«Впервые так открыто мне в глаза ударил свет…»

Юрий Афанасьевич Сеначин, педагог литературной фотостудии «Алмаз» городской станции Юных техников Шадринска Курганской области заехал в редакцию «Учительской» со своими учениками по пути во Владимир, на Международный детско-юношеский фотофестиваль-конкурс «За мир и взаимопонимание».

Заехал со скромной просьбой – «посмотреть» стихотворения студийцев. Но уже через пять минут поэтическая «тропа» вывела на «большак» проблем, забот и радостей системы дополнительного образования не одного уральского городка – всей России. Иначе и быть не могло, потому как и в капле воды отражается солнце. Если, конечно, на дворе ясный день.

Неудавшиеся смотрины

Простая деревяшка с вбитым гвоздем. Ржавчина расползлась по нему, как кровь. Глаза на сучке выдают боль. Всего пара штрихов, но древо оживает. «Древо жизни» – готовое название. Ловлю себя на выспренности «штиля».

Между тем автор этой работы, студент 3-го курса Шадринского государственного пединститута Петр Устинов, он сейчас сидит рядом, пошел на «упрощенный» вариант: «Взгляд». Очевидно, чтобы направить внимание зрителя на образ истерзанной, измученной души человека ли, природы…

– У Пети нет ни одного дежурного названия, – предупреждает учитель. – А подобных работ много. У него глубокое образное философское мышление. То бишь свое.

И вот поди ж ты, именно эта его забавная, совсем «из другой оперетты», присказка будет звучать то и дело и не к месту, – сразу, вдруг располагает к этому невидному, негромкому человеку, которому не надо «производить впечатление».

– Так вы что, до сих пор продолжаете посещать студию? – с некоторым недоверием обращаюсь к соседу-студенту.

– Как записались с Ромкой Пожаевым в 4-м классе, так и ходим. У нас все старожилы: Вадиму Ермолину 23, из них 11 лет занимается у Юрия Афанасьевича. Ване, его сыну, 18, соответственно студиостаж – 8 лет…

Одиннадцатиклассница 4-й школы Яна Попугаева помалкивает: что ее «тройка» против двузначных чисел.

Что ж, «проверка на дорогах» началась успешно. С учетом того, что в любом Доме детского творчества ребенку даются полугодовые «смотрины». Записался в кружок мягкой игрушки – не понравилось, перешел в бальные танцы. Надоело, стал марки собирать: и тут, «да ну…»

А за всеми этими «не понравилось», «надоело» – неспособность взрослого увлечь, заинтересовать ребенка своей личностью, делом. Потерпеть профессиональное фиаско так же горько и больно, как «провалить» смотрины.

Не сказать, что в Шадринске ситуация блестящая. Вот и к Юрию Афанасьевичу, а он в городе человек известный и уважаемый: педагог дополнительного образования высшей категории, отличник народного образования, член Союза фотохудожников России, по осени записываются человек сто. А потом идет отсев. Но вовсе не по вышеназванным причинам. Обидно, что уходят из-за «мыльниц». Покупают «Кодак», напичканный автоматическими программами, как стиральная машина. Можно забыть о диафрагме, выдержке и фокусировке. Задал нужный режим, включил программу «портрет» или «пейзаж» и как там поется: «Ах вернисаж, ах вернисаж, какой портрет, какой пейзаж…» Раз – и готово! Классно: не нужно учиться, можно кайф ловить.

– Такое вот, – вздыхает Юрий Афанасьевич, – у современной молодежи новое мышление. – Почему-то забывая добавить излюбленную частицу.

– Переубедить их сложно, – продолжает он. – Иду в классы, спрашиваю: «Кто умеет фотографировать?» Две трети поднимают руки. Тогда достаю художественные фотографии: «А кто такой пейзаж сделает?» В лучшем случае остается один ученик. Вот и борюсь за каждого.

Улыбается: «Почему-то теперь стали приходить к нам осознанно ребята, то бишь которые мыслят. Я нашел Андрея в 8-й школе. Он пишет стихи, своеобразные. Оригинальное видение мира. Быстро пойдет в гору. Яна привела Дениса – увлечен литературой. Теперь заболеет фотографией».

На мой попутный вопрос, почему он так в этом уверен, отвечает, не задумываясь: «Фотографировать так же естественно, как писать. Ну это как с пушкинскими стихами, без которых, может, не было бы его рисунков. Все искусства взаимопроникающиеся, подчиняются одним и тем же законам гармонии, композиции, контраста».

«Доедет то колесо, если случись,

в Москву?»

Смущается на мою просьбу почитать что-нибудь свое: «Я поэт одной строчки. «Впервые так открыто мне в глаза ударил свет». И виновато: «Все. Меня тот миг удивил, восхитил! Или вот: «Сосульки солнце разветвило свое застывшее тепло». Дальше не пойдет, – по-детски разводит руками: «У меня фотографическое видение мира».

А ведь закончил литфак ШГПИ, писал профессионально, но «фотография перебила».

