Вопрос графа Милорадовича

Жаль, конечно, ни тебе колоннад с ротондами, ни садовых павильонов с бронзовыми статуями над светлыми водами… Так, невзрачное кирпичное здание, как говорится, “без излишеств”, едва прикрытое чахлыми деревцами. По виду – типичное общежитие. По одежке, однако, встречают. А эта не по чину “одежка” давно уже никого не вводит в заблуждение. Рвутся сюда со всей области: ежегодный конкурс – три-четыре человека на место. И называют уважительно – “лицеем”, опуская длинное официальное название.

Говорят, лучшее определение этому новоизобретению Александра I дал граф Милорадович: “Лицей – это не то, что университет, не то, что кадетский корпус, не гимназия, не семинария, это…Лицей!” (А петербургского генерал-губернатора всего-то и заинтересовали незнакомые мундиры выпускников-лицеистов, назначенных в гвардию).

– Это, – улыбается директор Павел Тезеевич Ширяев, – конечно, шутка. Обосновывая модель (школа-интернат с лицейскими классами), мы исходили из того, что понятия “лицей”, “лицейские классы” в отечественной педагогической практике с 90-х годов нашего столетия рассматриваются как “учебные заведения с углубленным изучением дисциплин по определенным профилям”.

“…С утра люблю надеть я свой лицейский пиджак. И в нем пройтись по коридору. Это просто ништяк. И пусть твердят мои друзья, что в нем я олух и чудак, но все равно, я обожаю свой лицейский пиджак. Он удобный и красивый. И зеленый, как арбуз. Лицейский блюз…”

“К Лизе”, в школьную столовую уже заглядывают лицеисты. А Павел Тезеевич с видом победителя откладывает ложку: “Никогда не ел каши. Но тут мы все “однокашники” – приучил себя и к рису, и к перловке. А на “празднике пустых тарелок” не сжульничаешь. – И вздыхает: Одно плохо: поправляться стал”.

И тут весь наш стол дружно хохочет: рассказать, что ли, директору про вчерашние “свечи”, когда второклассник – “под стол пешком” – уморительно изображал бессмертное лицейское творение (“Блажен муж, иже сидит к каше ближе…”). За нечестную игру с меню и директор может быть смещен на последнее место за столом. Но сам шаржированный рассказом неожиданно доволен: “Подловил!” Что ж, в любой семье у каждого свои маленькие слабости.

А как же покушение на авторитет руководителя? “Да ну вот еще, – машет он рукой, – сцены нашего дидактического театра и у взрослых, и у детей развивают чувство здоровой самоиронии, умение нормально общаться. Скажу больше, снимают конфликты, воспитывают педагогический коллектив через детский.

Улица меня вскормила, улица меня взрастила и образование дала

Как отвратительны эти постройки,

Эти дворы – большие помойки,

Эти зловонные улицы – свалки, –

Всюду бутылки, обломки, осколки.

– Господи, как они мерзки и жалки!

Все до того убого и гадко,

Так на душе беспросветно уныло…

Как-то невольно приходит догадка:

– Здесь обитает Нечистая Сила!

А это уже скорее – “Уличный блюз”. Его интернатские, правда, не поют – по причине незнания слов. Но “эти постройки” и “эти дворы” – их дом. Другого не знают. Точнее, не знали.

– Когда я пришел сюда работать восемнадцать лет назад, – рассказывает директор, – первое, что увидел, – пьяную пятнадцатилетнюю девушку, которую волокли по коридору. В наш интернат шел “педагогический брак” со всех школ областного центра. Более того, опекуны даже не решались отдавать сюда своих непутевых подопечных. Уж больно тяжелая криминогенная обстановка царила в детском коллективе. Во взрослом же – полная растерянность. И мы стали думать, как для поддержки духа учительского оздоровить среду.

