Уплывающий фикус. На долю детей войны выпало многое. Как же от них далеки сегодняшние пятиклассники..

Идут годы, и все дальше уходит мое детство. Поколение, к которому я принадлежу, называют детьми войны. Сегодняшние дети 10-11 лет по рассказам родителей, кинофильмам, телепередачам, из книг прекрасно знают, какой ужасной, кровавой, жестокой и разрушительной была война 1941-1945 годов. Они ни за что не хотели бы пережить этот ужас. А мы, довоенные дети, были далеки от таких эмоций. У нас было счастливое детство, радостное мировосприятие. Мы весело распевали «Эх, хорошо в стране советской жить!», читали замечательные книги, посещали авиамодельные кружки, гордились Красной Армией, запоем читали о Мальчише-Кибальчише, о Тимуре и его команде, пограничнике Карацупе и псе Джульбарсе. Мы не боялись войны! Как мы, наивные и беспечные, ошибались!

В конце июня 1941 года бабушка поехала навестить своего сына в небольшой городок Верея. Там же жила моя двоюродная сестренка Асенька, и я попросила бабушку взять меня к ней. Рядом с домом родственников протекала речка, в которой мы проводили целые дни: купались, прыгали с мостков, вытаскивали ракушки. Детей в доме было множество, меня приняли в эту компанию радушно. Было здорово!В воскресенье, 22 июня, тетушка задумала пересаживать цветы и выпроводила нас гулять.Тетушка на деревянном мостике мыла в реке большущий фикус, вытащив его из деревянной кадки. Корни растения были спутанными, узловатыми, белыми. Мне было интересно, и я с любопытством наблюдала эту картину. Вдруг из распахнутого окна раздался страшный, душераздирающий крик: «Зина! Зина! Война! Война! Немцы напали на нас, уже Киев бомбят, вошли в Белоруссию! Всех мужчин 1903-1918 годов мобилизуют! Иди скорее!» Тетя бросила фикус, схватила нас с Асей за руки, прижала к себе так сильно, что не было сил двинуться. Мы с сестрой заревели, а тетя все крепче сжимала мою руку, но я боялась даже пошевелиться. Выбрав момент, я крикнула: «Тетя Зина, фикус-то уплывает!» В ответ услышала полушепот: «Какой фикус, Инночка! Война!» Вот так в мое беспечное детство вошло страшное.По прибытии в Загорск я увидела испуганную, какую-то притихшую маму. В городе уже шла призывная кампания, и она боялась, что папу, хотя у него был непризывной возраст (он был с 1902 г.) возьмут на фронт. Папу не призвали – он сам добровольцем записался в народное ополчение. В один из дней он вошел во двор, наголо подстриженный! Мама, все поняв, зарыдала… Долго мы стояли все трое обнявшись. Долго стояли… «Береги, родная, детей. А сейчас собери вещички. Все будет хорошо! Я уверен, что все скоро кончится», – сказал папа. Но он ошибся…Соседи по дому и все жители нарасхват закупали продукты. За хлебом выстраивались огромные очереди. А потом ввели карточки, и все съестное стали продавать по этим талонам. Мы, дети, с утра занимали очередь за пайком. Частенько хлеба не хватало. Во дворе постоянно шли разговоры, хватит ли сегодня. Одна женщина уверяла: «Сегодня хватит. Говорят, что в десятый привезли хлеба три тонны». Все были рады. А мой четырехлетний братишка Леонидка, увидев соседку, торжественно сообщил: «Теть Варь, теть Варь! В десятый тритонов привезли!» Все присутствующие так и грохнули от хохота!Но жизнь продолжалась, и дети так же играли в тимуровцев, в двенадцать палочек… Только стали потише и всегда помнили, что идет война.Во дворе на месте детской площадки, где раньше стояли турники, гигантские качели и детские качели, горки, женщины и мужчины старшего возраста стали рыть бомбоубежище. Учили, как входить и откуда выходить, где располагаться во время бомбежек. Мы все это живо воспринимали и старались помогать старшим: таскали тес для нар, выносили землю – везде совали свой нос.Полк народного ополчения формировался у нас в Загорске и располагался в Гефсиманском скиту. Горожане знали это и посещали новобранцев, каждый раз боясь, что полк уже отправлен на фронт. Братишка ходил в детский сад, мама, как большинство довоенных женщин, не работала. Поэтому мы с ней тоже ходили к папе. И если удавалось увидеться, то это было счастьем.При Доме пионеров была организована агитбригада. В нее входили ребята из танцевального, хорового кружков и театральной студии. Первый выход агитбригады был как раз к новобранцам-ополченцам. Среди огромного зала, заполненного стрижеными людьми, я искала папу. И не находила! И уже в самом конце выступления я увидела его совсем рядом! Он сидел во втором ряду, у сцены! Отец очень серьезно, не отрываясь, смотрел на меня, а в глазах его не радость – слезы. Это поразило меня, просто раздавило!В один из дней мы с мамой снова пошли на свидание. Подходя к переезду, мы увидели, как нам навстречу движется бесконечная, как мне тогда показалось, колонна мужчин. Это полк ополченцев строем, молча, заняв все шоссе, шел к вокзалу. Это было необычно и страшно: ни разговоров, ни шуток, как это было на праздничных первомайских демонстрациях. Еще страшнее были мамины слова: «Инна, папу угоняют!» Угоняют… Это звучало так безнадежно, отчаянно… С обеих сторон колонны шли женщины, многие с детьми. В строю я увидела отца, бросилась к нему, и мы шли с ним за руку. Так сурово и молчаливо полк прошел по Нижневке, поднялся по Блинной горке и свернул к станции. На привокзальной площади разрешили прощаться. Вот тут и началось то, что пережить трудно, а забыть никогда нельзя! Женщины вцеплялись в своих дорогих и кричали так, что становилось жутко. Эти объятия, поцелуи стали последними почти для всех, кто был на этой площади: вся войсковая часть №931, куда входил загорский полк, попала в окружение и была уничтожена. Это случилось в 1941 г. под Ельней. Абсолютное большинство попало в плен. Наши земляки лежат в братских могилах Белоруссии и Польши. Именно там располагались концлагеря.