Уроки Макаренко. Педагогическая поэма Ивана Токарева

О своем земляке Иване Демьяновиче Токареве, коммунаре, воспитаннике Антона Макаренко, я узнала от московских коллег. В редакцию «Учительской газеты» написала председатель международной макаренковской ассоциации Любовь Науменко. Она просила журналистов рассказать о нем педагогам России. «Вниманием его газетчики не обходят, но пишут почему-то совсем не о том», – горько сетовала Любовь Ивановна в своем письме. Прежде чем договариваться о встрече, я прочитала все публикации о Токареве в Интернете: я боялась, что не слишком удачный опыт общения с журналистами мог отбить у заслуженного человека всякую охоту давать какие бы то ни было интервью.

Досье «УГ»Иван Демьянович Токарев окончил архитектурно-строительный техникум, за год до войны был призван в армию, в военное училище связи. Прошел всю войну, командовал радиовзводом авиационных войск, причем не был даже ранен (хотя не раз видел смерть рядом). Во время войны познакомился с девушкой – военным врачом. Она стала его женой. После войны поступил в академию, окончив которую, служил под Москвой в частях особого назначения противовоздушной обороны. Позже преподавал в зенитно-ракетном училище радиолокацию. Когда ушел в запас, готовил допризывников в горьковском областном радиоклубе ДОСААФ. На пенсии Иван Демьянович продолжает активную общественную работу. Все послевоенные годы он поддерживает дружеские отношения с родным предприятием. ФЭДовцы часто зовут его в гости. По приглашению международной макаренковской ассоциации Токарев объездил немало городов России, Украины и Молдавии, побывал в Германии и Чехии.

…Вопреки ожиданиям мне не пришлось уговаривать Ивана Демьяновича.

Первое, что бросилось в глаза, когда я вошла в гостиную небольшой квартиры, были портреты. Большой карандашный рисунок, сделанный, по-видимому, с фотографии красивого мужчины в военной форме времен Первой мировой войны, а немного в стороне – портреты Пушкина и Макаренко. На столе лежали папки и альбомы, в которых Иван Демьянович бережно хранил все, что связано с коммуной имени Дзержинского и ее легендарным основателем. Свой рассказ, однако, Иван Демьянович начал с событий далекого прошлого.

Жертвы голодомора

Семья Токаревых была крепкой и трудолюбивой. Мать и отец родом из соседних деревень под Сумами, где русские и украинцы испокон веков жили дружно, и вопрос национальности никогда не подымался. Потомственные крестьяне Токаревы любили землю, держали скотину – лошадь и корова были в хозяйстве всегда.

Ивану нередко доставалось нянчиться с младшими сестренками, тем не менее школу он никогда не пропускал, учился с удовольствием. И все было хорошо, пока не началась принудительная коллективизация. До Украины она докатилась лишь в 1930 году, когда Ване было 10 лет. Все, что тогда произошло, он помнит отчетливо.

– У нас отобрали лошадь и корову, землю. Отца звали в колхоз, но он отказался, как и многие тогда. За это его как единоличника обложили налогом: он должен был сдать столько-то молока, зерна, шерсти, мяса и так далее. А где это возьмешь, если все отобрали? Того, кто вовремя не сдавал требуемого, арестовывали. Отца забрали. Нас выселили из дома. Куда идти? Нас приютила папина двоюродная сестра. Вскоре его самого выпустили из харьковской тюрьмы. Но дома нет, земли нет, работы нет. Он решил отправиться на заработки. Мама нанималась на работу к соседям, меняла на еду оставшиеся вещи. Соседи подкармливали: кто картошки даст, кто кусок тыквы… Но скоро есть стало нечего – начался страшный голод. Однажды брат пришел с работы, лег и умер.

