«Я отдала души моей ключи случайно проходившим мимо…»

31 марта – день гибели св. Марии (Скобцовой) — матери Марии в концентрационном лагере Равенсбрюк.

В прошлом году ко дню рождения Анны Ахматовой в «Арт-прогулке» вы могли прочесть про пребывание молодых Анны Ахматовой и Николая Гумилёва в бежецком имении Гумилёвых в деревне Слепнёво. Был упомянут старинный дворянский род Кузьминых-Караваевых, имение которых находилось в семи километрах от Слепнёва в деревне Борисково, расположенной на дороге Бежецк-Весьегонск. И особо выделена Елизавета Кузьмина-Караваева (урождённая Пиленко) – поэт, художник, подруга юности Анны Ахматовой и семьи Гумилёвых, адресат стихов Александра Блока. А в будущем – философ-богослов, публицист, монахиня, которую мы знаем под именем «мать Мария».

Сегодняшняя публикация – именно о ней.

Елизавета Юрьевна Пиленко (1891-1945), в первом браке – Кузьмина-Караваева, во втором – Скобцова, в монашестве – Мария.

Елизавета Юрьевна стала монахиней Марией – «матерью Марией», как её называли, в марте 1932 года, приняв постриг в храме при парижском Православном Богословском институте.

В рубаху белую одета…

О, внутренний мой человек.

Сейчас ещё Елизавета,

А завтра буду – имя рек…

В 1935 году мать Мария создала братство «Православное дело», которое оказывало всестороннюю помощь обездоленным и безработным соотечественникам на чужбине. Собрав по Парижу деньги, устроила убежище для сотен голодных, бездомных, больных туберкулёзом. Кормила их, одевала, лечила, устраивала на работу. Прятала евреев. Она говорила: «На Страшном суде меня спросят не о молитвах и поклонах, а о том, накормила ли я голодных…». В её трудах ей помогали ближайшие друзья: Николай Бердяев и отец Сергий Булгаков.

В 1937 году в берлинском издательстве вышел сборник стихов под именем матери Марии. В одном из стихотворений есть такие строки:

Постыло мне ненужное витийство,

Постылы мне слова и строчки книг,

Когда повсюду кажут мёртвый лик

Отчаянье, тоска, самоубийство.

О, Боже, отчего нам так бездомно?

Зачем так много нищих и сирот?

Зачем блуждает Твой святой народ

В пустыне мира, вечной и огромной?..

В 1941 году она писала о Гитлере в своей статье «Размышления о судьбах Европы и Азии»: «Во главе избранной расы господ стоит безумец, параноик, место которому в палате сумасшедшего дома, который нуждается в смирительной рубашке <…> чтобы его звериный вой не потрясал вселенной».

Во время войны она продолжала сбор пожертвований, установив связь с участниками Сопротивления, снабжала документами людей, преследуемых гитлеровцами, переправляла их к партизанам. Деятельность «Православного дела» не могла не привлечь внимания фашистов.

В начале 1943 года был арестован сын матери Марии и ещё несколько человек. Её самой в тот момент в Париже не было, но ей сообщили, что её сына освободят, если она явится в гестапо. Мать Мария повиновалась. Никого не освободив, схватили и её. Как вспоминала София Борисовна Пиленко, мама Елизаветы Юрьевны, гестаповец Гофман кричал на неё: «Вы дурно воспитали вашу дочь, она только жидам помогает!» На что она ответила: «Это неправда, моя дочь – настоящая христианка, и для неё нет «ни эллина, ни иудея», а есть человек. Она и туберкулёзным, и сумасшедшим ,и всяким несчастным помогала. Если бы вы попали в какую беду, она и вам помогла бы. Я знаю много случаев, когда мать Мария помогала людям, причинившим ей зло…».

В 1945 году, за месяц до освобождения, мать Мария в женском лагере Равенсбрюк, как потом рассказывали, пошла в газовую камеру вместо советской девушки, обменявшись с ней курткой и номером.

Ещё в пятилетнем возрасте будущая мать Мария как-то сказала родителям: «Меня ждут мучения и смерть в огне».

Мать Елизаветы Юрьевны прожила до 1962 года. Она привела в порядок архив дочери, участвовала в подготовке двух сборников её стихотворений.

В последний день не плачь и не кричи:

Он всё равно придёт неотвратимо.

