На чтение: ≈ 17 мин.Однажды в детстве я услышал от мамы, директора школы, фразу, которая запомнилась мне на всю жизнь: “…А Сергей Александрович Поспелов [инспектор Наро-Фоминского гороно, учитель истории, ветеран] всегда говорил: “Сначала посмотри, кто это сказал,…
…а потом уже обращай внимание на то, что он сказал”.
На долгие годы я уяснил эту мысль как аксиому, которая не нуждается в доказательствах. В самом деле, если тебе что-либо говорит какой-нибудь злобный дурак, то нет смысла вслушиваться и вдумываться в смысл сказанного. А вот если это кто-то уровня Ландау или Шолохова, тогда совсем другое дело, надо ловить каждое слово.
Но прошло время, и в какой-то момент я вдруг задумался – а почему, собственно, это должно быть так и только так? И почему не имеет права на существование обратная истина – сначала пойми смысл сказанного, а уже потом обращай внимание на того, кто сказал? Она по-своему логична, ибо в ней делается упор на содержание, а не оболочку, на начинку конфеты, а не на её фантик или производителя. В конце концов, была же у греков пословица, которую приводит Эразм Роттердамский в своей книге “Похвала глупости”: “Часто глупец в неразумии метким обмолвится словом”.
И в процессе размышления я пришёл к выводу, что весомость той или иной фразы определяется многими факторами. В конкретно этом случае было два решающих момента: во-первых, говорила мама, которую надо слушать, ибо она взрослая, умная и директор, а во-вторых, она ссылалась на Сергея Александровича, его же я знал как тоже очень уважаемого педагога, который глупости говорить не будет. Следовательно, сказанное им уже само по себе имело множество шансов стать крылатой мудростью. И, на самом деле, стало – до того момента, пока мозг не начал критически переосмысливать усвоенное ранее.
Так кого и почему мы слушаем, открыв рот, даже если они говорят весьма неоднозначные вещи? И кого упорно игнорируем, несмотря на то, что они излагают вроде бы очень вменяемые и дельные слова? Давайте попробуем разобраться в этом вопросе.
Как мы уже убедились, ключевое понятие здесь – авторитет. Если мы знаем, что вот этот человек прославился своим умом, изобретениями, открытиями, произведениями, то с огромной долей вероятности от него стоит ожидать чего-нибудь разумного, полезного, вменяемого. Скажем, если мы с вами напишем в статье или произнесём в выступлении с трибуны фразу “Не уводите ребенка от мрачных сторон человеческой жизни”, на неё могут либо вообще не обратить внимания, либо истолковать превратно, мол, вы что, у нас вокруг и так полно негатива, а вы предлагаете ещё и специально грузить этим детей? Но если вы при этом отметите, что эти слова принадлежат великому советскому педагогу Василию Сухомлинскому, то с огромной вероятностью к вам не будет никаких претензий, а может даже, что именно этот момент вашего выступления запомнится более всего. Потому что Сухомлинский – это имя, сила, гуманизм!
А теперь попробуйте, выступая на какой-нибудь педагогической конференции в защиту ФГОС нового поколения, приоритетных национальных проектов, министерских или думских инициатив, произнести фразу: “Ничто не остановит идею, время которой пришло!” Если сказать это с должным пафосом, вполне возможно, она очень быстро появится в каком-нибудь новостном сообщении в СМИ, ибо в контексте мероприятия звучит весьма в тему. Вот только не дай бог кому-нибудь вспомнить о том, что автор этих слов – украинский националист Степан Бандера. За такое дело вам, скорее всего, больше никогда не предложат выступить. Мало ли кого ещё вы процитируете…
Заметьте, претензий к самой фразе вроде бы и нет, в ней не содержится ничего крамольного, то же самое вполне могли сказать и Пушкин, и Горбачёв, и Царь Давид, и Дональд Трамп. Но, увы, произнёс её не кто-то другой, а именно Бандера, и уж кому-кому, а нам прославлять его крылатости совершенно не интересно.