Первые педагогические классы появились здесь, у нас. Классы эти, понятно, заполняли в основном девочки. Мальчишек не хватало: появилась идея привлечь будущих абитуриентов технического университета. Открылисься физико-математический и химический классы. И тут сама специфика структуры школы-интерната с лицейскими классами и особенность контингента, канцелярски говоря, заставили искать пути дальнейшего развития. Хотя вроде бы все было очевидно. Налево пойдешь – изолируешь лицеистов и интернатских (модель “Школа в школе”), направо – неминуем переход школы-интерната в статус лицея, ориентированного исключительно на детей с высоким интеллектуальным потенциалом.

И тут счастливая встреча с академиком РАО Людмилой Ивановной Новиковой и с “новиковцами” (А. Гаврилиным, Н. Селивановой, В. Караковским…) изменила поле нашего общего поиска. Потому что с 1993 года процесс разработки концепции ВС приобретает коллективный характер: в дело включаются администрация и инициативная группа членов педагогического коллектива, органы управления образованием, научные кадры, методисты Владимирского института усовершенствования… Цель разрабатываемой концепции и впрямь кажется невероятной: объединить классы повышенного уровня образования и социально и педагогически запущенные. Создать условия для личного развития тем и другим.

– Хоть вы и помор, но откуда, спрашивается, у вас эта уверенность в развитии каждой из взаимодействующих сторон? И почему это “взаимодействие” вы рассматриваете именно как “воспитывающее” – положительно результативное?

– А потому, – хитро улыбается собеседник, – что протекает оно на интеграционном поле – имею в виду совместное проживание, совместную деятельность, эмоциональные переживания…

Древо целей

– Ну да, мне понятно: лицейские способствуют созданию в школе атмосферы притягательности знаний, как общечеловеческой ценности, культа книги. А у их младших товарищей ведь совсем другие запросы и ориентиры. Вот взять хотя бы вашу кандидатскую диссертацию (кстати, П. Ширяев первый владимирский директор школы, который только что защитился по теме “Формирование гуманистической ВС “семейного” типа в условиях школы-интерната”, научный руководитель – кандидат педагогических наук В.В.Андреева. – Е.К.). Вы там приводите таблицы терминальных ценностей учащихся интернатных классов и лицейских за 93-й год. Анализ результатов учеников основной школы неутешителен:

– отсутствие в системе ценностей таких ориентиров, как знания, труд;

– низкий рейтинг значимости саморазвития и творчества;

– низкая ориентация на альтруистические ценности (счастье других).

У лицеистов на одном из первых мест, наоборот, познание, развитие и творчество. На последнем – развлечения.

Не спорит, иначе и быть не могло: полярная гетерогенность состава детей – в этом все дело (разный социальный опыт, уровень интеллектуального развития, культуры и т.д.). Идем дальше: различные ценностные ориентации приведут к изоляции лицеистов и детей из интерната. К тому же добавим высокую сменность состава лицеистов (они учатся здесь всего два года), что затрудняет процесс сохранения традиций. Впрочем, ее нарушает уже сама традиционная изоляция старшеклассников от учеников I и II ступени.

– Вот вы и сами утверждаете, что нивелировать эти противоречия, организовать взаимообогащающее взаимодействие таких разных детей невозможно.

– Ну мы же не самоубийцы! Вот мы говорим “коллектив” и разделяем детей, чтобы понять, где, в каких “точках” их объединять. Это очень даже возможно, но лишь в условиях ВС, облик которой, “древо целей”, системообразующая деятельность, во многом, конечно, зависящих от типа школы (Л.И.Новикова). У нас условиями организации воспитывающего взаимодействия, системообразующим элементом становится интеграция в различных формах жизнедеятельности детей – учебно-познавательной как значимой для лицеистов и досуговой (клубной), наиболее привлекательной для детей интерната.

– И все же вы вот утверждаете, что показателями развития взаимодействующих сторон должны быть качественные изменения в личности и поведении воспитанников: у лицеистов – повышение уровня эмпатии (способности к сочувствию и сопереживанию); расширение опыта социального поведения (в роли старшего по отношению к младшим); развитие мотиваций к выбору педагогической профессии. У участников интернатских классов – невероятно! – повышение престижа знаний, умение выбирать социально-ценные формы досуга. Предлагая и тем, и другим по сути не свойственные им роли, не толкаете ли к эмоциональному взрыву, конфликту и даже мордобою, а тут уж известно, “чья возьмет”.

