Жизнь как педагогический эксперимент

Биография замечательного педагога Виктора Сороки-Росинского для XX века выглядит благополучно. Не расстрелян ни в 1918‑м, ни в 1937‑м. Не выслан из Ленинграда как социально чуждый элемент. Не умер от голода в блокаду. Работал по призванию. Застал «оттепель»: в России надо жить долго. Иногда потравливали, а он будто не замечал туч над головой. И терпеливо выполнял свою миссию.

Теперь его даже называют классиком педагогики. Концепции Виктора Николаевича не были идеальны. Но сам он для кого-то стал идеалом. Большинство узнали его как Викниксора из повести «Республика ШКИД», написанной воспитанниками – бывшими беспризорниками Г.Белых и Л.Пантелеевым. Авторы признавали потом, что переборщили с гротескностью, изображая своего учителя. Как все было на самом деле, можно узнать из книги журналистки Татьяны Яковлевой (1934-2019). У этой работы странная судьба: более четверти века пролежала она в столе. В 1993‑м книгу сверстали, но разорилось издательство. В России тогда можно было что угодно напечатать, если постараться. Попробуем в 2022‑м не воспринимать книгу как продукт конкретного времени. Про русского интеллигента, который не сдался, сейчас читать, пожалуй, полезно вдвойне.

Тема появилась в жизни Татьяны Яковлевой в 1967‑м: «Комсомолка» опубликовала тогда фрагменты труда Сороки-Росинского с ее предисловием. То было лишь начало многолетнего поиска. Часть биографии помогли реконструировать косвенные источники, например письма учившегося с героем книги на одном факультете Александра Блока.

Не знаем, как воспринимал Виктор Николаевич иные события эпохи, но известно, как те повлияли на его поколение. Взять хоть царский манифест, в октябре 1905‑го даровавший свободу слова и собраний. В Питере студенты вышли на улицы. Среди них юный Блок. «Вряд ли в колоннах не было и другого студента – Виктора Сороки, демократические убеждения и темперамент вряд ли могли удержать его в этот день дома». Герой книги мог стать военным, а выбрал иной путь. Как объяснял, «по вполне понятной причине: я кончил университет в 1906 году». Потомкам формулировка совсем непонятна. А речь-то о том, как восприняла интеллигенция участие военных в событиях Кровавого воскресенья.

Еще отыщутся документы, дополняющие книгу. Но Яковлева могла общаться с учениками своего героя, тот ушел из школы незадолго до гибели под колесами трамвая в 1960‑м. Показательны воспоминания Ривы Шендеровой о событиях конца 1940‑х-1950‑х. Педагог показан как осколок исчезнувшей цивилизации: «Он был словно из какого-то другого мира – необычного, значительного». Но свою чужеродность не ощущал, несмотря на зависть, а порой ненависть коллег. Вот радуется запуску искусственного спутника, полету в космос Белки и Стрелки, возмущается травлей Пастернака… А познакомившись с ухажером Ривы, студентом Костей Кузьминским, сообщает девушке: в мужья тот не годится. Из-за курьезного эпизода возникает связь «через рукопожатие» между Блоком и новой русской поэзией. Кузьминский станет ее летописцем и едким критиком, он выпустит в эмиграции легендарную девятитомную антологию «У голубой лагуны».

Как удавалось интеллигенту Сороке-Росинскому в условиях тотального торжества советской эстетики сохранять свою старорежимную цельность? В 1947‑м киргизская газета объявила дискуссию о преподавании русского языка в национальной школе, и лишенный возможности вернуться домой из эвакуации педагог охотно делился заветными мыслями о литературе, которая «при неумелом и формальном преподавании русского языка останется мертвым капиталом». Педагогу пришлось поработать и в классической гимназии, и в школе для трудных подростков, и в учебных заведениях Алтая, и в послевоенной женской школе (не будучи сторонником раздельного обучения). Всюду он оставался собой и находил возможность для эксперимента. Где бы ни преподавал, ученики любили его. Хотя и строг бывал, и, кажется, несправедлив порой.

В обсуждениях «Республики ШКИД» часто всплывает высказывание Антона Макаренко, объявившего повесть историей педагогического провала. Эти слова сыграли печальную роль в судьбе Сороки-Росинского. Почти столетие спустя имя автора «Педагогической поэмы» все еще на слуху, а насколько актуален его опыт? В своей системе воспитания тот делал акцент на физическом труде, Сорока-Росинский занимался интеллектуальным развитием. «Нас лечили трудом не физическим… а тем, что называется культурой. Мы с наслаждением впитывали в себя культуру», – вспоминал Л.Пантелеев. В предисловии к книге Ким Смирнов обращает внимание на то, что «Республику ШКИД» написали ученики Викниксора. У Макаренко таких не нашлось.

Татьяна Яковлева. Возвращение Викниксора. – М. : Клуб журналистов всех поколений «Комсомольской правды», 2021. – Серия «Жизнь замечательных учителей».