search
main
0

Увлекательное чтение. Важно вовремя получить совет, какую именно книгу взять с полки

Помню, как в докомпьютерные времена в хорошей сельской школе ждали на педсовете библиотекаря. То и дело прибегали посыльные, докладывали: там у нее сейчас очень много народу. Как всех отпустит, так сразу придет. Должна признаться, к стыду своему, что поначалу такое почтительное ожидание показалось несколько странным. Много ли, в самом деле, может сказать опытным педагогам девочка-библиотекарь и стоит ли так подчеркивать роль ее в школе? Оказалось, очень даже стоит.

Она прибежала оживленная, радостная и с порога, извинившись, стала рассказывать, как интересно сравнивали сейчас дети иллюстрации разных художников к известным русским сказкам. Некоторые высказывания ребят, хорошо известных в этой аудитории, вызвали радостное удивление. А дальше последовал такой вдумчивый, тонкий анализ индивидуальных запросов читателей, что многие из собравшихся кое-что начали записывать. Получалось, что роль библиотекаря в такой школе вполне сравнима с ролью учителя. Именно здесь, у книжных полок, хорошо видны увлечения ребят и эрудиция, не всегда заметная на уроках. А главное – склонность к самообразованию, способность обдумывать прочитанное и выискивать в длинных рядах книг самое нужное или почему-то очень важное в этот момент.

У меня самой был в жизни человек, хотя и не совсем такой, но запомнившийся навсегда. Клавдия Михайловна, заведующая библиотекой «Профинтерн» в послевоенном Ташкенте. Работала она там и с взрослыми читателями, и с детьми. Тихая, внимательная, она сидела среди высоких книжных стопок и каждому придвигала именно те книжки, которые было интересно полистать, учредив своего рода свободный доступ к той литературе, которая только что появилась или до которой ты уже дорос. Мне всегда хотелось заглянуть в соседнюю стопку. Она не возражала. Только пожимала плечами: посмотри, но тебе это будет неинтересно. И правда, там часто оказывались то специальные издания для строителей или бухгалтеров, то скучные романы. Узнав, что я хотела бы стать журналисткой, предложила почитать очерки Ларисы Рейснер, Джона Рида. К сожалению, сами книжки эти никакого впечатления тогда на меня не произвели. Поразило внимание постороннего, казалось бы, человека. В этой библиотеке столько разных читателей, а Клавдия Михайловна помнила про меня и специально приготовила литературу, попросила непременно прочитать вступительные статьи, на которые в ту пору я, как и многие мои сверстники, совершенно не обращала внимания.

Перелистывая не предназначенные для меня книжки, прислушиваясь к разговорам Клавдии Михайловны с другими ребятами, я пыталась угадать, кто эта женщина по специальности: биолог или математик? Физик или химик? Очень уж разнообразна была литература, которую она подкладывала детям и непременно комментировала одной-двумя интригующими фразами. Услышав наконец, что библиотекарь – ее основная профессия, я какое-то время фантазировала, представляя себя на такой работе. Роль внимательного собеседника, человека, выращивающего в других глубокий познавательный интерес, самостоятельную мысль, завораживала, как и тишина читального зала, и лампы под зелеными абажурами.

Этим фантазиям быстро положило конец знакомство с большими библиотеками. Сотрудники их больше напоминали рабочих, стоящих у конвейеров. Потоки читательских требований и скорость выполнения заказов, казалось, исключают здесь всякий индивидуальный контакт, саму возможность вглядываться в лица, анализировать формуляры, предлагать что-то в дополнение или взамен.

И вдруг много позже попал мне в руки текст, неожиданно подтвердивший туманные полудетские представления о возможной роли библиотекаря. Процитирую его дословно.

«При жизни он был известен многим только как изумительный по добросовестности, трудолюбию и разнообразию знаний скромный служащий при библиотеке Румянцевского музея в Москве, который знал содержание всех решительно книг громадной библиотеки этого музея. Ему было также всегда известно каждое требование всякого посетителя библиотеки на книги, и по этим требованиям он сразу узнавал действительного работника, с любовью относящегося к своему делу. Тогда Николай Федорович заглазно всей душой привязывался к нему и старался быть полезным, чем мог, причем от себя посылал изумленному посетителю еще две-три книги, которых тот совсем не требовал и о существовании которых совершенно не подозревал, а между тем содержание этих неожиданных книг прямо отвечало на поставленную им себе задачу. Когда же случалось, что посетитель, обративший на себя внимание Н.Федорова, требовал таких книг, каких в Румянцевском музее не было, то он покупал их на свои более чем скудные средства. Люди, которым приходилось соприкасаться с ним, называли его мудрецом и праведником, а более близкие к нему говорили, что он был одним из тех немногих праведников, которыми держится мир, и считали Николая Федоровича по уму и истинно христианской душе – великим и даже великим из великих». ( А.Нечволодов. «Сказания о русской земле».)

Не спешите возразить, что содержание всех решительно книг громадной библиотеки знать невозможно. Люди с феноменальной памятью не так уж редки. Гораздо реже обширная эрудиция помогает понять, какая именно книжка может дополнить и развить мысли, уже возникшие у читателя, где, в каких столкновениях информации таится эвристический заряд, способный вызвать новые интеллектуальные потребности.

Интереснейшая попытка с помощью грамотного подбора книг помочь самообразованию была предпринята в России в конце XIX и начале XX веков. Она была вызвана заботой технической интеллигенции о распространении научных знаний среди населения. Как пишет Н.Рубакин, «поскольку на русском языке не оказалось книг по многим отраслям знания, в особенности же книг научно-популярных и так называемых народных, было решено положить основание своей превосходной «Библиотеки для самообразования», издаваемой через товарищество И.Д.Сытина». Насколько успешной оказалась эта деятельность, свидетельствует хотя бы тот факт, что в 1910 году успешно продавалось уже шестое издание книги В.Минто «Дедуктивная и индуктивная логика». Книжка выходила тиражом соответственно 16, 17, 18, 19 и 20 тысяч экземпляров. Причем издание это было дополнено обширным и разнообразным сборником упражнений. Усиление издания-источника с учетом задач, на которые ориентировалась комиссия, было очень характерно для ее издательской политики. Например, книга Г.Лоренца «Элементы высшей математики» дополнялась очень обстоятельным (примерно 40% всего объема) очерком развития математики и генезиса ее понятий В.Шереметевского. Крупнейшие ученые разработали программы чтения и работы с прочитанным в расчете на различные уровни развития читателя. Возникнув в 1893 году, Комиссия по организации домашнего чтения просуществовала 24 года. Специалисты утверждают, что значительная часть выпущенных ею книг сохранила научную и познавательную ценность по сей день.

Нетрудно представить, какие огромные возможности для такой деятельности открываются теперь, когда электронная техника распространяется столь широко. Масштаб другой, техника новая, а мучения созревающей души и интеллекта все те же. Та же потребность в собеседнике умном, внимательном, способном понять тебя и предложить нужное, а то и просто спасительное чтение. Как и потребность в тишине и уюте читального зала с лампами под зеленым абажуром.

Санкт-Петербург

Оценить:
Читайте также
Комментарии

Реклама на сайте