– По мнению философов и социальных психологов одна из взаимодействующих сторон в самом деле всегда активнее другой в обмене энергией, информацией и деятельностью. Так вот по нашему предположению – да-да, не удивляйтесь – позицию более активной стороны взаимодействия должны были принять именно лицеисты. Мотивация? Привлекательность лицеиста для учеников 1-9-х классов интернатного звена, обусловленная возрастом старшеклассников, их “взрослым” миром, статусом. Привлекательность форм их досуга – у нас, кстати, около сорока кружков (игра на гитаре, бардовская песня, занятия в художественных студиях, спортивные достижения). Мы стремились поднять детей интерната на максимальный уровень их возможностей.

И он цитирует чьи-то ученические стихи:

Помните, нас учили быть

птицами?

Ах, не отворачивайте голову.

Птицами с волшебными лицами –

Чистыми, высокими, гордыми.

“Вы видели наших младших, – с гордостью говорит Павел Тезеевич. – какие они оптимисты, как борются, цепляются за жизнь. Но… не имеют опыта нормальных отношений в семье. Этот опыт, напротив, с полной силой передан лицеистам – их в семье, как правило, один-два человека. А значит, эти как раз нуждаются в таких качествах, как сострадание, понимание. Видели бы вы, они сумками тащили сюда свои вещи, из которых выросли, книги, игрушки, узнав, что здесь, рядом с ними, оказались дети, лишенные всего этого.

Палычи

“Лицеисты в нашем семейном отряде – самые уважаемые люди. Они помогут в трудный момент, с ними интересно. Вот их отпустили на карантин, они разъехались по домам, а мне без них так плохо” (из сочинения ученика 8-го класса).

“Семейный отряд обязательно нужен и мне, и детям. Младшие дети учатся общаться, а те, которые не имеют семьи, обретают друг в друге близких. Они начинают понимать, какое счастье любить кого-то, быть кому-то нужным. У них проходит озлобленность” (из сочинения ученицы 11-го “Б” класса).

“Я заканчиваю учебу в лицее. Это слово “лицей” на всю жизнь останется прекрасным и родным воспоминанием для каждого из нас. Но и не только – ведь сюда можно прийти в любое время. И совершенно, кажется, незнакомые девчонка или мальчишка крикнут тебе “Привет!” через весь коридор, а ты вспомнишь, что тоже здоровался с бывшими выпускниками, которые приходили сюда, хотя видел их мельком или на лицейских фотографиях.

Проучившись два года в классах лицея, ты выходишь в жизнь со всем тем добрым, замечательным, прекрасным, что нашел здесь, среди этих людей. Это не только лицеисты, но и дети, которые учатся и живут с нами, дети-интернатовцы, о которых некому позаботиться в своем собственном родном доме. Лицеисты, конечно, не могут полностью заменить им семью, но помогают жить. Лицейская атмосфера, лицейский “дух” очень действуют на наших младших детей” (Эля Идрисова).

“Семь месяцев, семь месяцев, сентябрь, октябрь, ноябрь…март, уже март. Я сижу в своей лицейской комнате. Завтра каникулы, а мне так не хочется уезжать домой” (Елизавета Филимонова).

