Зарубежный опыт. Люди и природа Новой Зеландии

Новая Зеландия – это уникальная земля, расположенная в юго-западной части Тихого океана. Вся страна – это длинная узкая полоса земли в 1500 км длиной – от макушки Северного острова до южной оконечности острова Стюарта. Самая широкая часть находится в середине Северного острова, и это всего 450 километров. Однако благодаря чрезвычайно изрезанной линии побережья нигде нет такой точки земли, которая находилась бы дальше 120 км от берега моря. Береговая линия везде удивительно красива, будь то легкодоступные просторные песчаные пляжи или скалистые, впечатляющие своей зрелищностью фьорды.

На краю Земли

В геологическом смысле новозеландская земля очень и очень «молодая». Примерно три четверти территории расположены выше 20 м над уровнем моря, горы перемежаются с холмами и долинами рек. Южные Альпы, доминирующие на Южном острове, представляют впечатляющую картину горных пиков, ледников, озер и фьордов, группирующихся вокруг центральной вершины – горы Кука. Это и самый большой вулкан в Новой Зеландии. По статистике, в среднем раз в год бывает землетрясение в 6 баллов по шкале Рихтера, раз в десятилетие – 7 баллов и раз в столетие – 8 баллов. Такие землетрясения «меняют лицо земли», как говорят в Новой Зеландии. Новозеландцы к небольшим землетрясениям привыкли, но все равно относятся к ним очень серьезно: дома строят низкие и широкие – если разрушится одна часть, может быть, другая уцелеет, хранят в доме запасы питьевой воды, на специальных занятиях вроде наших по гражданской обороне учат правильному поведению во время землетрясений.

Красота и разнообразие новозеландских земель дополняется умеренным климатом. Поскольку страна со всех сторон окружена океаном, здесь не бывает слишком жарко летом и слишком холодно зимой. На ближнем к экватору Северном острове, который называют «Север без зимы», среднесуточная температура летом +250, а на холодном Южном острове среднесуточная температура зимой +10. В горах бывает холоднее, лежит снег, который никогда не выпадает в большинстве ареалов. Океан делает климат Новой Зеландии мягким, но зато и погода бывает очень изменчивой, а также довольно ветреной.

Съесть можно только врага, но не соплеменника

Два острова, на тысячи километров окруженные океаном, неизвестные людям и недоступные животным и птицам других земель, долгое время хранили в неприкосновенности свою флору и фауну. Океан сторожил здесь уникальную природу. В новозеландских школах любят говорить ученикам, что если условно принять время существования людей на планете за 24 часа, то полинезийцы прибыли на эти 27 миллионов гектаров земли едва ли минуту назад, а европейцы всего лишь несколько секунд. Все остальное время покой первобытной природы никто не нарушал. Вот почему здесь растут самые древние и не встречающиеся больше нигде в мире растения, что влечет в Новую Зеландию ботаников всего мира. Новая Зеландия является остатком исчезнувшего суперконтинента, некогда включавшего также Австралию, Антарктику, Индию, Африку и Южную Америку. Миллионы лет назад Новая Зеландия отделилась наконец от последних сестринских территорий – Австралии и Антарктики, когда цветущие растения уже существовали. Человека дожидались здесь уникальные летающие и нелетающие птицы, насекомые, здравствует и поныне туатара (это не ящерица, а последний представитель отдельной ветви рептилий rhynocephalia, которая жила еще в эпоху динозавров). Но вот появились люди и…

Первыми ступили на новозеландскую землю полинезийские мореплаватели. Они были великолепными моряками, проложившими на примитивных парусных каноэ и катамаранах множество морских путей и мало-помалу заселившими в своем движении на восток даже самые отдаленные острова в Тихом океане. Этих мореплавателей иногда называют «викингами юго-востока». Представители различных исторических школ выдвигают множество гипотез о том, когда именно появились человеческие поселения в Новой Зеландии – в Х или ХIV веке и откуда пришли предки современных маори – с востока или запада Полинезии, что такое Аотеароа (маорийское название Новой Зеландии уже в европейскую эпоху), но мы сейчас не будем рассматривать аргументы «за» или «против» какой-либо из этих гипотез, наша задача – выяснить, как развивались взаимоотношения людей и природы на этих некогда благословенных для птиц и деревьев островах.