Ну а что дальше? Дальше началась новая жизнь в других условиях. Мне, наверное, повезло больше, чем многим моим ровесникам. Маме удалось переправить меня с братишкой к бабушке в Рязанскую область. Там, в селе, люди жили за счет своих хозяйств. В нашей семье были корова, куры, поросенок, кролики.В селе из мужчин остались только старики, а все работы по уборке урожая и подготовка к зиме легли на плечи женщин и детей. Нам, детям, сразу объяснили, что мы многое обязаны делать, и спрос был строгий…Я училась в 4-м классе, мне было одиннадцать лет. После уроков ученики ходили на колхозное поле собирать колоски, под лопату рыли картошку. Собрать каждому надо было по 15 ведер. Это было для меня поначалу нелегко. Потом привыкла. В поле работали до глубокой осени, до снега. Все ребята относились к труду как к должному, мы понимали, что работаем «для фронта» – нам так объясняли учителя и взрослые.Зимой началась кампания по сбору посылок на фронт. С войны приходили письма, в которых солдаты сетовали, что нет теплых рукавиц. Мы садились вокруг учительского стола и учились вязать. Через некоторое время стало хорошо получаться. Варежки и носки были из натуральной овечьей шерсти, которую матери пряли дома на веретене или прялке.Ученики ходили по домам и агитировали хозяек поделиться с фронтовиками кто чем может: люди отдавали табак, мыло, теплые портянки. Девочки шили и вышивали кисеты для табака, писали бодрые письма. Все это посылками отправляли на фронт. А как все мы ждали писем с фронта! Папа писал часто, и каждое письмо было праздником. В одном послании он поведал, что получил посылку от подольских школьников. Ему достались кисет, сахар, мыло. Как я хотела, чтобы он получил посылку от меня!Село, где жила бабушка, было большое. Две школы, детский сад, больница со стационаром, библиотека, Дом культуры, парк со скульптурой Ленина, кинозал и детская отрада – Дом пионеров. Я была активной девчонкой и старалась успеть повсюду: пела, плясала, училась стрелять, маршировать. Словом – везде. В Доме пионеров разучивали сценки из спектаклей, сочиняли злободневные частушки. С такой агитбригадой ходили с концертами по деревням. Жители подкармливали нас. Приносили чугунок горячей картошки в мундире, квашеную капусту, огурцы. Вечером «артисты» давали концерт. Приходили всей деревней, стар и млад. Выступления встречали аплодисментами, искренне хохотали над частушками:В роте вшивой шли дебаты,И решили там солдаты:Вшей позлей в конверт собрать,В ставку Гитлера послать!Летние каникулы все школьники проводили в поле: сажали картошку, свеклу, поливали, прореживали посевы, работали на уборке сена. Старшеклассники косили, ставили скирды. А мы, малышня, сгребали сено, вытаскивали из лесных полян скошенную траву, раскидывали ее на открытых местах. Никогда не забуду, как мы работали по заготовке корья – коры ольхи, обладающей кровоостанавливающим действием. Драть кору было трудно. Стоя по колено в воде, надо было кчедыжкой (кривой ножичек) поддеть кору и содрать ее с прутьев, как чулок. На берегу кору развешивали на вешалах. Сухую вывозили взрослые на телегах. Как мы все это выдерживали?! Нашим воспитателем была война: мы видели, как взрослые выбиваются из сил, и старались не быть обузой, стремились, пусть это громко сказано, внести свой вклад в дело Победы.В Загорск я вернулась в 1943 году, повзрослевшая. Мама работала надомницей на какой-то базе, которая шила одежду для госпиталей и детских домов. Наша некогда очень уютная комната теперь была завалена кроем. Мама день и ночь шила на ручной машинке брючки для мальчиков. Мне доставалась тоже нелегкая работа: нужно было обработать петли. Все пальцы были исколоты. Так и жили. Изредка ходили по деревням – в Глинково, Деулино – менять вещи на еду.Училась в 6-м классе в школе №1 РККА. В городе меньше, чем в селе, дети привлекались к сельскохозяйственным работам. Но зато их частенько посылали на заготовку дров. Ходили пешком за город по семхозовской дороге. Взрослые валили деревья, а мы, школьники, обрезали ветки, распиливали ствол на двухметровые плахи, укладывали в поленницы. Норма была 2 кубометра на одного. Еле доплетались до дому.Все физические трудности воспринимались как должное: все так жили. Ждали, когда закончится война, победа уже брезжила впереди. Армия наступала и побеждала, и мы ждали.Вскоре на улицах города появилось много фронтовиков, искалеченных на войне, стали привозить раненых. Мы, шестиклассники, ходили ухаживать за ранеными, давали концерты, писали письма от их имени родственникам. Некоторые из раненых навечно остались на нашей земле…Я прожила долгую жизнь, многое видела, пережила. Мне почти 84 года, но я ничего не забыла! Каждый год 22 июня я вспоминаю первый день войны и вижу себя девчушкой, стоящей на берегу небольшой речки. Ясный солнечный день. А по воде тихо уплывает фикус, унося с собой счастливую мирную жизнь…В 1952 году Инна Глазовская окончила МГПИ им. В.И.Ленина. С 1956 по 1986 год работала в загорской школе №5 – учителем, завучем, директором. Отличник народного просвещения, награждена орденом Трудового Красного Знамени.