Влад ДЕМЧЕНКО: Это происходит со всеми, но мало кто решается говорить об этом вслух

Спектакль «Зачарованный смертью», премьера которого прошла этой осенью в культурном центре «Белые облака», что на Покровке, – история необычайно откровенная. Это гулкий, необъяснимый, сумрачный и грозовой мир подростка во всех его интимных подробностях, описанный когда-то японцем Юкио Мисимой в романе «Исповедь маски» и воссозданный на сцене актером Владом Демченко, балетмейстером Морихиро Ивата, переводчиком Григорием Чхартишвили и пятью живыми бабочками. «Зачарованный смертью» – настоящее пособие для родителей, у которых подрастают или уже выросли сыновья, литературно-музыкальный пропуск в доселе закрытый мир собственного ребенка. Несмотря на все внешнее изящество пьесы, смотреть ее непросто. Потому что поиск ответов на мучительные вопросы – это всегда тяжкий труд. О театре и жизни, о Востоке и Западе, о первой любви и первых разочарованиях наш разговор с автором проекта «Зачарованный смертью», заслуженным артистом России Владом Демченко.

– Влад, до сегодняшнего дня многое в вашей жизни так или иначе было связано с самой что ни на есть западной, немецкой культурой. И вдруг такая резкая смена географии, неожиданный, необъяснимый поворот на Восток…- Германия – это с самого начала была некая, даже и не мною вовсе определенная данность. Сначала я учился в немецкой спецшколе, потом попал в Австрию на гастроли с чеховскими водевилями, познакомился с местным продюсером и уже через два месяца репетировал в Вене все те же чеховские водевили только уже на немецком языке. Окончил Академию искусств в Берлине, дружу с Гете-институтом и до сих пор время от времени езжу в Германию на языковые стажировки. И со временем Германия будто бы действительно стала моим вторым «я». Во всяком случае, там мне все понятно и знакомо.Что касается Японии, то в эту сторону я никогда и не смотрел. Эта философия казалась мне совершенно непостижимой. И вот совершенно случайно в руки попала «Исповедь маски» Юкио Мисимы. Я прочел ее за ночь, а к утру понял – сейчас это единственное, что я на самом деле хочу сыграть. Потому что мне 44 года, потому что пора обернуться назад и хотя бы самому себе честно признаться, почему достиг ровно того, чего достиг, ведь наверняка способен был на большее? Почему мучаюсь именно этими страхами, а ни какими другими? Куда я вообще иду? А ведь все ответы кроются там, в ранней юности. Только кому-то хватает смелости туда вернуться, а другой бежит без оглядки, кому-то хватает смелости об этом говорить, другой же носит весь этот груз в себе. Мне повезло: я актер, а значит, могу заглянуть в себя, прикрываясь при этом канвой роли и маской собственного персонажа.- Вещи, о которых Мисима говорит в романе, а вы на сцене, не то что произносить – слушать непросто…- Да, история крайне провокационная. При этом все, о чем тут идет речь, – муки взросления, первая влюбленность, первые еще плохо осознаваемые желания, первый любовный опыт, который не всегда бывает таким роскошным, как о том пишут в дамских романах, мысли о смерти – это же абсолютно со всеми когда-то случалось. Но мало кто готов обсуждать это, к примеру, с собственными детьми. В силу нашей ментальности в первую очередь. Отсюда и пресловутая проблема отцов и детей, ведь каждый прячет от другого свои маленькие темные тайны, вместо того чтобы просто сесть и поговорить. Наше воспитание не позволяет нам рассказать своим детям, что когда-то мы сами млели над картинами Рубенса в живописных альбомах, часами рассматривали скульптуру Давида во всех ее подробностях, любовались и страстно завидовали бицепсам старших мальчишек, мечтая о том, чтобы самим стать такими же сильными и мощными. И не было в этом ничего порочного, просто именно так и выглядят поиски идеала.К сожалению, мы живем в мире предубеждений. И эти предубеждения возведены в некую истину, на самом деле ею не являясь.- Вы готовили этот спектакль почти целый год. Было ли в этой работе что-то, поначалу казавшееся абсолютно невыполнимым?- Начнем с того, что, когда был проделан уже большой кусок работы, от меня отказался режиссер. Это был серьезный удар, но я понял, что хочу эту историю продолжать, с режиссером или без него – уже не важно. Еще одно серьезное сомнение, через которое пришлось пройти, – вытяну ли я моноспектакль. В прошлом у меня был подобный опыт в спектакле «Контрабас» по Патрику Зюскинду. Но тогда со мной работали музыкант Анатолий Крупнов из команды «Неприкасаемые», царство ему небесное, потрясающий человек, удивительный профессионал, и маленькая девочка, балерина. И хотя слова я произносил в одиночестве, но физически был не один, все время чувствовал поддержку ребят. А в «Зачарованном смертью» я один как перст. Естественно, мучался вопросами: буду ли интересен зрителю, не скучно ли ему смотреть на меня час с лишним, а главное – наработал ли я уже ту профессиональную палитру, которая удержит зал в напряжении? Поэтому прежде чем сыграть премьеру, я провел целую серию закрытых показов, чтобы понять, а что вообще получилось? Не потому что боялся упасть, а потому что не хотелось подвести людей, которые в очень непростое время поверили в меня и помогли сделать этот спектакль.Очень сложно давались пластические этюды, которые ставил солист Большого театра Морихиро Ивата. Когда он впервые показал мне какие-то традиционные движения с японскими веерами, я просто за голову схватился – повторить это было невозможно! Но Морик, человек невозмутимый, несмотря на все мои протесты, продолжал объяснять, что в Японии движения веерами могут быть только режущими, «плоскими», горизонтальными или вертикальными. День за днем, и так целый месяц, я учился, репетировал, пробовал, и что-то стало получаться. Хотя до сих пор перед каждым спектаклем я волнуюсь, получится ли на этот раз.