Раз возникнув, маорийские поселения увеличивались и множились. Маори создали мощную социальную структуру, базирующуюся на племенных и семейных связях. Занимались они растениеводством, рыболовством, конечно, и охотой на птиц. Все племена стремились захватить территории поближе к теплому северу, где легче было выращивать кумару (сладкий картофель), и поэтому вели нескончаемые межплеменные войны. В этот период освоения людьми новозеландских земель растительный мир в принципе не пострадал. Маори строили укрепленные деревни (или па) с обязательными большими деревянными домами для общих митингов, покрытыми искусной резьбой. По указаниям племенных вождей вырубали огромные деревья для строительства каноэ, способных вместить до 100 воинов, но таких деревьев требовалось не слишком много. Привезенные полинезийцами с собой кумара, таро и ям росли хорошо в летнем тепле северной части Северного острова, где они основали первые поселения, но другие тропические растения, такие, как хлебное дерево и кокосовые пальмы, не прижились и, следовательно, не могли изменить сложившийся состав флоры.

Численность популяции маори постепенно росла, хотя процесс этот и сдерживался такими факторами, как все более кровопролитные межплеменные войны и трудности земледелия на Южном острове. Межплеменные войны были делом чести, и молодые мужчины очень рано выучивались быть храбрыми и готовыми жить в постоянной борьбе – или умереть и быть съеденными – в защиту своей земли и племени. Вряд ли численность маори в доевропейскую эпоху когда-нибудь была более чем 200 000, такое количество людей вполне могло прокормиться, не нанося значительного ущерба растительному миру Новой Зеландии. Они все еще не знали колесного транспорта, вьючных животных, обработки металлов, но достигли гораздо более высокой степени социальной организации и культуры, чем австралийские аборигены или любые другие культуры каменного века в этот сравнительно поздний период истории. Пока мужчины воевали, охотились и ловили рыбу, женщины выращивали овощи и зерна, выкапывали корни папоротников, собирали дикие фрукты, искали раковины с моллюсками, ловили угрей в реках и озерах. Все инструменты были костяными, каменными или деревянными, и этими инструментами с заостренными концами маори выдалбливали каноэ, строили па для племени и дома для собраний. Свои изделия они украшали замечательной резьбой, выполненной по дереву, камню или кости, включая человеческие кости. Земля и угодья принадлежали племени в целом, трудилось и воевало племя также сообща. Словом, это типичные орудия труда и образ жизни людей каменного века, когда особого ущерба растительности человек причинить не может.

Фауна Новой Зеландии пострадала, конечно, значительно больше. Когда в 1642 г. на земле Длинного Белого Облака впервые появились белые люди, они застали некий кульминационный момент: без пшеницы и других злаков, без домашних мясо-молочных животных или диких млекопитающих численность человеческой популяции возрастать не могла. К ХVII веку маори не только съели живность, которую когда-то привезли с собой – собак и свиней, но и истребили многие виды птиц. В первую очередь речь идет, конечно, о моа, самой крупной (ростом до трех метров) из когда-либо живших на земле нелетающей птице. Но и кроме моа исчезли 9 видов крупных птиц, а популяции многих других уменьшились до критических размеров. В условиях нехватки еды, особенно мокрыми и холодными зимами, когда значительно меньше становилась добыча морской рыбы и пресноводного угря, а также неутихающих войн за жизненное пространство человеческая жизнь ценилась дешево. И маори обнаружили, что человеческое мясо пригодно для еды. Но они выработали строгие правила и систему табу, ограничивавшие и регулировавшие каннибализм. Только враг мог быть съеден, ни при каких обстоятельствах таким врагом не мог стать член своего племени. Р.М.Локли пишет, что маорийская охота на себе подобных была сопряжена с цепью ритуалов. В частности, нападающее племя объявляло о своих намерениях заранее, и если противник не отступал и не платил соответствующую дань, то битва начиналась не раньше чем через день, в оговоренное время, чтобы обе стороны могли иметь возможность организовать защиту и нападение. В ходе сражения по инициативе либо одной, либо другой стороны устраивались перемирия для еды и отдыха, затем битва могла быть продолжена (эта галантность во время схватки восхищала и удивляла позже британских солдат). Победители продолжали убивать всех побежденных, оказавшихся в их руках, иногда оставляя жизнь сыну вождя или священнику из-за табу или беря их в заложники.