Воспитательная система семейного типа – что это значит? “А очень просто, – поясняют одиннадцатиклассницы Ксения и Люба. Мы живем семьями, семейными отрядами, у каждого – свое название. В нашу семью “Солнышко”, так повелось, входят сразу несколько классов – от малышей до выпускников. Каждый четверг мы собираемся на семейные часы – спорим, играем, обсуждаем что-нибудь актуальное. Конечно, пьем чай с пирогами и конфетами. Хорошая идея, по-моему: мы такие разные. Наши интернатские ребята настолько простые, даже наивные, все расскажут: вот у этого нет мамы, у того – вообще никого. И когда они видят, что мы, взрослые, их не умаляем, тянутся к нам, чувствуют поддержку и тепло, которых им так не хватает. Я еще давно, в десятом классе, обратила внимание, как одиннадцатиклассники ведут себя с ними: общаются, играют, носят на руках. А малышам это так нравится. Вот у меня в семье есть мальчишечка такой хороший – Сережей зовут. Я считаю, из него вырастет замечательный человек. Он из Владимира, и у него не очень удачная семья. И если ему бывает плохо, просто подойдет, попросит поговорить. А если у меня есть время, обязательно куда-нибудь его свожу, да хоть погулять. “А мне говорили, что вашему директору на дверях его кабинета многие малыши пишут “папа”. Но это не от бескультурья – от признания, любви и доверия. Потому что вы же видите, как у нас чисто”. А от чего же, думаю я, здесь еще и так тепло, если в городе едва топят? Собеседница как будто слышит меня и поясняет: “Говорят, здесь наверху всегда было очень холодно. Но Павел Тезеевич, чтобы обогреть детские спальни, решил устроить рядом какое-нибудь теплое помещение. И придумал: пригласил… пекаря Алика Айрапетяна. Чувствуете, как вкусно пахнет хлебом? Теперь прямо у нас в интернате выпекаются белые батоны.

Заходим в одну комнату, другую, третью – всюду смех, шутки, приветливые улыбки. Эти четверо, например, из 10-го “А”. “Мы, – говорят, – классно здесь живем. И с другими комнатами в отличных отношениях. Особенно с одиннадцатиклассниками. На нас же ответственность огромная ложится: мы пока у них учимся, а потом, когда сами будем в 11-м, все это постараемся передать десятиклассникам”. – “А зачем передавать традиции, ведь учиться-то вам здесь всего ничего?” – “Ну что вы, ведь в каждом доме есть свои традиции. У нас, например, замечательный праздник – посвящение в лицеисты, когда весь школьный коллектив и выпускники прошлых лет принимают в лицейскую семью десятиклассников, посвящают их в законы, нормы жизни школы”. Обратила внимание на это коротенькое “у нас”.

В современной педагогической литературе и исследованиях для описания ВС, выявления их неповторимости, специфики применяются такие характеристики, как “дух” школы, “культура школы”. Известный исследователь авторской школы Т.Цырлина, например, определяет культуру школы как систему присущих ей ценностей и традиций, отражающихся в основных взглядах деятельности и межличностных отношений. “Мы же, – уточняет директор, – конкретизируя это понятие, считаем возможным применять термин “субкультура” школы, носителем которой является школьный коллектив”.

Под субкультурой понимают здесь сумму специфических социально значимых признаков (норм, ценностей и обрядов, обычаев и ритуалов). Скажем, авторские лицейские песни передаются из поколения в поколение. А интерес к ним создает всеобщую атмосферу “заряженности” музыкально-поэтическим творчеством. Ее результаты – издаваемые в школе рукописные журналы.

Вот почему дорогого стоит это естественное “у нас”. Ведь именно субкультура способствует осознанию и утверждению воспитанниками лицея себя в качестве “мы”, отличного от “они”, от других представителей социума. Процесс создания общей субкультуры школы также является системообразующим фактором. А начинается он здесь с так называемого “Предлицея” – это экзамены, сессии и палаточный летний лагерь “Лицеист”.

Тут придется пояснить. Лицеист приходит учиться, повторяю, всего на два года – на адаптацию уйдет месяцев шесть. А там, после Нового года, только начали вживаться – десятый класс кончился. Ну а в 11-м головная боль уже о поступлении в вуз.

– Так, – рассказывает заместитель директора по экономическим вопросам Эдуард Владимирович Олейниченко, – у нас и появился предлицейский класс: ребята сдают экзамены, а потом отправляются в палаточный лагерь. И живут-то всего неделю, зато перезнакомятся. Прекрасно узнают друг друга и уже ждут не дождутся встречи в сентябре. Неудивительно, что они быстро вживаются в нашу лицейскую семью. Организация жизни в “Лицеисте” (а среди участников есть и интернатские дети, и выпускники, и педагоги школы) осуществляется по аналогии с коммунарскими сборами: это коллективные творческие дела по отрядам, ролевые, лагерный круг, рефлексия прожитого дня…

Статфакт

Во владимирской школе-интернате # 1 – 370 воспитанников. 250 – дети интерната и 120 лицеистов. Первые – владимирцы. Последние – одаренные дети из глухих уголков области, действительно настроенные на учебу. Выпускники лицея практически стопроцентно попадают в вузы страны.

