На чтение: ≈ 30 мин.Как только не называют нас в последнее время. И Иванами, не помнящими родства, и людьми без веры. Но виноваты ли мы в том, что на каждом повороте истории безжалостно разрушалась наша историческая память, наши вековые традиции? Виноваты ли мы, что кресты наши срывали все кому не лень, за нас решая, верить или нет, а если верить, то во что? Может быть, и не виноваты, хотя как оправдать ту удивительную покорность, с которой мы наблюдали, как топчут наши идеалы, как разрушают, как оскверняют наши храмы или, наоборот, призывают нас туда те, кто из-за притворства, лицемерия на то никогда не имел права. Кто осквернял и разрушал, нередко при этом призывал нас же к покаянию, возвышая себя над всеми нами и не собираясь даже произносить истинно покаянных речей? И все же не о них должна идти речь, с ними все ясно. Речь нынче о детях наших, о том, как ввести их пусть даже не в настоящие, но хотя бы в символические храмы Добра, Справедливости, Любви к ближнему и дальнему, приобщить к великим духовным и нравственным идеалам, сделать подвижниками и тружениками во имя счастливого будущего великой России. За ответом на вопрос, как все это сделать, мы и отправились на Вологодчину.
Дорога к храму – как дорога к сердцу, важно только научиться открывать заветную дверь
Спешим ли делать добро?
“Воспитание не терпит перерывов”, – сказала Галина Юрьевна Поромонова, начальник отдела воспитательной работы Департамента образования Вологодской области. Сказала и посмотрела на нас – как отреагируем. А мы что, мы отреагировали нормально, мы с этим тезисом давно согласны. Но на практике, на деле тезис тот правильный подтверждения частенько не получает. Уходит воспитательная работа в летний отпуск, частенько перекладывают педагоги свои воспитательные заботы на родительские плечи, и трудно их в этом упрекать. Родители ведь тоже отвечают за своих чад, так что пусть потрудятся на их благо. Вот только все ли хотят, вот только все ли могут, у всех ли хватает тепла, понимания, не только любви, но и уважения к своему ребенку? У кого не хватает, те норовят летом отодвинуть детей от себя, отдать их опять-таки в педагогические руки. В эту летнюю пропасть между семьей и педагогикой нередко дети и падают. Потом мы удивляемся, чего это у нас так много детей стоит на учете в инспекции по делам несовершеннолетних, почему немало детей слоняется по столичным улицам и вокзалам, из домашних превращаясь в бездомных? Как ни крути, а виноваты во всех детских бедах мы, взрослые, нам, взрослым, наши же ошибки и исправлять.
На Вологодчине это стало ясно чуть ли не с первых минут разговора с Галиной Юрьевной, разговора, подкрепленного всяческими реальными фактами – дети в центре всех дел. И, самое главное, больше всего проявляется забота о них именно летом. Заранее, загодя планируется летний отдых, расписываются смены, подсчитываются материальные возможности. И хоть сказала Галина Юрьевна как бы между прочим, что в некоторых районах деньги на дороги находятся, а на детей нет, на самом деле денег в области выделяют на летний отдых много. Другое дело, что, сколько ни дай, на всех все равно не хватит. 57 стационарных лагерей (из них 22 принадлежат системе образования, которая в трудные рыночные времена сумела приобрести немало бывших ведомственных, от которых заводы, организации и прочие учреждения отказывались из-за нехватки средств на содержание) всех детей принять не могут. Отчасти поэтому, отчасти по другой причине стали возникать в Вологодской области так называемые профильные лагеря. Туристические, краеведческие, фольклорные, спортивные и прочие. И в каждом дети не только отдыхают, но и трудятся в меру своих сил, интересов, пристрастий. Кто деревья сажает, кто реки изучает и дает рекомендации властям по их сохранению, кто по деревням ездит, собирает бабушкины сказы да песни, кто ведет археологические раскопки. Когда осенью подводит область итоги летней работы, даже опытные педагоги не устают удивляться – так много удалось сделать детям. Причем не для себя, а для области. Ну, скажем, фольклорные праздники теперь не обходятся без русских костюмов, а нашли их (а иногда потом и сшили) сами дети. Туристскую тропу на Мауриной горе сделали вполне пригодной для пеших прогулок тоже вологодские ребята, а сувениры, которые покупают многочисленные туристы, прибывающие в область на теплоходах и автобусах, сделаны тоже детскими руками. Словом, спешат дети сделать добро для своей Родины и живущих на ее земле сограждан. Что ценно – сами, без понуканий и особых призывов. Теперь вопрос: как это получается у вологодских взрослых?