Ну и, конечно, произносить вслух многие вещи было поначалу непросто. Возможно, еще лет пять назад что-то я так и не смог бы озвучить. Но мне очень понравилось, как в одном из своих интервью прекрасная актриса Ингеборга Дапкунайте сказала: «Это всего лишь театр…»Знаете, в истории кино есть несколько фильмов, например Пазолини, «Сало, или 120 дней Содома», смотреть которые просто невозможно, они отторгаются на уровне физиологии. Их снимали для сытого, сонного общества, которое уже ничем другим тронуть нельзя. Здесь нужна такая вот жесткая встряска, чтобы дошло, чтобы разбудить. Наш спектакль куда корректнее, он вообще очень целомудренный. Там нет ни пошлости, ни грязи, напротив, он полон музыкой, изящной поэзией. Мы постарались не перейти грань дозволенного, но при этом обозначить вопросы, на которые многим родителям не мешало бы ответить самим себе в первую очередь.Но чем прекрасен этот материал – это не грязь, это правда жизни, это то, что происходит с каждым. Есть в истории кино такие фильмы, например Пазолини, «Сто дней Содома и Гоморры», смотреть которые просто невозможно, они отторгаются на уровне физиологии. Я понял, для чего их снимали – для сытого сонного общества, которое уже ничего не может тронуть. Им нужна именно такая вот встряска, чтобы дошло, чтобы проснулись. Наш спектакль куда корректнее, он вообще очень целомудренный, в нем нет ничего шокирующего, мы постарались не перейти грань дозволенного, но есть много вопросов, о которых людям, особенно родителям, не мешало бы задуматься.- Влад, а чем, на ваш взгляд, объяснить тот «японский бум», что в последние годы охватил Россию?- Начнем с того, что восточные культуры, и японская в их числе, очень древние, куда древнее нашей собственной, очень цельные и очень закрытые. В наш век формализма, когда мы, спрашивая, как дела, категорически не хотим слышать ответа, когда электронная почта практически полностью вытеснила личное дружеское общение, восточные культуры помогают нам вернуться к самим себе, вновь обрести тот внутренний мир, который мы рискуем окончательно потерять. Позволяют снова стать людьми, у которых есть глаза, чувства, переживания. К счастью, нам это все еще нужно, пусть хотя бы подсознательно.Когда-то давным-давно я попал на фестиваль в Римини в компании самых знаменитых наших кинематографистов. И помню, идя по улице, в восторге выпалил: «Как тут все культурно!» На что шедший рядом знаменитый наш художник и режиссер Рустам Хамдамов заметил: «Это не культура. Это цивилизация…» Вот от такой вот цивилизации, подменившей собой культуру, и спасает нас Восток. Хотя для многих это всего лишь страсть к экзотике – к суши, к диковинным деревцам бонсай, к мульфильмам-анимэ… По большому счету, даже несмотря на сумасшедшую моду, мы все равно о Японии знаем совсем немного. Из писателей – Харуки Мураками, из режиссеров – Такеши Китано и Акира Куросава. Тот же Юкио Мисима прочитан лишь немногими интересующимися. А ведь это был удивительный человек! Совсем юным придумал себе псевдоним – если перевести его имя и фамилию на русский язык, получится «Зачарованный смертью Дьявол». Отсюда, кстати, и название нашего спектакля. Получается, что человек изначально закодировал свою дальнейшую жизнь, настроил ее на определенную тональность… Мисима долго жил на Западе, учился, писал книги, играл на сцене, снимал кино. Кто знает, если бы он в 45 лет не сделал себе харакири, то, возможно, стал бы нобелевским лауреатом. Во всяком случае, японцы в этом убеждены…- Говорят, что, когда писатель дописывает последнюю страницу своего романа, он о нем уже не думает. Все его мечты – о следующей книге…- И я уже думаю о том, что играть дальше. Размышляю сразу о двух проектах. Во-первых, хочу поставить в Москве яркую музыкальную сказку по мотивам произведений великого древнеиндийского поэта Калидаса. Во-вторых, хочу сам сыграть французского короля Карла IX, историю его непростых взаимоотношений с матерью и с сестрой, той самой знаменитой королевой Марго. К счастью, в своих мечтах мы не ограничены…Досье «УГ-Москва»Владислав ДЕМЧЕНКО родился в Ленинграде в 1966 году. Окончил Высшее театральное училище им. Б.В. Щукина и Академию искусств в Берлине. Ведущий артист Московского театра им. Рубена Симонова. Среди театральных работ – роли в пьесах Чехова, Островского, Мольера, Эрдмана. Сыграл более 30 ролей в кино.Обладатель международных театральных премий, Премии Правительства Москвы. Заслуженный артист России.Юкио МИСИМА (1925-1970), настоящее имя Кимитакэ Хираока. Выдающийся японский писатель и драматург, яркий представитель второй волны послевоенной японской литературы, продолжатель традиций японского эстетизма. Автор 40 романов, 15 из которых были экранизированы еще при жизни писателя, а также множества пьес, коротких рассказов, нескольких томов литературных эссе. Трижды попадал в списки претендентов на Нобелевскую премию по литературе.25 ноября 1970 года на базе сухопутных войск сил самообороны в Итигая Мисима, взяв в заложники командующего базой, с балкона его кабинета обратился к солдатам с призывом совершить государственный переворот. После чего покончил с собой, совершив харакири.В 1988 году в память о писателе в Японии была учреждена премия имени Юкио Мисимы.