Колонисты – люди, животные, растения

Голодный маори, который осмеливался охотиться в землях другого племени, должен был воевать не на жизнь, а на смерть или возвращаться голодать домой. Такова была цена роста популяции в маорийском мире Новой Зеландии, когда маорийская культура каменного века была вытеснена культурой железного века пакеха – белых захватчиков. Лук и стрелы, языческое колдовство и каннибализм столкнулись с мушкетами и мечами, христианством и юридической хитростью все в той же борьбе за территории и еду. Маори привыкли вести межплеменные войны и отвечали пакеха, как встарь. Но у белых людей было другое имя для подобных войн – колониальная экспансия. Процесс этот очень похож на то, что происходило, например, в Африке или Южной Америке, и многократно описан в мировой литературе. Отличие колонизации Новой Зеландии было, пожалуй, лишь в том, что, получив возможность использовать мушкеты, воинственные племена маори с еще большим энтузиазмом истребляли друг друга, что вкупе с новыми болезнями, алкоголем, захватом наиболее плодородных земель чужеземцами и прочими «прелестями» белой цивилизации привело к резкому сокращению их численности.

В истории взаимоотношений людей и природы начался новый этап. Оказалось, что люди железного века, в отличие от людей каменного века, могут в считанные десятилетия уничтожить то, что природа создавала и хранила миллионы лет. Белые пришельцы с размахом создавали овцеводческие и земледельческие фермы, для чего выжигали и вырубали леса на холмах. С помощью вьючных животных отважные пионеры забирались все выше и превращали в пастбища для овец и коз все более обширные территории. Трудолюбивые, как пчелы, колонисты стремились выжать как можно больше из вновь приобретенных земель. Огромные стада коров и лошадей паслись теперь по долинам рек. Новая колония начала приносить большие прибыли – первый корабль с грузом замороженного мяса отправился в Англию из порта Данедин (Южный остров) уже в 1882 году и провозгласил начало новозеландской большой сельскохозяйственной экспортной индустрии. До сих пор основные доходы Новая Зеландия получает от экспорта мясо-молочной продукции, шерсти, яблок. Через столетие, в начале 1980-х гг., здесь насчитывалось 70 млн. овец на 3 млн. населения. После вступления Англии в ЕЭС и связанных с этим ограничений количество овец сократилось до 50 млн., но все равно это значит, что на каждую душу населения, включая грудных младенцев, приходится 14 овец. В конце ХIХ – начале ХХ века переселенческий поток увеличивался со все более возрастающей скоростью, что было вызвано не только хорошими показателями экономического роста и связанными с ним социальными гарантиями, но и «золотой лихорадкой» на западном побережье Южного острова.

Вас интересует обратная сторона медали? Вот она: Новая Зеландия мчалась к экологической катастрофе еще быстрее, чем происходил ее экономический рост. Люди выжгли и вырубили слишком много леса, пасущиеся животные нарушили травяной покров, ветры и дожди уносили плодородную почву с лысых теперь холмов в океан, оползни стали повсеместным явлением. Исчезали уникальные породы деревьев, исчезали и уникальные виды птиц, гнездившихся в некогда роскошных лесах. Золотые россыпи быстро иссякли, и незадачливые золотоискатели покинули свои шахты и полуразвалившиеся хижины, оставив после себя огромные горы пустой породы, обезображенные, перекопанные горные долины. Переселенцы из Европы привезли с собой своих любимцев – собак и кошек, на их кораблях прибыли обе разновидности европейских крыс (черные и бурые). Новые животные стали врагом номер один для птиц, потому что разоряли гнезда и уничтожали птичьи яйца. Оказались близки к полному уничтожению, как когда-то гигантские моа, птица киви, новозеландские сине-зеленые попугаи какарики, большой попугай кака и многие другие виды птиц.

На растительный мир Новой Зеландии обрушилась и еще одна беда. Переселенцы привезли с собой не только собак и кошек, но и привычные, милые сердцу растения. Свободных земель поначалу было достаточно, и возле каждого дома обязательно вырастал хотя бы небольшой сад. Цветы и кустарники, растущие возле дома, так хорошо напоминали об уютной английской родине! Однако скоро новая растительность, которая очень хорошо себя чувствовала в благодатном климате, выбралась за пределы садов и начала вытеснять уникальных аборигенов уже в естественных условиях. Пришельцы оказались более цепкими и росли быстрее, их семена разносили ветер и птицы. Так, например, горс, колючий кустарник, привезенный из Шотландии для живых изгородей, заполонил многие склоны холмов. Оказалось, что здесь легко приживаются и быстро растут сосны – и их стали сажать и выращивать и для собственных строительных нужд, и на экспорт. Однако новозеландские птицы не желали вить гнезда в непонятных сосновых посадках и исчезали с устрашающей быстротой.