Мы – не туристы, мы только учимся жить на природе
Туризм – всему голова
“Конечно, очень трудно набрать летом столько педагогов, которые бы охотно работали с детьми, – соглашается Галина Юрьевна. – Но мы для начала отбирали таких взрослых, которые хлебнули туристической романтики, сами знают, что такое отдых на природе, вдалеке от чудес цивилизации, на свежем воздухе. Житье в палатке, еда, приготовленная на костре, песни под гитару – разве не романтика? Сегодня даже на правительственном федеральном уровне идет разговор о том, как создать множество малозатратных, малобюджетных лагерей труда и отдыха. А у нас такая работа уже идет около десяти лет. Центром ее стал Центр(!) детского и юношеского туризма и экскурсий. Туда в течение всего учебного года приходят ребята на занятия. Что интересует, тем и занимаются, а к лету уже ясно, в какие лагеря они поедут. Как правило, едут в профильные (обычно палаточные) лагеря на берегу озера или речки. За многие годы у таких лагерей появилась некая материальная база – палатки, котелки, спальники, одеяла, посуда. Так что каждый год они обходятся небольшими средствами – приобретают только что-то новое для лагерного хозяйства. Продукты завозятся в лагеря сразу, поэтому в близлежащих селах и деревнях закупают лишь хлеб да овощи. Но даже если этого не делать, лагеря просуществуют всю смену вполне автономно. Тот, кто прошел через лагерь в этом году, на следующий становится опытным туристом и уже может обучать новичков тому, что умеет сам, и это очень важно, потому что такие ребята очень просто, на доходчивом и понятном для сверстников языке объясняют, как и что нужно правильно делать”.
Взрослый замучается объяснять да показывать, а у ребят это получается легко и просто, а самое главное, не свысока, не обидно, поэтому новички охотно все постигают и, как правило, очень скоро становятся сами туристами-асами. Такая форма оказалась идеальной для работы с трудными ребятами. Именно в походных условиях, когда никто над тобой не стоит, никто ничего не заставляет делать, когда сама жизнь в походных условиях требует заботиться о себе и товарищах, такие ребята перестают быть трудными, они частенько выбиваются в лидеры, а потом в школе учителя их не узнают, родители же приходят в Центр туризма с тысячами благодарностей, удивляясь, как за одно лето можно сделать то, что не удается сделать годами. Кстати, и для работы с детьми-сиротами такие летние лагеря подходят больше всего. Сироты нынче привыкли все получать, а тут попадают в ситуацию, когда должны отдавать сами – добро, внимание, заботу, когда им нужно научиться многому в жизни. Например, приготовить вкусную еду, и не только из тех продуктов, что есть в запасах, но и из того, что удается собрать в лесу.
Миша Вохмянин и Женя Полетаев: “Спешим делать добро!”
Чистые помыслы обитателей Грязовца
Мы возвращаемся в Москву, а вернее, в сторону Москвы. Потому что Грязовец в часе езды от Вологды именно в сторону столицы. Почему мы едем в Грязовец? Да потому, что недалеко от этого места работает удивительный отряд под названием “Ловитва”. Слово то переводят по-разному – кто считает, что это означает “поиск счастья”, другие – “достижение некоего успеха”, поэт Клюев, впервые произнесший это слово, полагал, что оно переводится как “охота”. Мы же посчитали, что по всем признакам “ловитва” – “обретение себя”. Обретают себя те, кто работает в этом удивительном отряде-лагере. Но, пожалуй, удивительнее всего то, что таких отрядов-лагерей с названием “Ловитва” в Вологодской области пруд пруди. Уж очень привлекательная форма, уж очень благородны задачи таких отрядов. Что они делают? Восстанавливают то, что разрушили некогда их прадеды, деды и даже отцы. Вершат то самое покаяние перед историей, до которого предыдущие поколения не возвысились.
Дело в том, что до революции Вологодчина слыла краем прекрасных храмов, церквей, часовен. Из 400 канонизированных святых 100 – вологжане. Но церкви, храмы и часовни чуть ли не в один момент были закрыты, отменены как таковые, а потом разрушены. И развалины те как упрек нынешним поколениям молодых разбросаны по всей области. Собрать все это, восстановить былую красоту, изящество, сделать историю достоянием сегодняшнего и завтрашнего дня пытаются отряды “Ловитва”.
