“УГ” в моей судьбе

В жизни было много водопадов,

Радости и горя – через край.

Вдруг да из учительского ада

Просто возникает Саша Рай.

Добрый весь, от пяток

до ладошек,

Светится! Поди о нем не знай.

Просто потому, что он хороший,

Просто потому, что Саша Рай.

Эти стихи сочинила участница сургутского слета лауреатов конкурса “Учитель года” Ирина Львова. Сочинила после того, как познакомилась с немного застенчивым физиком из Архангельска Александром Раем, получившим на конкурсе “Учитель года России-98” приз зрительских симпатий, а позже ставшим кавалером почетного знака Фонда “Общественное признание”. Он заслуженный учитель России и уже много лет носит звание “Соросовский учитель”. Работает в 22-й школе Архангельска, читает лекции студентам и коллегам и растит троих сыновей.

Саша появился на конкурсе с гитарой в руках и сразу подкупил всех своей открытостью, искренностью, какой-то детской наивностью и… высочайшим профессионализмом. К нему приходили вечером попеть песни, с ним советовались, как лучше провести урок, его мнением интересовались. Он не победил. Но стал одной из самых ярких звезд конкурса “Учитель года России-98”.

Сколько учителей, интересных и самобытных, прошло через горнило конкурса? Скольким он помог измениться, стать сильнее и увереннее в себе? Сколько методических открытий помог сделать? Сколько людей нашли здесь новых друзей? И наша газета давно уже стала не просто организатором этого конкурса, а домом для многих и многих его участников. Кто-то стал нашим автором, кто-то – постоянным читателем. А кто-то – другом. Один из них – Александр Рай. Мне нравится его подход к профессии учителя. Нравится бескомпромиссность и прямота, с которой он рассуждает об образовании и о жизни. Нравится самокритичность и чистота. Мы, столичные жители, давно уже отвыкли от таких светлых людей. А Саша – очень светлый человек.

Наша жизнь всегда полна неожиданностей и сюрпризов. Школьник Саша Рай был не силен в физике. Совсем. Зато хорошо разбирался в математике. И когда после окончания школы мама посоветовала ему ехать поступать в Москву или Ленинград, он самокритично огорошил ее: “Мама, мне физику никогда не сдать”. А, между прочим, в аттестате по этому предмету у него стояла пятерка. И собрался он поступать в пединститут на математический факультет. Пришел подавать заявление, но тут выяснилось, что на математический факультет очень большой конкурс, а на физический – маленький. Да и девушки из приемной комиссии советовали идти именно туда, говорили: “Ты же парень, тебя там с руками и ногами…” Обсудили эту проблему с мамой и решили рискнуть. Первый экзамен – физика, и сразу – тройка, приближенная к двойке. По сей день Александр Изентеевич уверен: “Тройку мне поставили только потому, что я не девочка”. Поступил и до 3-го курса маялся с физикой. Несколько раз даже приходил к декану с заявлением о переводе на математический факультет. И вдруг во втором семестре 3-го курса его словно прорвало: стало получаться, и интерес появился. А на 5-м курсе он уже был впереди всех. Бывало, задает педагог задачи на дом, а с решенными приходит только Саша Рай. У однокурсников вечеринки, свадьбы, а он в физику ударился. Друзья боялись, не заболел ли. А он им в ответ: “Мне это нравится!”

Ему нравится работать в школе. Нравится искать, нравится быть рядом с ребятами. Они могут запросто прийти к нему попить чай и попеть песни, сыграть в футбол и просто поболтать. Он понимает их и пытается помогать.

– В старших классах есть две физики. Первая сориентирована на то, чтобы подготовить к поступлению в вуз. А вторая – рассказать о явлениях природы, раскрыть глаза на многие окружающие нас вещи. Так вот, для гуманитариев надо сокращать удельный вес математики и давать физику экспериментальную, описательную. Это всегда интересно и доступно. А значит, в старших классах необходимо создавать профильные классы. Знаешь, сколько литературы должны перелопатить ребята, поступающие на юридический? Страшно себе представить! И я как физик должен уважать их выбор и идти им навстречу.

После института Александр по распределению попал в Ненецкий автономный округ, год проработал там учителем, 3 года – организатором, а потом и директором. В общей сложности получилось 11 лет. Из Архангельска на вертолете возил туда приборы. А когда спустя несколько лет ему снова предложили возглавить школу, но уже в родном Архангельске, отказался.

– Понимаешь, я учителем принесу больше пользы. Ведь директор сейчас ничего своего сделать в школе не может. И потом директор должен каждый день смотреть в глаза голодному учителю, которым он руководит. Для меня это совершенно невыносимо. Творить можно, когда знаешь, что выдал людям заработанное и можешь с них спросить. А в нынешней обстановке о каком творчестве может идти речь? И при этом директора зачастую практически просто “бросают под колеса”. Говорят: “Мы тебя поставили, а ты уже сам крутись”. И при этом еще упрекнут не раз.

