Я вспомнила Пушкина (смешно сказать!) на Петровско-Разумовском рынке в Москве. Толчея невообразимая! Грязь, брань… Женщины с обезумевшими глазами (то ли от разнообразия товаров, то ли от страха, что украдут “последний миллион”) – смешные, толстые, родные наши русские тетки. Я искала босоножки. Взгляд остановился наконец-то на одних. Без всяких наворотов, скромные, классические, они понравились мне сразу.

– Триста, – устало ответила торговка, предупреждая мой вопрос. “Ого,” – ахнула я. “Ну это ж кожа! Кожа-то какая!” – не унималась она. Я молчала. Должно быть, в моем молчании было Нечто. Должно быть, нечто такое, что буквально взорвало торговку: “Ну что уставилась? – заорала она. – Чего из себя корчишь? У меня тоже высшее образование! Университетский диплом!”

Ненависть, непонятная, несовместимая с ситуацией, захлестнула все ее существо. Было ясно, что ненавидит она, конечно же, не лично меня, нищую покупательницу босоножек. Она ненавидит человека, оставшегося по ту, другую, сторону… Человека иного. Нищего, но иного… Торговка не презирала меня, нет. Она не могла: ее душевных сил на это не хватало. Она и ненавидела-то с трудом: неестественно, надрывно.

…Жизнь толкает нас на разные поступки. Иные бросают школу, детей – удирают в коммерческие структуры, мечутся за “шмотьем” по Турциям и Польшам. Все подряд продают. И не хотят понять: не продается вдохновение. Продавший душу – душу предает. Остаться верным себе, своим принципам – добра, милосердия, сострадания – значит обречь себя на страдание.

Человек страдает. Наши страдания начались не вчера, не десять, не семьдесят лет назад. Они были всегда. Но всегда человек умел преодолеть в себе боль. Смирением ли, терпением, стойкостью…Умел!

Светлана ЦАРЕГОРОДЦЕВА