Но даже те немногие старшеклассники, которые живут в самом Владимире, не очень-то стремятся домой. “У нас, например, – говорит Яна из Коврова, – есть владимирский ученик – так он здесь всю неделю живет – нравится ему очень”. “Я, – вмешивается Саша, – тоже из Владимира, езжу домой не из-за того, что мне здесь не нравится, просто у меня там тоже дела, и я еще хожу в художественную школу”. Да та же Ксения – жительница областного центра – частенько остается ночевать в интернате: “Ну просто настроение такое”.

“Костер все горит, разбрасывая свои искры высоко над нами. Я смотрю на рыжие перья костра и тихо плачу, потому что сегодня я прощаюсь с детством. Сегодня был мой последний звонок в лицее. Кто вокруг меня? Мои друзья – мой 11-й “А”. Лена Аргунова – мой лучший друг. Аргуновик – мозг нашего класса. Сколько раз мы, все двадцать человек, без зазрения совести списывали у тебя домашние задания по истории, русскому языку, литературе. Ты думаешь, что нужна “как хорошая жилетка для слез”, что тебя только “используют”, но это не так. Я люблю тебя, слышишь, люблю!

А вот и моя Туся Челышкина, нет, не зря мы с тобой родились в один день – у нас так много общего. Например, подольше поспать. Или посплетничать, или посмеяться над нашей дорогой Вичкой Быстрицкой, Пельмешкой. И, видя тебя сейчас спящей на плече у Игоря Евгеньевича, нашего воспитателя, я тебе телеграфирую: “Я люблю тебя!”

Наш заядлый Chicago-Bullist, Леша Гамаюнов. Спасибо за бандану, в ней уши не мерзнут. А еще за все съеденное тобою варенье и сгущенку, которые когда-то были в нашей комнате. Мы хотя бы не волновались, что продукт испортится. Я люблю тебя!

Аня Тихомирова и Оля Шмелева, карамельки! Ну когда вы помиритесь? Помиритесь же. Я люблю вас!

Светлана Вячеславовна, вы рядом сидите, с вами так тепло. Поэтому скажу так: хотя из меня не выйдет хорошего историка и реферат мой об А. Рублеве был оценен на “четыре”, я на всю жизнь запомню, что любой ответ по теме должен звучать: а) четко, б) логично, в) последовательно. А еще я никогда не забуду Гумилева с его книгой “Русь и Орда”, которую я читала всю ночь в актовом зале к открытому уроку. Я люблю вас всем сердцем”. Алеся Ивановская.

Семь свечей,

или Разговоры нараспашку

“Для человека, который хочет получить знания, не останавливаясь ни перед чем, это рай. Я считаю, что уровень подготовки в этой школе очень высокий”. Илья Жидков.

“Первое, что запомнилось из лицейской жизни – люди и их теплое отношение ко мне. Здесь не было стандарта. Каждый из учителей – личность. И меня принимали такой, какая я есть, – со всеми плюсами и минусами. И я поняла, почему эту школу называют вторым домом”. Попова Таня, выпускница, студентка филфака ВГПУ.

А я поняла, что бессмысленно обходить все кабинеты – иначе пришлось бы писать целую книгу практически о каждом педагоге и воспитателе. Потому что каждый говорил примерно следующее: “Я иду на работу, и я счастлива”, или: “Я вообще не могла представить, что могут быть такие взаимоотношения между администрацией, учителями и детьми”.

Я все-таки заглядываю в некоторые и удивляюсь классам, заполненным явно студентами. Тут-то и выясняется, что в школе Событие – День лицеиста, который совместили с праздником сорокалетия лицея. А вернее, это посвящение в лицеисты совпало с годом юбилея школы. И защитой кандидатской Павлом Тезеевичем. Впрочем, в школе работает творческая лаборатория педагогов-исследователей, и, возможно, пример директора станет заразительным.

