Жизнь как преобразование мира

Девятнадцатого февраля исполнилось 11 лет со дня смерти лидера «Гражданской обороны» Егора Летова.

«Гражданская оборона» пришла в мои уши примерно в 1989‑м осенью, а может, уже и в 1990‑м зимой. Это был сборник альбомов 1987 и 1988 годов. Разве я мог тогда представить, что в «нулевые» буду не раз выступать со своими группами «Отход» и «Эшелон» на концертах вместе с «ГО»? Больше всего мне, наверное, запомнился майский концерт в кинотеатре «Восход» 2001 года, предшествовавший рождению «Эшелона». Запомнился именно этот май, и потому что я сам этот концерт готовил, и потому что разогревал «ГО» еще наш «Отход», создавшийся в 91‑й школе, для него это был высший взлет, хотя играли преотвратно и мало.
После всех выступлений удалось пройтись через зал, пообщаться с Егором с глазу на глаз, но он и тогда был весьма замкнут, подписывал выдаваемые мною вкладки в кассеты и диски, что набрал АКМ со своих друзей, ругал Лимонова, советские плакаты мне раскрывал «по сути» из оформления альбомов «ГО», фотографировался потом с панками, хлынувшими за кулисы, был демократичен и радушен, но при этом и ироничен, и замкнут для «славы мирския». Видимо, для беседы по душам требовался ключ в разговоре, а всем нам мешало восхищение, некое «отрочество» самоощущения в его присутствии…
«Вы играете совершенно иную музыку» – вот дословно, что Егор сказал, недовольно, как-то отрицательно высказался тогда об «Отходе», пока я его, шаткого, вел за мягкое предплечье к кулисам. Нам было даже обидно – открещивается! Кстати, и гитарист Игорь Жевтун тогда же, хотя на сцене не выступал, интересовался у меня после концерта, через какую «примочку» идет бас. То есть по элементам-то «ГО» нас как бы услышала и даже в уме разобрала, но целое ей не понравилось, все же они другого поколения и ритмики были рокеры. Полагаю, этот коллективный вердикт предрешил судьбу «Отхода» (просуществовал в разных составах десять лет), потому что осенью того же года мы создали «Эшелон» с Иваном Барановым, где и «примочка» басовая пригодилась, но уже понеслись иные ритмы и песни вперед.
И вот уже в этом составе мы открывали все ближайшие выступления «ГО» в Москве по 2003 год. Мы даже как-то пообвыклись за кулисами – свои в доску, ощущение некой семейственности: вот жена Летова Наташа, вот гитарист Чеснаков, а вот и совсем свой и виртуозный барабанщик Андрюшкин, которому мы всегда дадим «железо», а Чеснаков (гитарист, чей талант нам раскрыли наиболее три последних альбома) нам, если что, – струну…
Хотя это было иллюзорно, конечно, это закулисное братство-понимание. Егор давал в себя заглянуть лишь на сцене, коротких путей, черных ходов и каких-то контрамарок тут не было. Он сторонился прямых взглядов и разговоров, точнее, как-то мельком «сканировал» тебя, оценивал потенциал, и углубляться ни тебе, ни себе в любые темы, тем более коммунистические, не давал.
В тот февральский вечер, когда пришла весть о смерти Летова, я, почти как сейчас, болел и погрузился в мутную дрему. Новость была шокирующей, однако почему-то ощущения вселенской несправедливости в ней для меня не было. Егор действительно отстрелялся, ушел, не оставив ни одного патрона в обойме. Это было ясно и по ремастерингу «Сносной тяжести небытия» (он туда впел низкие ноты на припеве «Пой, революция!»), и по песням с прощального «Зачем снятся сны» – возвращение в наркомиры из неудачных попыток революционизировать современников, и по отдельным заявлениям в прессе…