Тогда мама приняла решение, что нам в деревне оставаться нельзя. «Пусть мы, взрослые, умрем, – сказала она, – а вам жить нужно. Уезжай, Иван, в город с девочками». Была у мамы надежда и на старшую дочь. Из письма знали мы, что она в Харькове устроилась на завод и живет в общежитии.

…Большого города я до той поры никогда не видывал. Вокзальная суета оглушила нас. Посадил я сестренок на скамейку, велел себя дожидаться, а сам пошел спрашивать, как мне улицу нужную найти. Вернулся, а девочек нет. Я метнулся туда-сюда и заплакал навзрыд. Дворник, который перрон мел, меня успокоил: «Тут всех беспризорных детей в приют забирали. Да ты не волнуйся, они там не пропадут, наоборот, им же лучше будет». Я поехал к сестре. Она меня оставила у себя в общежитской комнате. Девушки, ее товарки, отнеслись к моему появлению с пониманием. И дело для меня нашлось: пока они работали, я с их карточками стоял в очередях. Однажды из такой очереди меня вместе с другими подростками «взяли» как беспризорника. Сначала нас повезли в детский приемник, помыли в бане, продезинфицировали одежду, а потом отправили в детдом на окраине города. Только через несколько дней я нашел возможность уйти в «самоволку» и предупредить сестру. Через некоторое время нас отправили в Полтавскую область в детскую трудовую коммуну имени Позтышева – располагалась она в бывшем монастыре. Через год большую группу воспитанников перевели в Харьковскую коммуну имени Дзержинского.

Коммуна

Когда мы вошли на ее территорию, ахнули: кругом чистота, порядок, асфальтированные дорожки, клумбы с розами. Коммунары ходят в красивых формах и тюбетеечках. Нас пригласили в «громкий клуб» (где обычно проходили собрания, был еще «тихий» – для чтения и учебных занятий) и познакомили с Макаренко, который нам рассказал о здешнем порядке и обратил внимание, что ни колючей проволоки, ни даже калитки в коммуне нет: «Если кому что не понравится – можно уходить смело».

Ежедневно, кроме выходных, коммунары работали по 4 часа после школы (в школе проводили 5 часов). Дело в том, что коммуна была на хозрасчете. На каждого коммунара была заведена сберкнижка, куда перечислялись заработанные им деньги, вычитались лишь расходы на питание (120 рублей в месяц). Поэтому при выпуске (в

18-летнем возрасте) каждый получал сберкнижку с немалой для того времени суммой и мог потратить ее по своему усмотрению. Самообслуживание и созидательный труд составляли основу всего воспитательного процесса.

Из рассказа Ивана Демьяновича мне стало понятно, что мотивировала коммунаров не идеология, а желание жить по-человечески. Рассказывая о жизни в коммуне, Иван Демьянович ни разу не вспомнил ни о пионерской, ни о комсомольской организации, ни о партии. Учились и трудились коммунары добросовестно не ради идеи. Ребята знали, что если они заработают больше, то смогут поехать в Москву, Ленинград или другой город страны (таких поездок в истории коммуны было несколько) или целый месяц жить в палаточном лагере на берегу Донца, удить рыбу, купаться и загорать. Каждый знал – отдых нужно заработать. На заработанные деньги коммунары ходили в театр, причем не раз в полгода, а еженедельно, у них там были свои постоянные места. Интересы коммунаров были самыми разнообразными: мальчишки и девчонки увлекались спортом, наукой и техникой, выпускали газеты, ставили спектакли – творчество и инициатива поощрялись. Жизнь в коммуне была интересной, насыщенной, и, главное, она открывала перед детьми из самых разных семей широкие горизонты. После рабфака многие продолжали учиться, стали специалистами, уважаемыми людьми. Иван Демьянович рассказал, что макаренковская ассоциация, собрав и изучив биографии всех коммунаров, сделала вывод: среди уцелевших в Великой Отечественной войне (а воевало большинство) не было ни одного человека, которым бы Макаренко как педагог не мог гордиться. И неудивительно: ответственность, трудолюбие, коллективизм, высокая сознательность – эти качества культивировались первым советским педагогом. Скромность и бескорыстие Макаренко, честность даже в мелочах и принципиальность во всем, что касалось коллектива, вызывали доверие и уважение воспитанников. Его уроки были неформальными, зато и запоминались на всю жизнь. Многие из них описаны в книге «Флаги на башнях» – Иван Демьянович подтвердил, что все это было на самом деле, в книге нет ни капли вымысла.