Поселяется такой отряд неподалеку от объекта, и трудятся дети, не получая за то никакого материального вознаграждения, понимая, что творят прежде всего добро. Тут можно представить себе, что дети эти сплошь верующие. Ан нет, разные дети работают в “Ловитве”: и те, кто пришел к вере, и те, кто на пути к ней, и те, кто не верит в Бога, но верит в добрые дела, которые можно творить на этой земле. Никто никого не пытается обратить в веру насильно: местные священники если и появляются в отрядах, так только для того, чтобы благословить детей на благое дело да помочь, подсказать, что нужно сделать и как. Все остальное – дело самого отряда. Он принимает советы и помощь церкви, но живет в миру, занимаясь делами чисто материальными: разбирает развалины, приводит в порядок ландшафт, восстанавливает дороги и источники. Причем состав отряда непостоянный: уезжают одни, приезжают другие, так что шанс внести свой вклад в благое дело есть у многих. Педагоги, что работают в отрядах, наблюдая за становлением детей, говорят, что в будущем из них получатся замечательные строители, архитекторы, экологи, лесники, реставраторы и так далее. Они многое будут уметь и, самое главное, работать с удовольствием. А это, согласитесь, очень важно для самих ребят.
…Машина с немалым трудом петляет по лесной дороге, мы забираемся все глубже в лес и наконец решаемся задать один из очень важных вопросов: “А не страшно ли селить детей в лесу, не нападут ли на них хулиганы, бандиты, ведь известно, какая сложная криминогенная обстановка в стране?” Галина Юрьевна улыбается: “Нет, не страшно”. Оказывается, во-первых, за безопасностью детей бдительно следят местные РУВД, во-вторых, жители тех деревень, близ которых живут и работают такие отряды, относятся к ним с уважением, не было ни одного случая, когда бы местные жители обидели приезжих ребят. В-третьих, они стараются чем могут помочь отрядам. То картошечки подкинут, то зелени, а то и молочка, ценят, что в нынешние рыночные и весьма прагматические времена подростки работают без всякого вознаграждения. Ни “зеленых”, ни “деревянных” не получает никто. Кроме, пожалуй, учителей, которые в лагерях находятся как бы в командировках, но командировочные деньги у них уходят на еду. На еду для себя и для отряда. Потому что в отрядах работают такие же альтруисты-педагоги, что и альтруисты-дети. Без этого нормальный и естественный процесс воспитания построить нельзя: дети сразу чувствуют и правду, и обман, поэтому от педагогов требуется прежде всего искренность, честность и самоотверженность. Ведь именно этого они ждут от своих детей, значит, все это должны проявлять и сами.
Когда взрослые и дети – единомышленники, стране гарантировано счастливое будущее
Могут ли религиозные мотивы сделать содержательной мирскую жизнь?
Конечно, у областной администрации есть соответствующий договор о сотрудничестве с патриархией. Но это не значит, что требования церкви выполняются безоговорочно. Никто не заставляет ребенка молиться или посещать церковь, если он этого не хочет. Как сказал один из вологодских профессоров: не наше дело обращать детей в верующих, наше дело – подвести их к пониманию тех высоких нравственных идеалов, которым должны следовать все – и те, кто верит, и те, кто не верит в Бога. В “Ловитву” берут всех: и крещеных, и некрещеных, а там дети уже сами могут принять решение – кто-то просит его окрестить, а кто-то так и остается некрещеным. Работе и жизни в лагере это не мешает. А школьный предмет “Истоки” (который есть теперь во всех вологодских школах) готовит детей к тому, что религия – это прежде всего пласт культуры, который должен воспринимать с уважением любой цивилизованный человек. Взаимоотношения же с церковью – личное дело каждого.
Дело, которому служат, – дело благородное
Наконец машина сдается окончательно и, не одолев очередной спуск, замирает на лесной дороге. Дальше мы двигаемся пешком и довольно скоро доходим до лагеря. Палатки, уютно раскинувшие свои крылья в лесной чаще, манящий теплом костер, ведра, в которых булькает что-то аппетитное. У костра сидит девушка, которую мы поначалу принимаем за школьницу. Правда, тут же извиняемся, потому что, оказывается, Аня Карпова уже студентка второго курса исторического факультета Вологодского педуниверситета. В отряде четвертое лето подряд: как ездила в школьные годы, так ездит и сейчас, потому что уж очень дело интересное. Аня рассказывает нам, как найти работающих ребят, и мы дружно взбираемся в гору по тропинке, обустроенной руками отрядовцев. Но дойти сразу до места работы нам не удается. По дороге попадается огромный камень, на котором сидят (как в сказке или в кино!) две монашки. На дереве, что у камня, повешена икона преподобного Павла Обнорского, чье имя носит местный монастырь. Подошедший к нам начальник лагеря (и одновременно методист областного центра детского и юношеского туризма и экскурсий) Сергей Анатольевич Шуляпин тут же рассказывает нам много интересного. То, что он рассказывает, правда или прекрасный вымысел, наверное, не знает никто, но звучит история очень интересно.