Конечно, могут быть конфузы и иного рода. Скажем, один солидный преподаватель долго и красиво рассуждает о том, что невозможно познать абсолютно всё, что каждый человек, независимо от возраста, должен понимать границы своих возможностей и иметь мужество сказать ученикам, что и он не обладает какой-то информацией, не в курсе, не в теме, и это простительно. А потом выходит его коллега, весь в белом, и цитирует наркома Просвещения Анатолия Луначарского: “Если вы стары, то вы знаете; если вы молоды, то узнаете; если вы стары и не знаете, то мне вас очень жаль”.
Точно так же можно попасть в неловкую ситуацию, если кто-нибудь, выступая в поддержку идеи коллективного управления проектами, вспомнит русскую пословицу “Одна голова хорошо, а две лучшей”, а вы приведёте цитату Наполеона Бонапарта: “Один плохой главнокомандующий лучше, чем два хороших”. Впрочем, тут ещё можно поспорить, ведь Наполеон, каким бы тираном ни был, у себя на родине до сих пор почитается как величайший стратег и умнейший человек. Чего не скажешь, например, о кровавом диктаторе Пол Поте, уничтожившем, по некоторым данным, четверть населения Камбоджи (Кампучии). “Если хотите узнать, как всё происходит, спросите у взрослых; если хотите вникнуть в суть, спросите у детей”, – эту фразу приписывают именно ему, ведь Пол Пот тоже некоторое время занимался преподавательской деятельностью. Но… Вряд ли хоть один нормальный человек будет ссылаться на него, пытаясь донести до людей глубину великого смысла этой цитаты. Потому что это слова человека, благословлявшего казни и избиения стариков, женщин и детей.
Получается, поспеловская мудрость всё же более обоснована и оправдана? И, действительно, сначала надо понять, кому принадлежат те или иные слова, а уже потом реагировать на их смысл, в зависимости от контекста?
С воспитательной точки зрения, да, именно так и нужно поступать. Потому что, реагируя на заявления человека, с чьим именем связано огромнейшее количество негатива, и пытаясь найти в его речах что-то сокровенное, великое, умное, мы этим самым вроде бы реабилитируем этого негодяя. А значит, незаметно подводим людей к мысли, что не такой уж он и плохой, раз способен столь метко и ёмко выразиться.
“Восхвалять, а не критиковать. Строить, а не разрушать!”, – фраза, вполне достойная того, чтобы золотыми буквами высечь её на входе в какую-нибудь образовательную организацию. Но хватит ли у её руководителя духу упомянуть, что это слова основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолы – того самого, который сказал: “Если человек никак не хочет поверить в ваш гуманизм, то можно его для начала пытать, пытать, а потом взять и отменить пытки”? Не факт.
Опять же, попробуйте представить себе, что ваш директор на педсовете ставит перед коллективом задачу и говорит: “Нет недостижимых целей – есть высокий коэффициент лени, недостаток смекалки и запас отговорок”. Всё бы ничего, люди воспримут это вполне естественно, ибо ровно так оно и есть. Вот только авторство цитаты вполне может поставить под угрозу карьеру вашего начальника, ведь это слова рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. И ему потом придётся очень долго оправдываться, дескать, я имел в виду совсем другое, я не виноват, это просто совпадение…
“Именно так, и никак иначе!” – категорично заявит читатель, будучи абсолютно уверенным в том, что цитировать нужно только правильных людей, несущих миру свет истины. А тех, кто запятнал себя кровью, ложью и развратом, нужно предать забвению, дабы не возникало желания видеть в них простых людей, склонных ошибаться. Нет, нет и ещё раз нет, если человек палач, то он должен остаться в памяти людей только как палач, а попытки разглядеть в нём что-то светлое чреваты реабилитацией его преступлений.
Это всё можно понять и принять. Но что мы знаем о других привычных вещах, которыми пользуемся, не подозревая о том, кто их придумал, каков был его моральный облик, и с чем было связано это изобретение? А главное – готовы ли мы отказаться от этого только потому, что с ним связана “плохая история”?
