Н.Ф.Талызиной, их попытки разложить процесс познания на отдельные “умственные действия” и, предложив последовательно совершать их каждому ребенку добиться всеобщей высокой успеваемости, вызывали общий интерес и острейшие дискуссии. Пожалуй, впервые профессия учителя осмысливалась так всесторонне, заинтересованно и глубоко самыми разными специалистами. Своеобразную черту под этими спорами подвел тогда академик Алексей Андреевич Ляпунов. Безусловно, соглашаясь с тем, что содержание учебных программ нуждается в коренном пересмотре, как и сами формы обучения, что школы пора оснастить современной техникой, тем не менее “никакой массовой работы по внедрению программированного обучения проводить не следует, – писал он. – Изучение человеческой психики далеко еще не достаточно для того, чтобы на него можно было опереться при составлении различных вариантов обучающих алгоритмов”.

С тех пор вопрос о программированном обучении был отложен до лучших времен, когда и уровень развития техники станет выше, и наши знания о психике ребенка – богаче. В последние десятилетия в широких кругах педагогической общественности к нему не возвращались, обсуждая альтернативные авторские программы, методики и учебные планы. И вдруг в лаборатории нейрофизиологии ребенка Института эволюционной физиологии и биохимии имени И.М.Сеченова, вроде бы вдалеке от магистральных путей развития педагогики, я слышу вновь об управляемом (почти программированном!) обучении. Только теперь речь идет не о школьных программах, а об обучении ребенка, начиная с… внутриутробного периода.

“Именно с внутриутробного!” – Александр Николаевич сразу вооружает меня своей книжкой “Как заказать сновидение”, на которую я для начала и сошлюсь. Основываясь на результатах многочисленных исследований, теперь можно утверждать, что “мозг неродившегося ребенка, начиная с 3 и 4 месяцев после зачатия, уже способен находиться по меньшей мере на трех функциональных уровнях активности. Это две разновидности сна – спокойный и активный, и – состояние бодрствования”. Теперь широко известны наблюдения американских психологов, отмечающих, что грудные дети, например, способны узнавать сказку, многократно прочитанную им вслух задолго до рождения, музыку, которую слушала мама во время беременности. Массовый эксперимент в Америке показал, что если с плодом начинают общаться в 5-6 месяцев (с нежного похлопывания, ласкового знакомства: я – твоя мама, я – папа), то многие младенцы рождаются на редкость одаренными. Некоторые из них начинают произносить первые слова уже в 4 месяца после рождения. В 7 месяцев начинают ходить, а в 13 – свободно выговаривают некоторые трудные слова.

В лаборатории Шеповальникова проводились и собственные весьма любопытные опыты. С помощью гипноза взрослых людей удавалось возвращать в раннее младенческое и даже внутриутробное состояние. Получены результаты, демонстрирующие способность мозга хранить всю усвоенную информацию.

А дальше… Дальше Александр Николаевич берет чистые листы бумаги и начинает рисовать. Он отмечает на условном изображении мозга участки активности, которые хорошо фиксируются с помощью энцефалограмм. “Глядя на эти картинки, мы можем теперь достаточно точно сказать, что делал ребенок в момент исследования: вспоминал стихи или, скажем, считал в уме, – говорит профессор, стараясь обьяснять как можно доходчивее. – В то же время не только мы, но и другие ученые отмечают наличие у маленьких детей так называемых зон ожидания. Это участки мозга, вполне готовые к восприятию информации и ждущие развития. Если их не загрузить вовремя, не включить в работу, начнется процесс атрофии от бездействия”.

Речь идет уже не только о том, что новорожденных не следует туго пеленать, сильно ограничивая движения, и держать в первые сутки подальше от матери, как многие десятилетия делалось в наших роддомах. Но именно в первые дни, недели, месяцы с ними следует много разговаривать, петь, смеяться, брать на руки, давать им в руки погремушки и все, что малышу захочется (если это, конечно, не опасно). “Информационный поток – это вся сумма ощущений: тактильные, слуховые, зрительные”, – подтверждает Александр Николаевич. И опять рисует. Уже не схему мозга, а график, изображающий усвоение информации ребенком от рождения до десяти и выше лет. До трех лет – это прямая, рвущаяся вверх примерно под углом 45 градусов, а дальше – почти вполовину меньше. То есть яркая игрушка, своевременно подброшенная младенцу в руки и “на зубок”, может сыграть в его развитии роль несравнимо большую, чем самая умная книга в 10 лет.

