На чтение: ≈ 7 мин.Что случилось с ЕГЭ?
Вспомним: хотели избавиться от взяток при поступлении. В большинстве вузов на престижные специальности принимали по заранее составленному списку. В этих списках были фамилии не только детей из состоятельных семей, но и отпрысков высокопоставленных чиновников и просто нужных руководству вуза людей. Единый экзамен практически отнимал право у институтов и университетов отбирать себе абитуриентов. Финансовый поток черного нала перекрывался историческим решением – о введении ЕГЭ, недавно подтвержденным законом. Но перекрытый поток всегда найдет себе новое русло. Варианта было два – или деньги пойдут официальным путем в систему образования, но для этого надо было создавать эффективные новые сервисы для подготовки к ЕГЭ (школьные и внешкольные) – открытые и прозрачные, или появятся новые схемы перекачивания родительских средств в кошельки частных «предпринимателей» и чиновников.
Хотели еще создать социальный лифт – открыть возможность поступать в лучшие вузы талантливым детям из периферии, из семей с низким достатком. Накануне распада Советского Союза в столичных вузах обучались 25 процентов москвичей, остальные студенты были из регионов. Через десять лет ситуация стала диаметрально противоположной. Среди московских студентов уже было три четверти жителей столицы. Если посмотреть на статистику десятилетней давности, то окажется, что ниже уровня бедности жило полстраны. Так что абсолютному большинству российских семей, или, как их называют в социологии, домохозяйств, такой социальный лифт в виде единого государственного экзамена совсем не помешал бы.
Вводя единый экзамен, пытались решить еще одну проблему – оценить объективно, со стороны, качество образования. Результаты наших детей выглядели фантастическими: слишком много золотых медалей, слишком мало двоечников. Картина мало соответствовала реальному положению вещей.
И четвертая проблема – психологическая. Выпускники испытывали двойной стресс, сдавая вначале выпускные экзамены на аттестат зрелости по школьной программе, а затем вступительные экзамены в вузы практически по программе первого курса.
Идея итоговой аттестации в виде единого экзамена, дающая возможность стать студентом без повторного стресса, была неплоха сама по себе. Первым ударом по ней стало то, что экзамены по всем предметам превратили в тестовые испытания. Для гуманитарного цикла вполне можно было придумать и юридически грамотно прописать другой формат ЕГЭ.
Вторая мина была заложена в КИМах. Практически все первые их варианты разрабатывались на безальтернативной основе, без реальной конкуренции, подведомственными Министерству образования и науки организациями. К ним и сейчас много претензий, начиная от элементарных ошибок и заканчивая вопросами и темами, которые не изучаются в школьной программе.
Третья угроза появилась тогда, когда в регионах стали оценивать деятельность учебных заведений, и прежде всего директоров школ, по среднему баллу выпускников, количеству стобалльников и не преодолевших нижний порог. Руководители регионов часто давали конкретные указания: чтобы средний балл был не ниже, чем у соседей. Какой региональный министр осмелится отказать губернатору?.. Единый экзамен, вместо того чтобы стать инструментом корректировки учебного процесса, превратился в орудие наказания и расправы с неугодными руководителями в системе образования.
А четвертая угроза связана с тем, о чем я говорил в самом начале, – с финансовым потоком, который всегда или пробьет себе русло, или ему помогут это сделать предприимчивые люди. Заработала прежняя схема, но не на уровне вуза, а на уровне органа управления образованием. Высокие баллы нужно было обеспечить отпрыскам высокопоставленных региональных чиновников, нужных людей, своим собственным детям, племянникам и племянницам, тем, кто мог заплатить. Расценки устанавливались в зависимости от аппетитов чиновника и региона. О технологии помощи и фальсификации результатов написано немало, не буду повторяться. К сожалению, я не знаю ни одного случая, чтобы директор школы, учитель отказался выполнить просьбу вышестоящего начальника, так же как министр – губернатора. С одной стороны, смелости не хватает. С другой – полная незащищенность. Такую белую ворону заклюют сородичи в образовательной стае. И не пожалеют…
А четвертая угроза связана с тем, о чем я говорил в самом начале, – с финансовым потоком, который всегда или пробьет себе русло, или ему помогут это сделать предприимчивые люди. Заработала прежняя схема, но не на уровне вуза, а на уровне органа управления образованием. Высокие баллы нужно было обеспечить отпрыскам высокопоставленных региональных чиновников, нужных людей, своим собственным детям, племянникам и племянницам, тем, кто мог заплатить. Расценки устанавливались в зависимости от аппетитов чиновника и региона. О технологии помощи и фальсификации результатов написано немало, не буду повторяться. К сожалению, я не знаю ни одного случая, чтобы директор школы, учитель отказался выполнить просьбу вышестоящего начальника, так же как министр – губернатора. С одной стороны, смелости не хватает. С другой – полная незащищенность. Такую белую ворону заклюют сородичи в образовательной стае. И не пожалеют…
Выбор читателей
Комментарии