Жест памяти

В эти дни о нем много вспоминают. В основном роли. Но в его случае роль – это не совсем о нем. Это чужие характеры, которые он примерял на себя. Чужие мысли, чужие судьбы. Но есть его фильм и его спектакли, которые он поставил и в которых даже был автором драматургического материала. Особый пласт в творчестве Сергея Юрьевича Юрского.

В 2007‑м в Театре Моссовета я смотрела его «Предбанник». Это политическая сатира, выполненная в жанре абсурда. Автором был указан некий Игорь Вацетис, но все знали, что автор – Юрский. В спектакле были две сюжетные линии. В первой, которую память не сохранила, был разговор актеров в гримерке. А во второй некая партия готовилась к выборам. Там были блистательный маг, который готов был одурачить целый народ (Яцко), политик (Филиппенко) и политтехнолог, которого играл Юрский. Но запомнился только его финальный монолог о том, что такое честь и достоинство. И смерть его героя. И еще один типаж, вроде бы проходной – полуграмотная, но энергичная стерва, то ли депутатша, то ли помощница депутата. Ее словно списали из жизни.
И вот после этого спектакля стало понятно, что финальный монолог героя перед его смертью и есть Юрский. А не Бендер и даже не Викниксор. И что его взгляд на происходящее в стране – это взгляд Чаадаева, у которого любовь к Родине через ужас от того, что она делает с собой.
В интервью, которое он дал мне после спектакля, Юрский обозначил все «раковые метастазы» сегодняшней России. На интервью я пробиралась через омоновский кордон. «Я слышал по радио, как на Рождественском бульваре избили стариков. 14 тысяч молодогвардейцев против двух тысяч стариков», – вот с этого он начал интервью. А мог бы начать с разговоров о прекрасном.
Он назвал тогда наше время временем мухоморной культуры. Когда крик о содеянном громче самого содеянного. А содеянное вполне может оказаться пшиком.
И еще он говорил о том, что люди перестали читать и ему непонятно, кому он адресует свои книги. Мне он подарил две. Нежнейшую «Кого люблю , того здесь нет», о любимых и ушедших людях, и полные сарказма «Практические облака».
«Практические облака» я читать не могу. Это сатира, и сатира жесткая. А «Кого люблю, того здесь нет» перечитываю. Именно из этой книги я узнала, что его мама была прекрасной пианисткой, что создала в Андижане, куда их эвакуировали из блокадного Ленинграда, первую музыкальную школу. Но пришлось возвращаться в Ленинград вслед за мужем, которому предложили пост культурного начальника. Сколько любви в этих детских воспоминаниях! Вот они с отцом идут в баню, а потом заходят к другу его отца, и память хранит ощущение того, как легки на ветру чистые волосы, как красива белоснежная скатерть на столе, убранном для застолья.
Юрский очень любил Ленинград и уезжать из него не хотел. Но то, что он пережил, не дай бог пережить никому. Он провел сорок репетиций своего первого спектакля – написал по Хемингуэю пьесу «Фиеста», и Товстоногов не разрешил ее показывать. Ревновал. Предложил поставить что-то иное, Юрский снова поставил, на этот раз «Мольера» по Булгакову. Булгаков был опальный, Товстоногов опять хмурил брови, спектакль прожил 26 показов и умер. «Вокруг вас стали собираться люди, я не допущу театра в театре» – эти слова Товстоногова Юрский в книгу вставил, как и слова о том, как он ценил Товстоногова. Но память – она хранит все.
И он уехал в Москву. В никуда. С маленькой дочкой, с женой, бросив квартирку. Это было почти как прыжок в пропасть. Его же никто не ждал.
Но Театр Моссовета принял его, и в этом году было бы сорок лет, как он в нем служил.
Товстоногов посмотрел его спектакль в Москве и сказал, что Юрскому заниматься режиссурой не надо. Это все Ю.С. тоже помнил, и в книге это есть.
И в рецензиях на его «Предбанник» я тоже читала это – не надо Юрскому заниматься режиссурой, не надо.
Еще один спектакль «Полонез, или Вечер абсурда». Опять в авторах значится Игорь Вацетис, и все все понимают. У меня сохранилась контрамарка на 6 апреля 2016 года. Там герой Юрского разговаривает только в ангелом, со всеми остальными затыкает себе рот кляпом, чтобы не заразиться тотальной пошлостью, которая окружает его.
И наконец «Полеты с ангелом. Шагал». Это была биография большого художника, который прошел через две мировые войны, эмиграцию, потерю возлюбленной… В финале герой Юрского поднимался по лестнице на небо. Старый человек карабкался по ступенькам рая, чтобы встретить давно умершую возлюбленную…
Это был очень красивый спектакль, по интонации похожий чем-то на «Поминальную молитву», о том, как страшно устроена жизнь и как спасительна сила любви. На этот спектакль Сергей Юрьевич приезжал из больницы, шел 2016 год, апрель. У него очень болела нога. Он разменивал свой девятый десяток на сцене. Его партнершей в «Шагале…» была его супруга Наталья Тенякова.
Еще был литературный вечер в ЦДХ, который он назвал «Жест памяти». Он был в очаровательной бабочке, в красивом костюме, в ослепительно белой рубашке. Я была на нем 5 апреля 2016 года. Никто не знал, что он и сюда приезжал из больницы.
Он начинал концерт своими стихами. Потом читал Бродского, Бабеля, булгаковского «Мольера», замыкая круг. Ведь с Мольера он и начинал в БДТ. Зал в ЦДХ был устроен наподобие арены. И это возвращало его в детство, на арену цирка на Цветном, где работал его отец, где провел он свои самые счастливые годы жизни. Они с семьей жили прямо в гримерке…
В последний раз мы разговаривали прошлым летом по телефону. Он пригласил меня на «Ужин с товарищем Сталиным». Я обещала прийти, когда начнется сезон, и спросила его, куда можно показать мою пьесу. Он порекомендовал Театр киноактера…
Когда я узнала, что все его спектакли отменены по болезни актера, я позвонила ему домой, справиться о его здоровье. Супруга Наталья Максимовна Тенякова спокойно сказала: «Лечимся». Было 7 февраля, 12.45. А утром стало известно, что его больше нет.
По телевизору в эти дни идут фильмы с его участием. Но так и не показали фильм, который он снял по собственной повести, с которым так долго мучился, который выстрадал. Ведь были девяностые. Почему бы не показать его «Чернова», ведь в нем мы узнаем о Юрском куда больше, чем в чужих картинах, где ему всегда предлагали играть чужие жизни написанных кем-то героев?