– Папа вернулся с заработков, когда я уже почти 2 года прожил в коммуне. Он привез денег для обзаведения хозяйством, нашел в деревне дом, где можно жить, и поехал в Харьков собирать уцелевшую от голода часть семьи. Старшая сестра, которую я регулярно навещал, помогла ему найти сестренок, все вместе приехали они и за мной. Помню, Макаренко меня вызвал: «Собирайся, Иван, за тобой отец приехал». Я обрадовался в первый момент, что отец жив-здоров, но потом огорчился – я не хотел возвращаться в деревню. Макаренко понял мою реакцию: «Если хочешь, можешь у нас оставаться». Я объяснил отцу, что в городе для меня перспектив больше: и работа есть, и специальность, и образование получаю. Он не настаивал – я был уже взрослым 16-летним парнем. А сестры мои так с папой и остались, я их навещал, всю жизнь им помогал и до сих пор помогаю.

Современные энтузиасты

Интерес к опыту Макаренко за рубежом очень большой, – признается Иван Демьянович. – Однажды меня расспрашивала о коммуне американка, ей хотелось как можно больше узнать. Жаль, что в Нижнем Новгороде педагогической системой Макаренко мало интересуются. Поэтому и уровень подростковой преступности у нас один из самых высоких в России. Я провел анализ показателей, публикуемых в течение нескольких лет в «Областном статистическом вестнике», вычертил графики и диаграммы, послал свою работу губернатору, посоветовал вспомнить положительный опыт коммун. Предложил свою помощь. Мое письмо (мне пришло уведомление) направили в Министерство образования. Ответа я не дождался. В своем районе меня часто приглашают на встречи со школьниками, и я от них не отказываюсь. Но я стремлюсь к тому, чтобы о системе Макаренко вспомнили учителя и руководители образования. Многие из них знают: основатель коммуны придавал большое значение труду. Но труду высокопроизводительному – об этом забывают. Когда Антон Семенович принял коммуну, он сразу же стал заботиться о строительстве производственных мастерских. Коммунары строили их своими руками. Макаренко добился, чтобы мастерские были оснащены самым передовым по тому времени оборудованием. Именно в них были изготовлены первые отечественные электродрели и лучшие в то время отечественные фотоаппараты. Я убежден: этот опыт следует использовать и в современных условиях. Нужно, чтобы старшеклассники работали и видели плоды своего труда. Я знаю, есть школы, которые выбрали путь дзержинской коммуны. Меня приглашали во Владимир на 3-й Международный конкурс образовательных учреждений имени Макаренко и Макаренковские чтения «Воспитательный потенциал педагогики дела в современных условиях», где я познакомился со многими энтузиастами. Но особенно меня поразила экскурсия в Ковров. Одна из местных школ стала партнером фирмы, занимающейся производством гумуса. Педагоги без особых капвложений организовали на пришкольном участке биофабрику, приносящую ощутимую прибыль. Подобный опыт нужно внедрять везде. Школа, обеспечивающая себя сама, воспитает лучшие качества в своих учениках.

…После этих слов, сказанных 90-летним ветераном, мне стало понятно, почему он был недоволен работой моих собратьев по перу: никто из них не написал о самом важном – о том, что истинное воспитание без созидания невозможно. Я пообещала Ивану Демьяновичу, что исправлю ошибку своих коллег.

Нижний Новгород

Иван ТОКАРЕВ со школьниками и учителями