Более того, по словам Шеповальникова, грамотный анализ психофизиологических данных позволяет ученым достаточно точно определять периоды, наиболее благоприятные для занятий счетом, музыкой, рисованием или чтением. Впрочем, внимательные родители и талантливые педагоги всегда замечают, какие дела больше нравятся ребенку, и стараются максимально использовать его интерес для обучения. Новость тут в том, что, если сейчас малыш много и увлеченно рисует, не следует торопиться с выводом: растет художник. И не стоит расстраиваться, когда он вдруг забросит карандаши, краски и начнет приставать с бесконечными “сколько будет семь плюс два? а девять плюс пять?” Или будет азартно с утра до вечера строить замки из песка. Если взрослые вовремя не предоставят ему возможность заняться именно тем, чем хочется, полезное желание может пропасть навсегда. И ладно бы это касалось только палитры увлечений! Но Шеповальников и его коллеги утверждают: если остаются незагруженными какие-то участки мозга, вовремя (!) не получают пищи приготовленные природой связи, не включаются функции, то период, наиболее благоприятный для развития, проходит необратимо. Пример Маугли показывает, что, если речь не сформирована вовремя, можно потом научить человека произносить слова и фразы. Но полноценной, свободной речи уже не получится. “Музыкальный слух можно развить у каждого. Но – только до трех лет, – рисует жирную тройку Александр Николаевич и настойчиво повторяет. – Неразвитые своевременно способности угасают!” Вполне возможно, считает Шеповальников, позже, в школе, ребенок будет очень стараться, возьмет на себя любую нагрузку, но цена может оказаться слишком высокой. Результатом станет не столько высокая образованность, сколько “неизвестно откуда взявшиеся” болезни.

В то же время доказано, что способности, получившие поддержку на ранних стадиях жизни, развиваются потом не в арифметической, а в геометрической прогрессии. Американская программа “Бэби +” и достижения наших энтузиастов раннего развития доказывают, что гармонично развитый ребенок чаще становится яркой личностью, успешно преодолевающей самые непредсказуемые препятствия. А при правильной медико-педагогической коррекции слабый ум можно поднять до среднего, средний – до хорошего, хорошему же помочь развиться до талантливого, если не упускать ранний период его развития. Но, как подчеркивает Шеповальников, важна и дозировка: следует не только вовремя загрузить, но и не перегружать развивающийся мозг. И так же своевременно дать возможность ребенку переменить занятие, если ему захочется кормить цыплят, а не складывать слова из кубиков.

Но если все так сложно, каждый развивается в своем темпе, интересы чередуются весьма причудливо, у всех по-разному, как справиться с этим многообразием реально, скажем, воспитателю детского сада? Есть ли какие-то общие закономерности, рекомендации?

“Никаких конкретных рекомендаций пока быть не может, – отвечает Александр Николаевич. – Для начала следовало бы обобщить и осмыслить весь опыт, накопленный лучшими педагогами-практиками, сопоставить его с тем, что известно науке. Организовать для этого мощный международный центр раннего гармоничного развития личности. Такой проект уже есть. Мы готовы позаботиться о научном обеспечении на самом высоком уровне, с учетом мировых достижений. Ассоциация педагогов-новаторов берет на себя привлечение к эксперименту талантливых практиков. Гарантирую, что через несколько месяцев в наш центр уже могли бы приходить и родители, и воспитатели, и учителя. Консультироваться, знакомиться с работой, выбирать подходящие методики. Ведь проблем с обучением, особенно в обычных микрорайонных школах, становится все больше”.

Итак, Институт эволюционной физиологии и биохимии. Фундаментальная наука. Теория. Подопытные обезьяны, крысы. И вдруг – практические консультации для родителей, педагогов, заботы о программах и способах обучения. Нормально ли? В ответ на эти соображения Шеповальников торжественно дает мне почитать вводную лекцию основателя института академика Леона Абгаровича Орбели. Подчеркивает в ней строки, где говорится об эволюции развития, происходящей в наши дни, о новых технических, экологических и прочих условиях, которые заставляют физиологов быть не только теоретиками, но непременно практиками. Убедительно. Однако я-то все равно уверена, что обьяснение в данном случае следует искать совсем не в изречениях Орбели, Берга или еще кого-то мудрого. Шеповальников – сын преподавателя интерната для слепых детей, внук профессора педиатра, физиолога (в семье и сейчас хранится личное письмо И.П.Павлова к деду) и директора гимназии, которая так и осталась в истории гимназией Шеповальникова, видимо, просто “генетически” не может не интересоваться педагогикой. Не может тем более, что она давно и остро нуждается в помощи физиологов. Сейчас – особенно: больных детей становится больше, школьные нагрузки выше и требование индивидуализации обучения – настоятельнее. В такие острые, переломные моменты, какой переживает сейчас страна, интеллектуальное богатство общества становится особо ценным капиталом.

Нина ПИЖУРИНА

Санкт-Петербург

Коллаж Николая ПЕТРОЧУКА