Как гласит история, Павел Обнорский, когда-то ученик Сергия Радонежского, родом был из богатой московской семьи, которая очень помогала бедным. Получив благословение Сергия Радонежского, Павел Обнорский почти 16 лет жил “в затворе”, а потом отправился сначала в костромские уделы, а затем, перейдя речку Грязовицу, три года жил в дупле (часть дупла сохранилась – находится в одном из вологодских храмов). Позже Павел Обнорский на берегу одной из речек встретился с Сергеем Муромским – греком, который пришел с Афона, тот тоже был учеником Сергия Радонежского. Обнорский избрал Сергия своим духовным учителем, вот у этого волшебного камня, перед которым мы стояли, они и встречались до тех пор, пока был жив Муромский. (Верующие люди полагают, что камень тот исцеляет многие болезни. Неверующие все равно приходят сюда, чтобы посидеть на камушке, и, что интересно, многие исцеляются. У Галины Юрьевны правый глаз, залитый кровью, стал тут же здоров. Вот и не верь в чудеса).
Но беседами на волшебном камне дело не ограничилось. Было Павлу Обнорскому видение – звон на другом берегу реки и столб света. Когда он рассказал об этом Муромскому, тот сделал вывод: на том месте нужно строить храм Пресвятой Троицы. Павел отправился за благословением к митрополиту в Москву, получил его и в 1414 году начал строительство монастыря, названного потом Павло-Обнорским.
С вниманием выслушав рассказ Сергея Анатольевича и сделав кое-какие замечания, дополнения, монашки легко поднялись с камня и удалились вниз по тропе. А мы пошли в другую сторону, туда, где работали ребята. Женя Полетаев, Миша Вохмянин, два Вовы – Карпов и Васильев – обустраивали источник, они рассказали нам, что в будущем сделают здесь специальную купальню, такую, какая была до революции. Священники, что посещали лагерь, рассказывали, что на этом месте была когда-то иноческая келья Павла Обнорского, на месте кельи преподобного возникнут источник и купальня. Работают мальчики дружно, с нелегкими на первый взгляд камнями справляются играючи, обкладывая ими вырытую траншею.
“Ну и зачем вам это? – задали мы провокационный вопрос. – Гуляли бы теперь по паркам, катались на качелях, кушали мороженое. Красота! А тут работа да еще такая тяжелая!” Ребята смотрят на нас с недоумением. Дескать, до чего ж взрослые непонятливые, нравится им это трудное дело, доброе к тому же. Их старшие сестры, говорят Миша и Женя, в такие лагеря ездить не хотят, а мамы – одна геолог, другая инженер – желание сыновей поработать в отряде понимают и поддерживают. В самом деле, попробуйте-ка заставьте мальчишек делать что-то, если это им не по душе, ничего не получится. Если работают да еще так усердно, значит, и в самом деле работа им по душе.
О магазинах, которые не выживают
в святых местах
“Пойдем в монастырь, – предлагает Сергей Анатольевич, но тут же с сомнением говорит о том, что, возможно, повидаться с его обитателями не удастся, потому что не получено на то благословения, то бишь разрешения, настоятеля. (Так и получилось). Настоятель находится далековато от этих мест, потому что пока монастырь этот, невосстановленный, считается подворьем. Ну да ладно, подворье так подворье, нам ведь интересно посмотреть, как работают ребята в монастыре. По обустроенным тропинкам проходим к реке, перебираемся через мост, сооруженный ребятами. Что интересно, некоторые ступеньки на лесенке, ведущей к мосту, отсутствуют. Оказывается, приезжали какие-то “любители природы”, оторвали ступеньки для костра, на котором жарили шашлык. Вот вам и уроки, которые дают взрослые детям!