– Вера Николаевна, – спрашиваю покидая очередной кабинет – физики, – извините, я не записала вашей фамилии. “Ширяева”, – смущается она. Работает здесь девять лет – муж переманил с момента основания профильного физматкласса. Знал, что делает: Вера Николаевна – высококлассный специалист, закончила аж два института – Московский энергетический и Владимирский педагогический. А сейчас работает над проблемой “Региональной культурологической компоненты в преподавании физики”. Уж больно много замечательных физиков вышло из Владимирской области.

– Наверно, интересно работать в школе, которую ваш ученик называет раем для тех, кто хочет получать знания?

– Учиться хотят многие. Но в обычной школе, кроме уроков, отсутствует система. Дело ведь не во мне, не в Нине Юрьевне, не в Ольге Николаевне или Игоре Евгеньевиче – дело в системе развития ребенка. Это музыка. Это пение. Это танцы. И общение. Сейчас пытаемся возродить салонное общение, когда собираются люди, связанные общими интересами, имеющие уже какой-то запас интеллектуальный. Читаем, поем, просто разговариваем. Взрослые и дети. Есть между нами, конечно, дистанция какая-то. Но дистанция уважения, что ли, не из-за того, что я, например, больше знаю, а скорее из-за того, что больше знаю жизнь. Причем салоны объединяют камерные коллективы, собирается не вся школа, а 30-40 человек. Я вам покажу класс музыки, эстетики, когда играет скрипичная музыка, а потом идет переход и к своим собственным стихам и пародиям.

“Юмористический практикум”

Я люблю цитировать Марину Цветаеву, часто читаю ее стихи вслух. Особенно мне нравится:

Не смущаю, не пою

Женскую отравою.

Руку верную даю

Пишущую, правую.

Той, которою крещу,

На ночь ненаглядную.

Той, которою пишу

То, что Богом задано…

Опаздывая на урок, я по всей комнате искала туфлю, и экспромтом родились такие строки:

…Где же ты, моя туфля,

Кожаная, правая?

Та, которую пущу

На ночь в ненаглядного.

Та, которую ищу

Полчаса негаданно.

Представьте себе при этом, как театрально все было обыграно, с какой неподдельной досадой. Рассказали Луня и Ню.

Мой Пушкин

Как солнце, бренный мир

пронзившее лучом,

Как ночь, укрывшая его

парчовым покрывалом,

Писал стихи легко и горячо

И за труды довольствовался

малым.

Что Пушкин для меня?

Отчаянный вопрос –

Ответить на него словами –

слишком мало,

Не помешало бы добавить капли

слез,

Восторг, отчаяние и звон

бокалов.

Что меч для рыцаря, что лира

для певца,

Что синь родных небес для птицы

быстрокрылой,

Что муза для великого творца,

То Пушкин для меня,

но как постыло…

Мы славим гения армадой

громких фраз,

Избитых слов и рифм,

опутанных сетями,

А Пушкин, он во мне, он в нас,

Незримо правит нашими делами.

Яна Касаткина. (Замечу в скобках, что эта девочка “мечтает все изменить. Взять тяжелый предмет и разбить вдребезги ореол величия вокруг Пушкина”).

Продолжением “салонов” в более демократической форме стали вечера авторской песни и дискуссии о современной жизни и жизни школы “Семь свечей”. Здесь ребята реализуют потребность в разрешении собственных проблем, здесь они предельно искренни и открыты.

… – Остаются соло – Гришкина с Пестовой. Второй куплет, Маша, Ира, Андрюша Тихомиров. А вот третий никто не солирует, и он проваливается, – волнуется Ольга Николаевна.

