Жизнь

Медвежата что – не медведи? А пенсионеры – это люди? Такие вот нынче особенности зимней охоты нашего премьера и его правительства.

едавно в одной уважаемой центральной газете респектабельный политик (может быть, даже следующий президент) подметил: как началось в 1584 году Смутное время на Руси, так оно и продолжается по сей день. Конечно, это образ автора, склонного к сильным выражениям. И в чем-то он, безусловно, прав.

о Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. В Российской Федерации охраняются труд и здоровье людей, устанавливается гарантированный минимальный размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развивается система социальных служб, устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социальной защиты.

то не я придумал. Это – текст статьи 7 Конституции нашей страны. Правда, для кого писан, непонятно: как тут не подумаешь о времени Смутном. Люди не живут, а выживают… русские медведи?

Юрий КОВЕШНИКОВ

Вкратце

Если попал в беду

Марафон инвалидов Семипалатинск – Челябинск – Чернобыль, о котором писала “Учительская газета”, завершался. Впереди лежал путь по Белоруссии и Украине. После финиша в Чернобыле наши спортсмены и группа сопровождения намеревались попасть в Санкт-Петербург, чтобы поблагодарить совместное предприятие ДАБ Интернейшнл – изготовителя прекрасных колясок, которые выдержали очередное жестокое испытание российскими дорогами.

Но у организаторов марафона возникла проблема: не хватило средств закончить наш маршрут. В комитете социальной защиты населения Москвы Ольга Климанова посоветовала обратиться в “Мальтийскую службу помощи”. Так наши марафонцы получили “экстренную” продуктовую помощь. После мы узнали много интересного об этой организации и даже наметили с ней совместную программу для детей из малообеспеченных московских семей: теоретический и практический курс “Теория путешествия с элементами выживания и первой медицинской помощи”.

Но если бы мы были единственные, кому была оказана поддержка “Мальтийской службы помощи”!

Зажженные свечи в огромном торте, разноцветные воздушные шары, смех, подарки и… изумленные сияющие глаза. Алеше Закорко из Дома ребенка N 25 не верится, что этот чудесный праздник для него. Ему исполнилось четыре года, но свой день рождения он празднует первый раз в жизни. Он не помнит отца, при слове “мама” в глазах крошки появляется страх, потому что мать избила его до полусмерти. У Алеши, как и у многих других детей из Дома ребенка, родителей лишили родительских прав. Девять детишек обрели крестных родителей, которые постоянно наведываются к ним, взяв за ребят ответственность.

Кроме шефства над Домом ребенка, фонд “Мальтийская помощь” помогает нуждающимся москвичам. В картотеке фонда более двух тысяч человек – это инвалиды, пенсионеры, одинокие престарелые люди, матери-одиночки, семьи с детьми-инвалидами.

Родилась “Мальтийская служба помощи” в Германии. С момента основания в 1953 году стала второй по величине после Красного Креста благотворительной организацией. В основе деятельности “Мальтийской службы” лежат традиции Мальтийского ордена и немецкого благотворительного союза “Каритас”.

В России “Мальтийская служба помощи” как самостоятельная организация существует с 1992 года. Инициатор открытия и бессменный организатор транспортов с помощью Ральф Линдермаер. “Вероисповедание, национальность, – говорит генеральный директор фонда Наталья Николаева, – для нас никакой роли не играют. Все нуждающиеся независимо от этого для нас равны”.

Диана БЕКТАЕВА,

Дмитрий ШПАРО

Житейские истории

Шрам

Поезд прибыл на станцию вечером, когда стало заметно темнеть. День, не обещавший ненастья, неожиданно испортился. Косматая, неприбранная туча придвинулась вдруг с запада, начала сочиться мелким, неприятным дождем. Тут еще одна незадача: автобус, который обычно приходил по субботам к вечернему поезду, почему-то не пришел. Соседка, с которой Михаил ехал до станции в одном вагоне, не решилась пускаться в дорогу глядя на ночь, осталась ночевать в поселке у сестры. Звала с собой и Михаила, но тот отказался. Ноша у него невелика, дождь тоже как будто не ахти какой большой. Не глиняный в конце концов, не развалится.

етка Дуня понимала состояние Михаила, не неволила. Сколько времени человек дома не был, разве утерпит душа. В любую непогодь пойдешь, лишь бы поскорее увидеть жену, детей.

“Когда же в последний раз проходил я здесь, этой дорогой?” – думал Михаил, торопливо шагая по сельскому проселку. Давно, ох давно это было. Восемь лет назад. Столько времени не касались его руки земли, столько лет не пахал он, не сеял. Делали все это за него другие люди, его односельчане. И ведь не на фронт уходил, не магистраль к Тихому океану тянул, не газ в далекой Тюмени добывал. Он, Михаил Костюхин, молодой, полный сил мужчина, по своей вине, по своей глупости, вздорности характера скитался все это время по тюрьмам. Отбывал срок за пьяные драки, за издевательство над детьми и женой. За это время успели подрасти его дети. Николаю, сыну, семнадцатый год доходит, скоро в армию. Ленке, дочери, двенадцать недавно исполнилось. Совсем несмышленышем была, когда его судили.