Когда-то Павло-Обнорский монастырь был одним из красивейших не только в Вологодской области, но и в России. Материально ему очень помогала царская семья, к 500-летию монастыря Николай II дал значительные средства. На территории монастыря были три храма – храм Пресвятой Троицы, преподобного Павла и придел в честь Иоанна Крестителя, высокая колокольня, которую можно было увидеть аж за 7 километров. Но в 1924 году монастырь закрыли, монахов разогнали, храмы порушили. Как и колокольню. На месте одного из храмов новые хозяева жизни открыли магазин, но только не смог магазин тот работать – то крыша упадет, то пол провалится, так и закрыли его, а теперь разбирают на кирпичики и используют их для восстановления монастыря. Ничего плохого в этом нет, потому что на строительство магазина в свое время пошли кирпичи из стен бывших храмов. Такой получается круговорот кирпичей в истории. Символический, прямо скажем, круговорот.
Ребята из “Ловитвы” помогают строителям на нетрудных работах, в основном на подготовительных, требующих не столько силы, сколько времени и упорства, настойчивости. Строители, кстати, так называемые трудники, работают за идею, их разве что только кормит монастырь во время работы. Так что ребятам есть с кого брать пример бескорыстия. Работают взрослые и дети дружно, старательно. Местное Вологодское телевидение снимало фильм об этой работе, так в Париже фильм получил Гран-при. Причем не только за художественные достоинства, но и за то, что запечатлели телевизионщики. На работу “Ловитвы” во Франции смотрели с немалым интересом и уважением.
Хлеб, суп, чай и прочие яства
Мы возвращаемся в лагерь, обед готов, но мы не торопимся присаживаться к столу. Недалеко от лагеря копошатся какие-то ребятки. “Это дети-сироты из Грязовецкого детского дома, – объясняет Галина Юрьевна. – У нас такой порядок: рядом с лагерем “Ловитва” обязательно должны жить (тоже в палатках) дети-сироты. Во-первых, ребята из отряда могут им во многом помочь, во-вторых, они многому детей-сирот учат. После одного лета, проведенного в таком соседстве, интернатские дети становятся заправскими туристами”.
Мы тут же отправились к будущим туристам, большинство из которых пребывали в возрасте от 6 до 10 лет. Педагог-воспитатель Юлия Юрьевна с воспитанницей Мариной Гороховой всерьез ломали голову, что делать с только что сваренной рисовой кашей, которая переварилась. Оказывается, педагогам тоже нужно учиться готовить еду на костре. Правда, до этого были сварены суп, макароны с мясом, и все получилось отлично, ребята были довольны. А для нас в “Ловитве” уже приготовлены миски с вкусным супом, налит чай в кружки. Все вкусно необыкновенно и сытно: мы дружно отказываемся от макарон с тушенкой – наелись. Ольга Борисовна Карпова – мама Ани и Вовы – опытный кашевар, она уже несколько лет ездит в “Ловитву”, многое освоила на пятерку. До того увлеклась туризмом, что уходит нынче из своей школы в Центр туризма. Директор, что когда-то послал ее, учителя истории, на семинар по краеведению и тем самым познакомил с “ловитвовцами”, теперь локти кусает: “Зачем посылал?!”
Вместо послесловия
Признаться, мы уезжали с трудом. Не в извилистой и крутой лесной дороге дело, мы с трудом отрывали свои души от лагеря, от этих замечательных ребят. Очень хотелось остаться. Мы вдруг ясно представили себе, как тянутся сюда ребята, как им тут хорошо, комфортно. Парадокс: комфортно в совсем некомфортной обстановке. Просто мы комфорт привыкли измерять чисто материальными категориями, а здесь важен другой, нематериальный, душевный. Этого комфорта тут, что называется, с избытком.
Потом, уже в поезде, мчавшем нас по ночной Вологодчине в Москву, мы поразмышляли о том, что пока в других регионах чиновники думают, как собирать детей по вокзалам и насильно возвращать в семьи или в интернаты, а то и в колонии для несовершеннолетних правонарушителей, на Вологодчине выработали свой рецепт работы с обездоленными детьми, предупреждения не преступности или правонарушений, а именно обездоленности. И это может быть самое замечательное, что сделали на современной Вологодчине. И хочется поклониться всем этим педагогам-энтузиастам до земли. Жаль только, что собрать их вместе нельзя и поклон тот будет чисто символическим. Зато работой – самой настоящей и реальной – они создают будущее. Не только Вологодской области, но и всей России.
Виктория МОЛОДЦОВА,
Михаил КУЗМИНСКИЙ (фото)
Москва – Вологда
Выбор читателей
Комментарии