Павла Тезеевича заботит другой момент праздника: мальчики, которые понесут подсвечники. “Не забудьте, они уже на сцене, там же будет Игорь Алексеевич – спички у него…”

Людей, изучающих самую точную науку, посвящают в лицеисты люди самой точной профессии. “Все хороши, сильны, не стары – на сцене – бравые гусары”. Ну и вопросики они задают своим будущим коллегам-математикам – не слабее, чем принцесса Турандот принцу Калафу. Время на обдумывание – пять секунд. Конечно, самый коварный – у поручика Ржевского: “Отгадайте, пожалуйста, предмет, который есть в каждой квартире, в каждой семье и длина которого 54 метра?” Неожиданный, “памятный” приз вручается уже через секунду под смех переполненного зала Дома творчества юных.

Но это будет позже, а пока что мы продолжаем разговор с Верой Сергеевной. И я уточняю: “Так вы собираетесь именно для общения? Ради диалога?” – “Ну не только. Здесь много задач. Прежде всего и ради того, повторю, чтобы детей интернатских поднять на максимально возможный уровень. Когда такое было, чтобы у нас ребята из интернатского звена занимали третьи места на олимпиадах по физике?! Когда это было, чтобы в 10-й класс они вставали в очередь и успешно сдавали вступительные экзамены! Когда это было, чтобы около 30 процентов интернатских поступали по конкурсу в лицей, а затем в вузы! Да вообще, когда это было, чтобы они хотели учиться? Мы все почему еще такие радостные в наше нерадостное время: да потому, что потихоньку выполняем поставленные задачи, потому, что видим результат: это уже другие дети с другими ценностями. А метаморфозы никакой тут нет: тот же еженедельный семейный час, еженедельное, постоянное общение – кто-то с кем-то играет, кто-то газету делает, в хореографию ходит. То есть они все время вместе со старшими, с умными, нормальными, развитыми детьми.

Причем есть интернатские ребятки, которые не успевают, так они все равно на каникулы приходят на все предлицейские сессии, пытаются понять, запомнить, усвоить. Нет, мы не делаем никаких привилегий для “своих”, но иногда каким-то отдельным деткам помогаем поступить в лицей, ну из тех, которых необходимо подольше задержать в интернате. Чтобы профессионально-техническая среда – тоже нелегкая – не засосала.

А вообще детей жаль – интернатское учреждение – оно старенькое и очень тесное, мы задыхаемся от нехватки помещений. А у нас столько сейчас безработных в городе, социально нуждающихся, что мы бы набрали не один, а два и даже три класса. Какие слезы тут стоят, когда ребенка не берут в интернат. Как будто в лицей не поступил!

Модель выпускника

школы-интерната с лицейскими классами

Выпускник лицея – социально компетентная личность, способная эффективно реализовать себя в различных социальных сферах современного общества, что обеспечивается развитостью у него всех групп способностей: художественных или экспрессивных, социальных, определяющих характер и успешность взаимодействия и социум, инструментальных, физических.

Он – человек, ориентированный на познание себя, людей, мира. Его характеризует развитость рефлексии, способность к саморегуляции, к сознательному управлению своим поведением.

Выпускник лицея обладает стойким гуманистическим мировоззрением, видит личность в себе и других, обладает эстетическими установками по отношению к культуре и природе.

Он – гражданин, патриот, остро ощущающий ответственность за прошлое, настоящее и будущее Отечества, интеллигент, приверженный общечеловеческим духовным идеалам.

…Так странно: в школе этой окна горят допоздна, учителя – не воспитатели, не рвутся домой, чтобы успеть накормить ужином собственных детей. Они поступили мудрее: просто привели их в интернат. Учиться. И жизнь здесь стала совсем домашней. Интернатские ощущают возрождение в равенстве прав. А во-вторых, или, может быть, во-первых, у них нет комплекса сиротства. В этой школе, как дома, разрешается держать даже всякую живность. И, как дома, ухаживать за черепашками или рыбками приходится “мамам”: ну не успевает ребенок, устает, оправдываются они.

…В тот день школа, кажется, светилась до утра. Мне так и не удалось попрощаться со знакомыми учителями и уж тем более с Павлом Тезеевичем. На него шел настоящий отлов, и счастливчиками смотрелись те, кто все-таки перехватывал его “для важного разговора”.

…Как жаль, что мне уже никогда не достанется зеленый пиджак.

Елена КОМАРОВА

Владимир