Живу и никому не жалуюсь,

или Держащий в сердце зло себя обидит

Трубы чугунные, трубы медные

Заместитель главы района Любовь Картамышева протянула мне стихотворение заведующей роно. Я скривилась, заведомо подозревая, что это плод графоманских утех.

А уже через 5 минут была в приемной Багрянцевой. До меня донесся отрывок телефонного разговора: “Хорошо, если трубу завоздушило, а то придется менять…”

– Каждый завроно – это в первую очередь специалист в области ассенизации и канализации, а уж потом в сфере образования, – так началось наше знакомство.

Так и проходит под знаком все тех же труб, отнюдь не медных, возвещающих славу, а “чугуневых”, ПХВ и стальных. Труб, которые имеют обыкновение лопаться в неожиданных местах и в самое неподходящее время – ночью.

…Еще не вечер, сказала она мне при первой встрече, еще издам свои стихи. И впрямь, на сыновние деньги она выпустила тоненький сборник. Но когда санкт-петербургские издатели предложили ей за хорошие деньги продать им авторское право на издание нового сборника, она отказалась. “Как это я могу продать свое авторское право!” – недоумевала Багрянцева.

Рапира

Мы сидим с Багрянцевой на научно-практическом семинаре, и светило науки распространяется о необходимости развития методических служб. Долго сидим. И вот Багрянцева не выдерживает. Спокойным, уверенным голосом она загоняет светило за мрачные тучи, откуда оно уже больше не показывается. Никто не возразил. Все понимали, что она, практик, точнее и правильнее видит проблему, а скорее то, что и проблемы-то никакой нет. Вместо нее – кем-то выеденное яйцо, которое можно выдать за научную гипотезу.

Эмилия Львовна как-то посвятила мне стихотворение “Рапира”. “Почему рапира?” – чуть не обиделась я. “Да это же благородное разящее оружие, то есть ты”. А сама-то она чем не рапира? Все деликатно молчат, даже не пытаясь осмысливать мякину псевдонаучных изысков. И лишь Багрянцева делает выпад, хотя не может не знать, чем эта смелость для нее обернется.

Не замолчу! Скажу все до конца.

Пусть речь моя шумит,

как вольный ветер.

Теперь уже ни человек, ни зверь,

Ничто, ничто меня не остановит!

Это предсмертный монолог шекспировской Эмилии. Слушаю его, а вижу свою Эмилию. Существует какая-то магия имени, потому как живущая четыре столетия спустя реальная Эмилия унаследовала всю страстность героини эпохи Возрождения.

…От содроганья сердца моего,

Должно, трава июльская повяла.

А горько сердцу только оттого,

Что я везде, по сути, опоздала.

Я опоздала разлюбить тебя,

И полюбить другого опоздала,

Мне нежеланны новые друзья,

А старых я, увы, порастеряла.

Я опоздала силу всей души

Вложить, как надо было,

в материнство,

Я опоздала в новой жизни жить,

А старой ни за что

не повториться.

Мне ни к чему уже учиться жить

Для собственной единственной

персоны,

И вряд ли, вряд ли надобно

спешить

На все мои вокзалы и перроны…

Там ни души. Отбыли поезда,

Умчав чужую юность

от вокзалов…

Куда моя дорога? В никуда.

Я опоздала.

Монолог субличности

– Как уверяют психологи, в каждой личности есть субличность. Личность живет днем и называется завроно Багрянцевой. Она призвана руководить, направлять, наставлять, исправлять, думать, искать трубы, ремонтировать школы, работать с родителями, взаимодействовать с двадцать одной службой. Все это текучка, отнимающая 12-14 часов в сутки. И есть другая Багрянцева, у которой душа хочет спокойно, по-человечески поговорить с людьми, предложить то, что ее терзает, что дорого, что тяжело переживать в одиночестве, изложить свое видение жизни. Это не другой человек – это субличность. У одного она начинает пить водку, у другого – употреблять наркотики, у третьего – распутничать. У четвертого субличность пишет прозу, у пятого – музыку, у шестого – стихи. Это путь к балансу жизни, к равновесию души. Душу в конечном счете можно либо замучить, либо помочь ей воспарить. У птицы два крыла. Когда одно отсыхает, ей не дано парить. А музыка, стихи, любое занятие по душе помогает человеку порой даже возвышаться над самим собой.

Увы, трудиться душой дано не всем. Потревоженная душа приносит много дискомфорта. Иным легче жить в бездумье, поскольку это способ ухода от жизни, к коему прибегают, не найдя достойного, правильного выхода из ее лабиринта. Поэзия для меня тоже бегство от постоянных перегрузок в работе. Она помогает жить. А душе всегда тяжело. Я как-то спросила у старой женщины, которая у нас на вахте сидит, зачем человек живет, зачем родится. “Да ты что? – посмотрела та с удивлением. – Человек родится для мук”. Это так и есть – живешь, преодолевая испытания. А преодолев, движешься дальше.

