На чтение: ≈ 8 мин.В последнее время на митингах – антикоррупционных, за честные выборы и т.д. – появилась такая политическая категория, как школьники.
Правда, каков процент старшеклассников от общей массы митингующих, ни один эксперт сказать не может. Петербургские политологи предполагают цифру от 1 до 10 %, хотя, как поясняет председатель Совета регионального отделения партии \”Справедливая Россия\” в Санкт-Петербурге Марина Шишкина, доминантной роли школьники не играют. На улицу выходит, в основном, студенческая молодежь. Но, тем не менее, сам факт того, что на митингах появились несовершеннолетние, должен заставить задуматься: в нашем воспитании и в нашей культуре что-то произошло. Пока, по словам депутата, ни одной попытки серьёзно осмыслить происходящее не предпринималось.
А зря, считает доцент кафедры политической психологии Санкт-Петербургского государственного университетa Александр Конфисахор. Протестное состояние – это естественное состояние для человека. Оно в нём заложено природой. Человеку свойственно думать, и не всегда его позиция совпадает с позицией либо других граждан, либо представителей власти. Тот управленческий аппарат, который не учитывает этого, и любую иную точку зрения воспринимает, как критику, обречен на абсолютную безадаптивность и провал.
То, что молодежь, вышедшую на улицу, называют \”маргиналами\”, неверно. И Александр Конфисахор, и Марина Шишкина убеждены, что это умные, активные, уважающие себя люди, которые хотят быть востребованными. Просто эта молодёжь, в отличие от завсегдатаев форумов, перестала видеть перспективу в связке: учеба, работа, карьера.
На взгляд политолога, директора Института современного государственного развития Дмитрия Солонникова, тот образ будущего, который рисует государство, размыт и расплывчат. Что будет дальше? Будем жить чуть-чуть лучше? Чуть-чуть поборемся с коррупцией? Чуть-чуть поднимем экономику? При этом четкого образа будущего нет и у представителей оппозиционных сил. Та молодежь, что митингует на улице, хочет жить в России и именно поэтому ей не все равно, в какой стране работать и растить детей.
Однако, когда речь идёт о школьниках, все эксперты выступают единым фронтом, подчеркивая, что нельзя вводить в политическую активность детей. Какими бы умными и продвинутыми они не казались, это всё равно дети, плохо разбирающиеся в вопросе. Неслучайно ведь право голоса даётся с 18-ти лет. До 18-ти лет, как заметила председатель совета Академической гимназии № 56 Петроградского района Санкт-Петербурга Майя Пильдес, дети остаются детьми. По её мнению, протестное движение с вовлечением несовершеннолетних – это примета современности, но школа, увы, к этому вызову не готова. Никто не знает, какую педагогическую позицию занять.
Что побуждает старшеклассников выйти на улицу? Как считает Майя Пильдес, тому несколько причин. Прежде всего, дети в силу возрастных особенностей в любых действиях видят игру, поэтому митинг – это интересно, немного страшно, но от этого ещё более весело. Почему не попробовать? Ещё одной побуждающей причиной может стать обсуждение политических моментов между родителями и включение в этот разговор ребёнка. Но, какими бы ни были причины, по мнению Майи Пильдес, появление в толпе детей – это та самая ситуация, когда детство нуждается в защите. У толпы особенная психология, поясняет Александр Конфисахор. В ней люди ведут себя иначе, чем могли бы в обычной ситуации, и их поведение не зависит от образования и социального статуса. В толпе человек лишается личности, и становится бесповоротно внушаем. В толпе не страшно, потому что ответственность размывается. Человек, что-то натворивший в толпе, может потом недоумевать, как мог на такое решиться, будучи в здравом уме и светлой памяти. Толпа неуправляема, и присутствие в ней детей просто опасно.
Чтобы защитить детей от явления, в сути которого они ещё не разбираются, нужно понимать, о чем и как говорить с детьми, но зачастую именно этой практикой педагоги не владеют. Возможно, нужно возвращаться к тому, о чем все забыли. Когда-то в школах были политические клубы, где дети собирались, вели дебаты, дискутировали. Это были своеобразные \”выбросы пара\”, где каждый мог высказать свою точку зрения, покритиковать, внести свои предложения.
Серьезнейшей проблемой Майя Пильдес назвала и то, что подростки сегодня не знают, чем заняться в свободное время. Если малыши поют и танцуют, то что делать старшим? Загружать их уроками до умопомрачения? Но тогда возникнет другого рода протест. Здесь огромная роль отводится системе дополнительного образования, но, если проанализировать возраст детей, которые заняты в учреждениях допообразования, то окажется, что там, в основном, занимаются дети до 13-ти лет. Остальные предоставлены сами себе.
Точку зрения Майи Пильдес разделяют и опытные учителя. К примеру, для учителя русского языка и литературы Натальи Бурлаковой совершенно очевидно, что нужно не бояться говорить с детьми на те темы, которые они обсуждают вне стен школы. Эти темы несложно узнать, ведь дети ещё не умеют искусно лукавить, и, так или иначе, в сочинениях на вольную тему затрагивают волнующие их вопросы. На эти вопросы нужно учиться отвечать. Например, Наталья Бурлакова с некоторыми из ребят ведет переписку в их тетрадях.
У старшеклассников должна быть возможность задавать острые и не заготовленные педагогами вопросы депутатам, градоначальникам, министрам, президенту. Должна существовать площадка, на которой можно \”выпустить пар\”. Нелепые попытки все запретить или закрыть на время проведения митингов детей в школе приведут к гораздо более печальным последствиям. Психологи предупреждают, протест никогда не умирает, и в какой форме он потом, \”настоявшись\”, выльется, не знает никто.
Фото Марии Голубевой и Вадима Мелешко
Выбор читателей
Комментарии