…В чём прелесть крылатых фраз, так это в том, что их можно натаскать, сколько угодно и откуда угодно, причём у одного и того же человека вполне найдутся мудрости, как говорится, на все случаи жизни. Скажем, упомянутому Луначарскому принадлежит и такая фраза: “Когда человек освобождается от частной собственности, он прежде всего перестаёт чувствовать своё я”. С одной стороны, нарком вроде бы говорит о том, что частная собственность помогает человеку сохранить своё я, то есть остаться самим собой, личностью. С другой стороны – а кто вам сказал, что в те времена было в почёте именно это? Ведь “Я” – последняя буква в алфавите, а вот “МЫ” – это сила!
Опять же, в разные годы жизни один и тот же человек мог выступать с разными идеями, заявлять разные вещи. Например, легендарный министр обороны Израиля во время Шестидневной войны, Войны на истощение и Войны Судного дня Моше Даян однажды выдал: “Как только вы встанете на нашу точку зрения, мы с вами полностью согласимся”. Из чего можно сделать очень много весьма неполиткорректных выводов. Но, как свидетельствуют исторические источники, тот же Даян сделал очень много для того, чтобы наладить диалог с соседними арабскими странами и поддержать палестинскую автономию. То есть мог и умел договариваться, а не только диктовать свои условия другим.
…Несколько лет тому назад мне рассказали об одном случае. На каком-то семинаре, где выступал один очень известный педагог современности, родитель задал ему вопрос – что делать, если мы понимаем важность семейного воспитания, но времени на него у нас катастрофически не хватает? На что педагог этот категорично заявил, мол, если у вас нет времени, чтобы заниматься со своими детьми, значит, в своё время вам надо было пользоваться презервативами!
По моему мнению – это кристально чистое, дистиллированное хамство, причём, что особенно грустно, исходящее от авторитетного учителя. Но, странное дело, человек, который обо всём этом поведал, говорил едва ли не с восторгом – как здорово педагог приложил этого родителя, как классно влепил ему правду-матку прямо в лоб! И никакие аргументы о том, что сказано грубо и бестактно, а работники системы образования не могут и не имеют права на подобные публичные высказывания, не возымели эффекта. Почему, ведь если это ОН сказал, то ЕМУ можно, ему простительно!
Значит, и здесь мы становимся заложниками обозначенной логики “сначала – кто, а потом – что”? Получается, да. Знаем, что перед нами знаменитость, благоговеем перед нею и прощаем ей всё. А иногда не только прощаем, но и восхищаемся, начинаем наполнять их слова новым смыслом, придавать им эпохальное значение. Вспомните, с каким упоением и придыханием многие люди читают о том, как лихо материлась актриса Фаина Раневская, как крепко мог выбраниться Маяковский, как безжалостно мог размазать человека Стив Джобс, каким невыносимым в общении был Лермонтов и как смело мог высказать правду-матку всему миру гроссмейстер Бобби Фишер… Причём никому другому ничего бы подобного они не простили. Потому что, сами понимаете, сначала надо посмотреть, кто сказал, а тут и так видно, КТО ЭТО.
Выступая на VIII съезде ВЛКСМ, Иосиф Сталин сказал буквально следующее: “Чтобы строить, надо знать, надо овладеть наукой. А чтобы знать, надо учиться. Учиться упорно, терпеливо. Учиться у всех – и у врагов и у друзей, особенно у врагов. Учиться, стиснув зубы, не боясь, что враги будут смеяться над нами, над нашим невежеством, над нашей отсталостью”. Если отбросить глубокую личную неприязнь к этой крайне неоднозначной исторической фигуре, можно услышать весьма правильные, трезво прагматичные призывы и наставления. Но ведь можно же их и не отбрасывать. Можно заявить, что уж к кому-кому, а к тирану, уничтожившему миллиард советских граждан, прислушиваться мы принципиально не будем, и потом, какой в этом толк, ведь если человек говорил правильные слова и делал ужасные вещи, значит, цена ему – минус ноль.
И точно такое же отношение будет к огромному количеству других известных и не очень известных личностей, которые вполне могли сказать что-то очень правильное, меткое, но цитировать их и даже прислушиваться к ним – признак дурного тона, если не сказать больше. А ведь учиться не только у друзей, но и у врагов, ни на секунду не забывая, кто есть кто, вовсе не такая уж плохая идея.
Об авторе:
Вадим Мелешко – редактор отдела политики и экономики образования “Учительской газеты”.
Фото из архива автора
Выбор читателей
Комментарии