Никудышный режиссер

Нельзя любить нечто большее, что не укладывается в голове, считает Эмилия Багрянцева. Любовь к Родине начинается с любви к тому месту, где ты рожден. Село Сухая Вязовка. И земляки, что и плачут, и поют, и матерятся искренне. Благодаря им сложилось у Багрянцевой такое видение мира, когда осознаешь: не ты виновата в несовершенствах бытия, но в твоих силах что-то исправить. Жители Сухой Вязовки привили Эмилии Львовне деревенское старание делать людям только добро и не держать на них зла. По этому поводу она выдала поэтическую формулу удачи: “Прощай врагов своих – Господь велит. Кто внял ему – невидимое видит. Душа – не свалка для былых обид. Держащий в сердце зло себя обидит”.

Она родилась в кулацкой семье, которая прокормила во время голода весь уездный конец. Мироеды Хвостовы – другой. И сознание Милы двоилось и троилось. Победило общественное начало: она стала пионеркой, затем комсомолкой. В школе стала атеисткой, поняла, какая была глупая, что верила в Бога, поскольку человек – вот самая главная ценность Вселенной, и все зависит от него самого, он волен над всеми обстоятельствами собственной жизни. Ей очень много удавалось – жизнь выдала достаточный аванс. Потом вырос сын, начались проблемы у брата. И пришло понимание, что никто на всем белом свете ей не поможет. И тогда впервые она помолилась. Эмилия Львовна знает: Бог – не диспетчер, чтобы выполнять все наши просьбы и требования. А мы: подай, выдай сию минуту! Не дав себе труда позаботиться о себе и близких, стоит ли утруждать кого-то? И лишь когда Эмилия Львовна впадает в страшный грех уныния, когда ничего не получается на работе, отчего хочется натянуть на голову одеяло и лежать так двое суток кряду, она тихо молится преподобному Тихону Задонскому…

Багрянцева фактически работает в две смены – дневную и ночную. Писание стихов – это тяжелая, но любимая ночная работа. “Что будет утро добрым – знаю с вечера, и будет светлым и надежным день” – вдохновение приходит и уходит, жить приходится в прозе будней.

– Удается тебе свою судьбу конструировать или ты идешь у нее на поводу?

– Я вообще никудышный режиссер. И все же человек счастливый. У меня есть кров, сын, мама, друзья, коллеги, моя работа, мои надежда и вера, много учеников, которые звонят и приходят с радостью и горем. С последним чаще.

В чем же зерно?

– Мне многое не нравится в наши дни. Однако надо отдать должное демократии – стала доступной туалетная бумага. Все остальные реформы – просто ужас! Реформы образования нет, а есть разговоры и декларации. Говоря на местном диалекте, она сводится к структурированию. В образовании много плевел, и, вместо того чтобы избавляться от них, мы пытаемся уродовать зерна, забывая, что зерно – живой организм. Зерно должно прорастать. В этом смысл жизни.

Амбициозные авторские программы, как плевелы, мы безболезненно отсеяли в своем районе. Да я с самого начала не давала воли городить лишнее, ибо те программы пришлось бы обкатывать на детях. Мое глубочайшее убеждение в том, что работать надо, опираясь на классику. Нынешнее поколение педагогов совершенствует систему образования и воспитания, выдвигая новые требования, выводя на какие-то новые уровни. Но в основе развития личности по-прежнему лежит опыт веков.

Листья травы

– Если бы мы были способны уподобиться траве, у нас было бы идеальное общество людей, – выдала философскую мысль Багрянцева.

– По-твоему, в траве не действуют законы джунглей?

– Трава такова, как угодно Создателю. Мы же, поднимаясь на ступеньку выше в своем социальном или экономическом статусе, делаем это чаще всего корыстно, грешно.

– Насколько ты допускаешь в своих подчиненных самостоятельное сознание и такие же поступки?

– Жизнь рождает тысячи ситуаций, когда я умней подчиненных, и наоборот. Я была очень счастливым директором школы # 55, директором по призванию. Очень трудно вживалась в новую роль – заведующей роно, не знаю, как дала себя уговорить 11 лет назад. Но вскоре поняла, что от моей должности многое зависит. И людей я ценю как профессионалов, готовых подставить плечо друг другу и мне. Я не требую от сотрудника больше, чем он может дать. Главное, чтобы он взрастил в себе общечеловеческое. Понимаю, что идеальных людей нет. Над каждым из нас одновременно трудились и Бог, и сатана. Оттого в нас намешаны добро и зло, совершенство и пороки. Чего в тебе больше – такой ты и есть: хороший или плохой. А я… Я живу – и все, и никому не жалуюсь.

Галина Сюнькова