«Я слушаю тебя и сердцем молодею…»

Строка в заголовке – великого Пушкина была адресована тому, кого он называл своим учителем. Этому знаменитому герою Отечественной войны 1812 г. в июле исполняется 220 лет. Бесстрашный рубака в сражениях, талантливый поэт и прозаик Денис Давыдов (1784-1839 гг.) был авторитетным теоретиком военного дела и признанным военно-историческим писателем.

«Давыдов, – писал Виссарион Белинский, – примечателен и как поэт, и как военный писатель, и как вообще литератор, и как воин – не только по примерной храбрости и какому-то рыцарскому одушевлению, но и по таланту военачальничества, – и, наконец, он примечателен как человек, как характер. Он во всем этом знаменит, ибо во всем этом возвышается над уровнем посредственности и обыкновенности…»

Давыдов родился 16 июля (даты здесь и далее – по старому стилю. – Л.Г) 1784 г. в Москве в семье родственника генерала Ермолова. Его отец полковник Василий Давыдов командовал Полтавским легкоконным полком, расквартированным в селе Грушевка Екатеринославской губернии на Украине. С 7 лет Денис жил в солдатской палатке при отце и очень полюбил «все военное». Дядька из отставных младших офицеров казачьих войск Филипп Ежов рассказывал ему о военных походах, полководцах Румянцеве и Суворове, обучил верховой езде и обращению с оружием.

Огромную роль в судьбе Дениса сыграла встреча с великим полководцем А.В. Суворовым. Он прибыл в Грушевку, у которой полки его корпуса проводили маневры, летом 1793 г.

«Любишь ли ты солдат, друг мой?» – спросил полководец. Денис с детским восторгом выпалил: «Я люблю графа Суворова, в нем все, и солдаты, и победа, и слава!»

«О, помилуй Бог, какой удалой! – усмехнулся Суворов. – Этот будет военный человек, я не умру, а он уже три сражения выиграет».

Денис мыслил себя только военным и в 16 лет отправился в Петербург поступать на военную службу. Его приняли юнкером в кавалергардский полк. Через год произвели в корнеты. А осенью 1803 г. – в поручики.

«Между тем, – писал в автобиографии Давыдов о себе от третьего лица, – он не оставлял и беседы с музами: он призывал их во время дежурств своих в казармы, в госпиталь и даже в эскадронную конюшню. Он часто на нарах солдатских, на столике больного, на полу порожнего стойла, где избирал свое логовище, писывал сатиры и эпиграммы, коими начал ограниченное словесное поприще свое».

Сатирическое стихотворство Давыдова не осталось без последствий. В сентябре 1804 г. он «за оскорбление почтенных особ» был исключен из гвардии и переведен в Белорусский гусарский полк, стоявший в окрестностях Звенигородки Киевской губернии. По словам Давыдова, «молодой гусарский ротмистр закрутил усы, покачнул кивер на ухо… и пустился плясать мазурку до упаду». Плодом впечатлений гусарской жизни стали его послания другу поручику Александру Бурцову, которые получили широкую популярность.

В 1806 г. Давыдова перевели поручиком в Лейб-гвардии гусарский полк. Он прибыл в Петербург и стал адъютантом П.И. Багратиона. В январе 1807 г. уехал на войну и получил боевое крещение, а 26-27 января участвовал в «гомерическом побоище» при Прейсиш-Эйлау. Оно останется самым сильным его впечатлением о войне: «…широкий ураган смерти, все вдребезги ломавший и стиравший с лица земли все, что ни попадало под его сокрушительное дыхание…»

Давыдов прошел боевой путь до Фридланда. За сражение при нем получил золотую саблю с надписью «За храбрость» и прусский орден «За достоинство», стал очевидцем встречи русского и французского императоров в Тильзите.

Летом 1807 г. Давыдов вернулся в Россию и несколько месяцев провел в Москве, сблизился с рядом литераторов, в частности, с Жуковским. Впоследствии посылал Жуковскому для чтения и правки свои сочинения, в том числе рукопись книги «Опыт теории партизанского действия». Эту книгу Вяземский называл среди произведений, в которых начинал вырабатываться язык русской прозы.

В феврале 1808 г. Давыдов покинул Москву. С началом русско-шведской войны поступил в авангард военачальника суворовской школы Я.П. Кульнева и под его началом прослужил всю военную кампанию 1808-1809 гг., участвовал в нескольких смелых вылазках и труднейшем победном переходе по льду Ботнического залива.

Летом 1809 г., когда Багратиона назначили главнокомандующим Задунайской армией, Давыдов на русско-турецкой войне находился при нем «во всех сражениях того года».

Отечественная война стала вершиной жизни Давыдова, называвшего себя впоследствии «человеком, рожденным единственно для рокового 1812 года». Он поступил в Ахтырский гусарский полк. Командуя батальоном, участвовал в нескольких сражениях, затем предложил партизанский «род войны», поддержанный Кутузовым.

Партизанский отряд под командованием поэта-гусара совершал дерзкие рейды по тылам наполеоновской армии, нанося ей ощутимый урон. Чтобы крестьяне не принимали его за француза, Давыдов отпустил бороду, носил казацкий чекмень и лохматую кабардинскую шапку.

Молва о его подвигах катилась по России и за рубежом. Европейские газеты восторженно писали о храбром партизане, называя его Черным Капитаном. Портрет Черного Капитана висел в кабинете Вальтера Скотта. Позже Давыдов в переписке сообщал ему сведения об Отечественной войне 1812 г., необходимые Скотту для работы над «Жизнью Наполеона».