Я отдала души моей ключи

Случайно проходившим мимо…

Недалеко от города Бежецка расположены деревни Колесники и Горка, которые в XIX веке принадлежали Ипполиту Александровичу Дмитриеву-Мамонову (он увлекался росписью по фарфору и был карикатуристом). Именно от этого старинного рода из числа смоленских Рюриковичей ведётся родословная Елизаветы Юрьевны Пиленко по материнской линии. Она приходится внучатой племянницей Ипполиту Александровичу.

Была или нет Елизавета Юрьевна в этих двух деревнях, можно только предполагать, а вот в Борискове и Слепнёве бывала неоднократно (в самом Бежецке, уже будучи замужем за Дмитрием Владимировичем Кузьминым-Караваевым, – проездом). Именно сюда в 1911 году она приезжала заниматься рисованием. В благородном роду её предков Дмитриевых-Мамоновых было много художников.

Бабушка Елизаветы Юрьевны Пиленко по материнской линии – София Александровна, урождённая Дмитриева-Мамонова, дедушка – Борис Петрович Делоне, военный врач, некоторое время был врачом сразу в двух уездах Тверской губернии – Бежецком и Весьегонском. Его дед – Карл (Шарль) Клавдий Де Лоне – именитый, но обедневший француз, гасконец, вёл свою родословную от короля Франции Людовика IX Святого (XIII век).

Родной дядя Елизаветы Юрьевны Николай Борисович Делоне – учёный в области теоретической и технической механики, ученик Н.Е. Жуковского, автор книг и учебных пособий, один из первых планеристов Российской империи. Его сын Борис Николаевич – математик, член-корреспондент АН СССР, один из основоположников советского альпинизма. Его сын Николай Борисович – физик-оптик. А его сын – Вадим Николаевич Делоне – один из тех, кто вышел на Красную площадь в 1968 году, протестуя против ввода советских войск в Чехословакию.

Вот такая история.

А в Бежецке, в доме культуры «Сельмаш», находится уникальный музей «Сад Памяти» Николая Фёдоровича Ятченко.

Шестнадцатилетнего Колю Ятченко во время войны угнали из Черниговской области в Данциг (Гданьск) на принудительные работы. Он не хотел работать на нацистов и совершил побег. Его схватили. Николай Ятченко прошёл через полицейские застенки, гестаповские тюрьмы, через лагеря смерти Штуттгоф и Дахау.

После войны Николай Фёдорович поселился в Бежецке. И поклялся вечно хранить память о своих товарищах, замученных фашистами.

Он написал три книги: «По ту сторону жизни», «Это не должно повториться», «Тысяча дней ада».

А самое главное: в конце 1980-х годов он создал «Сад Памяти» – построил в своём саду за домом мемориал памяти жертв концлагерей. Работа над деревянными скульптурами заняла у Николая Ятченко более 40 лет.

Вот маленький заключённый в полосатой робе, которого гонят на работу. Это Юлис: «Юлис не раз спасал меня от смерти и поддерживал на протяжении трёх лет в концлагере. К сожалению, я не мог ответить ему тем же, спасти его. Он погиб в 5 часов 30 минут 29 апреля 1945 года, за полчаса до свободы, которую так долго ждал. Спустя много лет я привёз пепел узников Дахау и Штуттгофа, взятый из печей этих концлагерей. Быть может, мне повезло, и маленькая частичка этого необыкновенного человека – в привезённой горстке серого пепла».

Деревянные руки – память об австрийской художнице Фридл Диккер-Брандейс, которая учила детей в Терезинском гетто рисовать, чтобы отвлечь их от мыслей о смерти, боли и войне. Почти все они, и Фридл тоже, вскоре погибли в Освенциме. В 1968 году исследователи откопали большие сосуды, где были аккуратно сложены свитки детских рисунков – около 5000 штук. Их потом возили по всем крупным городам мира.

Лицо, украшающее стилизованный деревянный орган, – итальянский композитор Динардо, который отдавал русскому мальчику половину своей лагерной пайки и погиб в Дахау в 1944 году.

Сюда приходили бежецкие школьники, приезжали родственники погибших в концлагерях, экскурсанты из нашей страны и из-за рубежа.

После смерти Николая Ятченко в 2011 году единственному в России домашнему мемориалу, посвященному узникам нацистских концлагерей, грозило исчезновение. Но Сад-реквием был спасён.