– Я вижу, как ребята пишут. Они хотят повторить удачу взрослых, стремятся походить на них в творчестве. Любят пофилософствовать. Но иногда напишут такое простое, легкое, красивое – мне так нравится. И просит: «Петя, прочитай про хаты. Ну, пожалуйста, четыре строки – уже строфа». И Петя, не «сверкая» на учителя глазами, взрослый уже парень, читает: «Снег навалился внезапно на хаты. В деревне раздолье для грусти, Думушку думает дед бородатый, По лужице льдистой прошлепали гуси».

А учитель задумчиво смотрит на него и тихо, он вообще, кажется, громко говорить не умеет:

– У Петра за полтора года были три персональные выставки по 90-100 работ. В истории детской художественной фотографии аналогов этому нет. Три выставки за полтора года – это очень серьезно. Не только из-за количества. Все это высокохудожественные произведения: портреты, пейзажи, жанровые фотографии. Он – мастер, профессионально готовит четвертую, где ограничит количество работ, увеличив их форматы. У Петра теперь у самого ученики, он преподает художественную фотографию в педагогическом, на факультете дополнительных профессий. И я Петра считаю ведущим художником в городе. Это мое мнение, я отвечаю за каждое слово.

Это, понятно, говорится уже тет-а-тет. И вслед за Юрием Афанасьевичем понять не могу, почему тот же тренер, готовящий будущего чемпиона, материально обеспечен, не говоря уж о восходящей звезде, которой создали все условия для взлета. А для человека, годами растящего художественного фотографа или другой «штучный товар» в системе дополнительного образования, не находится элементарной пленки. Это, конечно, здорово, что его ребята на все готовы для любимого дела. Последние школьные копейки, все студенческие гроши идут туда.

Так вот и тряхнуло на привычном ухабе: «Что ты думаешь, доедет то колесо, если случись, в Москву или не доедет?»

Гоголевский вопрос для нас по-прежнему на засыпку.

В ночном

…Равнодушно считаем шаги

У зеркальных ступенек крыльца.

А в блокноте – четыре строки.

Про живые когда-то сердца.

Лучше всего Яне пишется на… уроках и вот – ночью в московском поезде. А Петр всю ночь обдумывает тему будущей персональной выставки. Четвертой по счету!

– Я бы на этот конкурс взял кучей, человек восемь, – снова горестно вздыхает педагог. – Но, как вы сами понимаете…

Понимаю, как и в позапрошлом году, большинство студийцев остались дома. По самой банальной причине: не на что ехать. Поэтому идет столь жесткий отбор кандидатов, серьезная подготовительная работа, приходится ездить в Свердловск – только там делают большие – 30х40 форматы.

Но ребята не горюют. Конкурсы здесь идут чередой:

– внутристудийные, когда сами же и отбирают работы для персональных выставок;

– мини-конкурсы зрительских симпатий – тут обязательны творческие встречи с людьми, для которых выставляют работы на стенды, читают собственные стихи (художественное чтение – еще один «конек» студии).

Сейчас готовы к городской отчетной выставке. Кстати, Яна Попугаева получила поощрительную стипендию на Днях культуры города за особые успехи в литературно-фотографическом творчестве. И есть за что. День Яны расписан по минутам: первая половина дня – школа, вечер – студия.

– Занимаемся с Юрием Афанасьевичем по 5-6 часов. И так всю неделю.

Кстати, Яна может читать вслух стихи и час, и два.

– Нужно будет, отдам все свое личное время Петру, и Васе, и Роману.

И вспоминает: Ромка пришел к нему слабеньким, забитым двоечником, хотели отправить его в спецшколу. А теперь вот студент, делает персональные выставки.

– Так ведете индивидуальную работу…

– Мне не нравится это словосочетание, ближе – «младший друг», «единомышленник».

…Каждое воскресенье Сеначин водит своих друзей в походы на фотосъемки. Сосновый бор, извилистая речушка Солодянка, поля, пересеченная местность – любимые всеми места. «Хочется в этих местах находить красивые пейзажи», – признается Яна. Петр и восхищается природой, и своим собственным инструментом мышления считает.

Три дня живут без палаток, им достаточно подремать у костра, чтобы не терять ночь, ночные фотосъемки. Эти причудливые светящиеся в темноте контуры… Даже самый умный «Кодак» не в силах за мастера придумать идею фотокадра. Никакое виртуозное владение техникой – создать художественный образ. Не только профессионалы знают: при ночном наблюдении развивается образное мышление.

– Днем – самостоятельный обход, выбор натуры, ночью – общение у костра под гитару. А играют у нас все, – улыбается Юрий Афанасьевич и посматривает на Яну с Петей. – Говорю при них, и они на меня глазками уже не сверкают. Быстро повзрослели, с ними не слукавишь.

Где-то я это уже слышала… А, ну да, здесь ведь за долгие годы сотворчества сложились особые отношения, как в семье. А там слов не выбирают, повторяют излюбленные.

Как кисть – инструмент живописца, свет – инструмент фотохудожника. Пожалуй, только снимая в натуре, можно понять световую природу фотографии. Живопись – светопись. «Впервые так открыто мне в глаза ударил свет…»

* * *

А теперь судите сами, чего в отечественном дополнительном образовании больше – горечи, радости? Может, именно здесь, где творчеству простор, находят бессребреные русские мастера то, что называют поэзией стихийной русской воли – «свободу, соединенную с пространством, ничем не ограниченным пространством»?