– Так что, школа действительно находится в тупиковой ситуации?

– Однозначно. И результат этого налицо. Падает качество знаний, интерес к ним. Ведь сейчас практически все свелось к репетиторам и курсам. Молодежь работать в школу не идет, а опытный учитель ведет двойную, а то и тройную ставку. 36 – 40 часов стало нормой. Но это же ненормальное явление.

– Хорошо, а ваша забастовка как-то помогла решить проблемы?

– Мы ведь бастовали только для того, чтобы привлечь внимание к нашим бедам. А то подчас складывается впечатление, что власти уверены: у учителей все в порядке, они сыты, обеспечены. Вот и получается – если не поднимем голос, никто и не вспомнит. А у нас в городе только за этот год прямо на уроке умерли несколько человек. Одна учительница – оттого, что у нее был сахарный диабет, а она не могла купить себе лекарства и питаться как надо. Другой учитель умер от перегрузки… Говорят, учителям бастовать аморально. А морально учителю приходить на уроки в таком состоянии? Нас же нельзя допускать к детям, мы в такой депрессии, что не имеем права появляться перед ними. Мы срываемся. Вот это аморально. А причина – нищенское существование. В некоторых наших школах учеников просили приносить с собой мел. Нет лампочек. Я пошел и купил их за свой счет. Это морально?

– Значит, правы те, кто утверждает, что наш конкурс – пир во время чумы?

– Нет, это не пир, а праздник. Причем праздник для людей, которые его давно заслужили. Ведь на конкурс приезжают настоящие труженики. Праздник – это музыка, салют, вино, танцы. А сюда были привезены рюкзаки разного оборудования, чемоданы разработок, и все это продемонстрировано на уроках и мастер-классах! Вернувшись в свои регионы, учителя рассказывают о конкурсе, передают опыт. Я за этот год выступил уже на нескольких курсах, был членом жюри областного конкурса и сделал ряд предложений для его проведения. А сколько материалов дали конкурсанты для методических журналов! Сколько было опубликовано в “Учительской газете”! Это все неоценимый методический запас. И назвать это пиром может только непонимающий человек. А сколько было встреч с интересными людьми, которые творчески работают! В нашей номинации была такая сильная конкуренция, что уступить им не обидно. Какие замечательные учителя, очаровательные люди: Владимир Блинов из Саратовской области, Виталий Кабаев из Йошкар-Олы, Петр Корнилов из Новгородской области! После встречи с такими учителями понимаешь, что есть еще к чему стремиться, есть вершины, которые нужно взять. Поэтому после конкурса появляется желание добиваться чего-то нового. Мне понравились некоторые идеи проведения уроков, например, использование видеоаппаратуры, видеозаписи. На данный момент мне это не реализовать. Но я же могу поднимать этот вопрос. На таких конкурсах идет сверка своей деятельности. Когда варишься в собственном соку, ты не можешь объективно оценить себя и свою работу. А когда повстречался с такими людьми – лучшими учителями России, – можешь сравнить, многому научиться, а многому найти подтверждение. Взять хотя бы дифференцированный подход или диалоговую форму ведения урока. У нее есть много противников. А здесь я увидел, что это сейчас одно из самых передовых направлений. На конкурсе можно понять, что же ты сам можешь. И когда коллеги идут к тебе, просят дать что-то переписать… Значит, я там у себя в глубинке что-то такое смог изобрести, что не стыдно показать даже москвичам. Конкурс дает возможность сравнить и понять, на каком уровне ты находишься. Это пища для работы не на один год. Мне сейчас надо как минимум несколько лет, чтобы все переварить и подняться на новую ступеньку.

– Скажи, а как ты спасаешься, когда невмоготу становится?

– Как? Дети помогают. Заходишь в класс, и все забывается. Уходят все боли и проблемы, исчезает тяжесть. Общение с детьми дает очень многое. Плюс хороший коллектив учителей, как у нас в школе. Мы друг друга всегда поддерживаем. Если у кого-то что-то случилось, каждый готов прийти на помощь. Еще помогает природа, очень люблю ходить в походы с детьми. А чего идти одному? Это скучно. Можно покататься на лыжах, сходить на каток, посидеть с гитарой, попить чаю (в кабинете у меня есть самовар). И тогда думаешь, не все так плохо, что ж отчаиваться? Я не пессимист, это я точно могу сказать. Хотя порой бывает очень трудно и обидно. Аркадий Знаменский, учитель, музыкант, просветитель из Сургута, говорил: “Люди, дорожите чистой любовью друг к другу. Она удаляет человека от сатанизма”. Вот так. У нас в школе это получается.

Ирина ГРИГОРЬЕВА

Фото автора