Выручил Андерсен

Были в моей жизни два года работы в сельской школе. Они много определили в жизни. Поначалу все складывалось как нельзя лучше, открывался простор для дерзаний двадцатидвухлетней выпускницы вуза. Вела любимые мной уроки русского языка и литературы в девятых и шестых классах и литературный и танцевальный кружки.

Алтайское село Долганка оправдывало название, затерявшись среди лесов и вольготно расположившись на холмах и полянах. Все улицы сбегались к школе, куда многочисленная ребятня спешила каждое утро. Мне нравилось ощущать себя их учительницей. Но моя эйфория длилась до тех пор, пока выпускница Орехово-Зуевского пединститута, которая вела у ребят немецкий язык, не уехала на зимние каникулы в родное Подмосковье. Как оказалось, безвозвратно. Оставшиеся вещи мы высылали ей посылками. А вскоре директриса Антонина Степановна озадачила меня: «Выручайте! Хотя бы пятые возьмите». Отказать ей было невозможно. Тем паче что Гете и других классиков мы, студенты из группы с усиленным изучением иностранного и с правом его преподавания в школе, читали в подлиннике.

Но моя самонадеянность была поколеблена на первом же уроке. Мое бодрое приветствие пятиклассникам повисло в воздухе. Повторив его, улыбнулась, мол, жду ответа на немецком языке. Тишину нарушил голос озорника Степки с последней парты: «Робя, не будем учить фрицевский язык!» Я попросила пересесть смельчака на первую парту и стала объяснять на простых примерах, что дает знание иностранного. Увы! Дети расшумелись так, что слышно было в коридоре. Вездесущая завуч, выяснив у меня подробности инцидента, решила помочь.

На следующем уроке она восседала на задней парте. Дисциплина была обеспечена. Вскоре Александра Митрофановна, решив, что все наладилось, дала напутствие: «Вот так и продолжайте! А будет кто озорничать, к родителям сходите. Верное средство». Совет этот я проигнорировала, мол, справлюсь и без него. Но когда урок прошел в постоянных замечаниях нарушителю спокойствия, решилась на поход к родителям Степана. Беседа оставила тяжкое впечатление. Угрюмый отец не проронил ни слова и только кивал головой.

Назавтра в пятом классе, когда после приветствия все уселись, Степан стоял столбиком, опустив голову. Я недоумевала, пока с последней парты не донесся смешок: «А он сидеть не может!»

В звенящей тишине я подошла к мальчику. Сердце колотилось так, что, казалось, слышно было даже в кабинете завуча.

«Прости меня, Степа. Я этого не хотела. Прости», – погладила я вихрастую голову мальчика. Тот, на удивление, не сделал попытки вырваться.

Остальную часть урока я читала ребятам свою любимую сказку Андерсена, часть – на русском, часть – на немецком. Говорила о том, что бывает с людьми, когда холодный страх замораживает сердце. И как нужно беречься всем от его острых осколков. Голос порой срывался, звучал тихо, но дети меня понимали. А я понимала и любила их.

Надежда ТУМОВА