Катастрофа отменяется

Что же помогло предотвратить катастрофу? Прежде всего осознание того, что она надвигается. В газетах, журналах постоянно публиковали соответствующую информацию, фермеров учили правильному землепользованию, за которым правительство установило жесткий контроль. Увеличивать предельно допустимое количество скота на восстановленных пастбищах, загрязнять землю и воды (и подземные, и речные!) не дозволялось. Если новозеландский фермер не представит ежегодно необходимые документы о правильном ведении хозяйства, то его продукцию не купит ни одна торговая компания. Другими словами, чтобы продать шерсть и получить при этом прибыль, нужно еще доказать, что твои овцы паслись на естественных пастбищах, без применения химических удобрений. Это заставляет фермеров действительно стремиться к тому, чтобы не загрязнять окружающую среду (напоминаю, что новозеландские чиновники взяток не берут и никакую справку просто так не купишь). Новозеландцы добились увеличения размеров сельскохозяйственного производства без приращений фермерской земли, исключительно за счет хорошо продуманных сельскохозяйственных технологий и использования механизации.

Говоря о сохранении так называемой дикой природы, уместно повторить слова премьер-министра Сиддона, сказанные им 100 лет назад, в 1903 году:

«Настало время в истории нашей колонии, когда наша живописность должна быть сохранена, когда исторические и прекрасные места должны быть на все времена законсервированы и когда мы обязаны сделать все возможное, чтобы защитить наши термальные источники, наших птиц и наши растения от разрушения и вымирания».

К тому времени уже многим было понятно, что единственная возможность развивать экономику страны – это восстановление и использование ее уникальной природы, а не разрушение. Кстати, в Новой Зеландии любые действия, связанные с охраной природы, почти никогда не были чисто правительственной инициативой. Предложения выдвигали обыкновенные люди – бизнесмены, фермеры, ученые. Так, по инициативе группы биологов на островке Капити, а затем и на некоторых других небольших островках с сохранившейся новозеландской растительностью были созданы заповедники для птиц, где люди истребили их врагов, особое внимание уделялось почти исчезнувшей птице киви. И многие виды птиц избежали сомнительной чести быть занесенными в Красную книгу. Для сохранения уцелевшей после первого натиска растительности повсеместно создавались национальные парки. Предприимчивые люди создавали соответствующую инфраструктуру во множестве мест, привлекательных для туристов, таких, как Пещера светлячков, Дома киви, Термальный регион, и многих других. В Новой Зеландии созданы замечательные музеи с незабываемыми экспонатами. Туристическая река становилась все более полноводной, а когда туристический бизнес стал вторым по значению для экономики страны после сельскохозяйственного, инициативных групп стало еще больше.

С 1970-х годов начался процесс постепенного реконструирования уникальной новозеландской растительности. Это не значит, что европейские деревья и кустарники приказано повсеместно вырубать, нет, конечно. Но группы добровольцев берут на себя труд выпалывать в многочисленных заповедниках «иностранцев», в своих садах разводят новозеландскую растительность. Органы местного управления со своей стороны снижают некоторые налоги или, например, оплачивают строительство ограды, если на чьей-то территории растут только «новозеландцы», выпускают за свой счет специальные брошюры, где объясняют, у каких растений необходимо отрезать ягоды, чтобы птицы, которые их склевывают, не разносили семена. Делается и многое другое.

Основой благоденствия Новой Зеландии стало уважительное отношение к окружающей среде. Новая Зеландия стала признанным мировым лидером в области экологической чистоты и красоты природы. И здесь, конечно, бывает так, что кому-то удается получить немедленную прибыль за счет нанесения ущерба местной растительности, специалисты-экологи считают также, что туристические потоки уже достигли предела, за которым начинается загрязнение окружающей среды, существует и множество других проблем во взаимоотношениях людей и природы. А где их нет?

Татьяна РЮМИНА, доктор исторических наук