От Ромашкина до Селезневки дорога шла лесом. Стало совсем темно, дорога еле угадывалась, и Михаил скорее чутьем определял ее изгибы и повороты. Вот здесь, вспоминал он, должен быть небольшой спуск к оврагу. Там, внизу, деревянный мостик через ручей. Чуть поодаль, на взгорке, возле самой дороги, старая-престарая сосна с причудливыми изгибами ствола. Как будто все так, все правильно. Все приметы были налицо, выходит, совсем скоро лес должен кончиться, ну а там рукой подать до деревни. Полчаса ходьбы, не больше.

Уже на опушке леса он неожиданно услышал резкий, неприятный треск моторов. Парни на мотоциклах сгрудились на дороге. О чем-то переговаривались между собой, как будто даже ссорились.

– Эй, дядя, дай закурить, – крикнул один из них, когда Михаил поравнялся с ними. Голос был мальчишеский, хотя и довольно уверенный, даже нагловатый.

Костюхин остановился, поставил свой небольшой чемодан на землю.

– Куда путь, ребята, держите? – вынимая пачку папирос, дружелюбно спросил он. – К девчатам, небось?

– На кудыкину гору, – с недоброй усмешкой ответил парень. Салажонок явно дерзил, лез на рожон. Михаилу ничего не стоило утихомирить его. Однако Костюхин не собирался портить себе настроение.

– Тебя, парень, как звать-то? – спросил Михаил, стараясь получше разглядеть собеседника.

– А ты что, анкету собрался заполнять? – насмешливо ответил тот. – Может, биографию еше рассказать, родителей привести? – он как-то нехорошо рассмеялся, словно прокашлял. Смешного ничего не было, и парни не поддержали его, промолчали.

– Да нет, биографии не надо, – тяжело вздохнул Михаил. – А спросил потому, что сын у меня примерно твоих лет в деревне.

– Это нам без интереса, – насмешливо оборвал его парень. – Скажи-ка лучше: у тебя деньги есть?

– Колька, ты чего, обалдел, что ли? – не выдержал, возмутился один из парней. – Чего к человеку пристал? Зачем тебе деньги?

– Ты бы еще фамилию, дурак, назвал, – зло огрызнулся тот, которого назвали Колькой. – Сколько раз тебе говорили, чтобы ты язык не тянул? А деньги, они человека портят, это ты правильно говоришь. От них нужно как можно скорее избавляться. Видишь, человек на краю гибели: шляпу на себя напялил, галстук нацепил. Завтра, глядишь, тростью обзаведется, а то и пенсне нацепит. Спасать человека нужно, пока не поздно, – при этих словах он направил на Михаила свет фар. Луч света ударил в глаза так неожиданно, так резко, что Костюхин невольно закрыл глаза ладонью. В ту же секунду он почувствовал чужую руку в своем кармане.

Михаил мгновенно перехватил руку парня, резко потянул ее на себя и в свете фар совсем рядом увидел мальчишеское лицо, искаженное болью и злобой. Черные, чуточку вьющиеся волосы, прямой нос и небольшой шрам над левой бровью. Точь-в-точь как у его Кольки. Тот, когда был еще совсем маленьким, налетел в чулане на гвоздь. Глаз, к счастью, не пострадал, но небольшой шрамик так и остался, теперь уж верно на всю жизнь.

– Постой, – пронзила Михаила страшная мысль. Как назвали сейчас этого парня? Колькой? Он вспомнил последнее письмо от жены. Ангелина жаловалась на сына: совсем отбился от рук, целыми вечерами ездит на мотоцикле куда вздумается, хулиганит. Несколько раз возвращался домой пьяным, хотя денег она ему не дает. Выходит, находит где-то сам. Быть может, даже ворует. В училище, где он занимается, показывается редко, соседи жалуются на него в один голос.

– Колька, ты? – закричал Михаил, отпуская его руку. Точнее, хотел закричать, но почему-то пропал голос, и он скорее прошептал, прохрипел. В то же мгновение Михаил получил страшный, сокрушительный удар в лицо. Ударили чем-то тяжелым. Михаил коротко охнул и упал на дорогу.

Очнулся он, когда на улице заметно рассвело. Дождь прекратился, хотя небо по-прежнему было обложено облаками. С трудом поднялся, присел на чемодан, валявшийся рядом, осторожно ощупал лицо. Даже легкое прикосновение причиняло боль. Левый глаз открывался с трудом. “Ну что же, сынок, и на том спасибо, – вслух сказал он. – Хоть без глаза отца не оставил”.

Михаил повертел грязную, испорченную шляпу в руках и, вздохнув, швырнул в кусты. Да, вида никакого. Хотел явиться домой этаким франтом, при галстуке и в шляпе. Будто не из тюрьмы вовсе, а из заграничной поездки вернулся. Знай, мол, наших. Это только в кино принято показывать заключенных в тюремной робе, зимней облезлой шапке да в стоптанных башмаках. Но не вышло.

Костюхин вздохнул, машинально смахнул с чемодана ком грязи и, чуть припадая на правую ногу (падая, видимо, зашиб ее о придорожный камень), медленно поковылял к деревне, которая в утренней дымке виднелась уже хорошо.

Вячеслав ЗАЛИПАЕВ, учитель

дер. Урусобино,

Ивановская область