В знаменитой портретной галерее Зимнего дворца, посвященной героям 1812 г., портрет Дениса Давыдова занимает почетное место.

Окончив военный поход в

1814 г. в Париже, он возвращается в Москву, где, по его словам, «предается исключительно поэзии и сочиняет несколько элегий». Война в поэтическом творчестве Давыдова отразилась не сразу, а спустя годы. Для поэзии ему нужны были досуг и увлечения.

Многие мемуаристы вспоминают о Давыдове как о «словоохотливом весельчаке». Имя его было окружено ореолом легенды, а гусарские стихи воспринимались современниками как изложение реальной биографии, что, бывало, аукалось необъективным мнением о поэте-гусаре. Генерал Ермолов, уверяя императора Николая, что Давыдов вознагражден много ниже его заслуг (имея в виду, прежде всего Отечественную войну), объяснял ему разницу между реальным Давыдовым, честным, храбрым и по службе усердным, и поэтическим образом: «Быв гусаром, он славил и пел вино, и оттого прослыл пьяницею; а он такой же пьяница, как я». А князю А.Г. Татищеву пришлось успокаивать будущую тещу поэта: «Давыдов, когда его хорошо узнаешь, только хвастун своих пороков».

Поэт не писал стихов о войне вплоть до 1826 г., когда появились «Партизан» и «Полусолдат», а 3 года спустя – элегия «Бородинское поле». Эта тема нашла отражение и в его замечательной прозе.

Сразу после Отечественной войны Давыдов начал работу над «Дневником партизанских действий». Впоследствии и другие военные записки соединили свидетельства участника событий и художественную выразительность. «Предоставляем военным людям судить о военном достоинстве этих статей, – писал Белинский, – что же касается до литературного, с этой стороны они – перлы нашей бедной литературы: живое изложение, доступность для всех и каждого, интерес, слог его, быстрый, живописный, простой и благородный, прекрасный, поэтический! Как прозаик, Давыдов имеет полное право стоять наряду с лучшими прозаиками русской литературы».

Книги Дениса Давыдова востребованы и ныне. К ним обращались и сегодня пользуются историки и писатели. Лев Толстой в «Войне и мире» в образе гусара-партизана Василия Денисова отчасти изобразил Давыдова: «…маленький человечек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмаченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные, в складках, широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка». Конечно, речь не о реальном человеке, а о литературном герое. Реальный же Давыдов был ниже среднего роста с коротковатым носом-«картошкой», очаровывавший людей искренностью, веселым нравом и дружелюбием.

Служебный путь гусара несмотря на превосходные качества воина, не был усыпан розами, сопровождался обидами и даже, как говаривал сам Денис Васильевич, «гонениями». Незадолго до смерти он писал сыну Василию: «В течение почти сорокалетнего блистательного моего военного поприща я был сто раз обойден, часто забыт, иногда притесняем и даже гоним».

Давыдов несколько раз уходил в отставку. Впервые в 1823 г., уступая проискам недругов из Главного штаба. В 1826 г. Николай I вернул его на службу и предложил участвовать в русско-персидской войне, но тот, не желая служить под началом Паскевича, подал в отставку весной 1827 г. В марте-августе 1831 г. Давыдов участвовал в польской кампании, после чего окончательно вышел в отставку генерал-лейтенантом.

Стал жить, по его словам, «гусаром-хлебопашцем» в своем сызранском имении Верхняя Маза на Волге, бывал наездами в Пензе, Симбирске, Саратове, Петербурге, Москве. С Софьей Чирковой, на которой женился в

1819 г., нажили шестерых сыновей и трех дочек. Воспитание детей, помещичьи заботы, охота и литературные занятия – вот чем были наполнены его дни до конца жизни.

В те годы значительно расширились литературные связи Дениса Давыдова. В кругу его общения были поэт Н. Языков, А. Бестужев, А. Грибоедов, который так обрисовал поэта-гусара: «Нет здесь, нет этакой буйной и умной головы, я это всем твержу: все они, сонливые меланхолики, не стоят выкурки из его трубки».

Великий Пушкин называл гусара-поэта своим учителем, вспоминая, по свидетельствам современников, что в юности Давыдов своими стихами помог ему преодолеть неудержимое тяготение к подражанию Батюшкову и Жуковскому. Пушкин печатал сочинения Давыдова в «Литературной газете» и «Современнике», слушал его рассказы, смеялся его остротам (одна из них даже стала эпиграфом «Пиковой дамы»), читал ему свои стихи. В черновиках «Евгения Онегина» он нарисовал портрет Давыдова, а в послании ему писал: «Я слушаю тебя и сердцем молодею…»

Единственный прижизненный сборник «Стихотворения Дениса Давыдова» был издан в 1832 г. Гусар-поэт готовил к изданию собрание стихов и прозы, но двухтомник из-за цензурных затруднений вышел уже после его кончины, последовавшей 22 апреля 1839 г. Похоронен поэт-партизан в Москве, на кладбище Новодевичьего монастыря.

Денис Давыдов и поныне остается одним из самых поэтических лиц русской армии. Самобытность его таланта, неповторимость языка, яркий национальный колорит творчества, полного отзвуков славного 1812-го и сегодня сохраняют притягательную силу.