Учитель – это звучит. Гордо?

Казалось бы, кто, как не педагоги, должен встречать Год учителя в особом, приподнятом настроении? Но меня не покидает ощущение какой-то двусмысленности, чувство тревоги за то, что прекрасная идея в процессе своего осуществления обернется словесной трескотней и всеобщим разочарованием.

Прошло вот уже 6 лет, но не выходят из памяти пропитанные болью слова педагога Елены Ивановой, опубликованные в «Учительской газете»: «Что сегодня представляет собою наш учитель? Сегодня – это полуголодный, испытывающий колоссальные нагрузки, лишенный возможности поправить свое здоровье человек, обремененный массой житейских проблем».

Что изменилось с тех пор? Материальное положение учителя (я не имею в виду Москву и еще несколько регионов), несмотря на оптимистические реляции о благотворности введения новой системы оплаты труда, остается ужасающим. В городах, где я выступал в последние два года как автор методического пособия к учебнику истории для 11-го класса, мне рассказывали о талантливых педагогах, которые оставили своих питомцев, а иногда и семьи, для того, чтобы, проживая по нескольку человек в съемной московской квартире, заработать деньги, хоть в какой-то степени адекватные уровню квалификации, характеру и напряженности труда…

Открываю свежий, предпоследний в этом году, номер «Учительской газеты» и читаю пронзительное, как крик отчаяния, письмо 45 учителей из города Железногорск-Илимский Иркутской области: «Учителю в настоящее время вменили функции исследователя, экспериментатора, новатора, рационализатора, при этом отобрав у него право на достойную оплату своего труда, а оставив одни обязанности… Оклад учителя… 12-й разряд – 3878 рублей,.. 14-й разряд- 4503 рубля… За квартиру, за телефон заплатишь – и жить не на что…»

Во время недавней «прямой линии» с населением страны Председатель Правительства РФ выразил сомнение в том, может ли прожить человек на месячную зарплату в 3800 рублей. Но для тех людей, кто получает такую или даже в два-три раза большую зарплату, сомнения отсутствуют: «Так жить нельзя!»

Способствовало ли решению проблемы выделение стотысячных грантов сорока тысячам учителей-победителей конкурса в рамках приоритетного национального проекта «Образование»? На этот вопрос следует ответить отрицательно, ибо не изменилось положение большинства тех, кто сеет «разумное, доброе, вечное». Отдавая должное мастерству, вдохновению и энтузиазму участников профессиональных конкурсов, я, будучи в свое время членом жюри I Всесоюзного конкурса «Учитель года», позволю высказать сомнение в том, что конкурсная система способна определить действительно лучших среди тех, кто не только несет свет знаний, но и устремляет души юных ввысь. Тем не менее вызывает большое сожаление, что в Год учителя количество грантов, выделяемых победителям приоритетного национального проекта, уменьшено в 10 раз – с 10000 до 1000 (хотя и при двукратном увеличении величины гранта). Так было бы здорово, если бы при ограниченных финансовых возможностях государства, нашедшего, впрочем, источник огромных средств, выделенных на реализацию масштабного проекта «Единый государственный экзамен», были бы даны настоятельные рекомендации руководителям наших гигантских корпораций направить часть своих миллиардных затрат не на покупку очередных дорогостоящих футболистов из-за рубежа и выплату совершенно фантастических дивидендов нашим звездам, а на поддержку тех скромных тружеников, кто дал тем когда-то путевку в жизнь.

Мне совершенно непонятно, почему в канун Года учителя в состав комиссии по совершенствованию ЕГЭ, возглавляемую руководителем Администрации Президента РФ, состоящей, насколько мне известно, из 31 члена, не вошел ни один учитель-неадминистратор (в составе комиссии 3 директора школы). К сожалению, нет среди современных российских поэтов Н.А. Некрасова: уж он-то сумел бы донести до недосягаемой высоты стон российского учительства, задавленного плитой единого государственного экзамена, многократно увеличившей те колоссальные перегрузки, которые и так выпали на его долю…

Я полностью поддерживаю призыв нашего президента к модернизации России. Этот лозунг, по моему мнению, в настоящее время способен отразить суть национальной идеи, которую уже давно стремится обрести гражданское общество. Мне близко убеждение Дмитрия Медведева в том, что нынешняя модернизация России может и должна осуществляться только в условиях развития демократии, на основе повышения эффективности и внутреннего стремления людей к позитивным изменениям.

Однако о соблюдении каких демократических принципов в процессе утверждения в нашей стране единого государственного экзамена может идти речь? Он был буквально «продавлен» сверху, без учета мнения педагогов, легитимным выражением которого могло стать только решение Всероссийского учительского съезда. Несмотря на то что предложения о созыве съезда высказывались неоднократно, они были откровенно проигнорированы, что совершенно неприемлемо при проведении столь масштабных преобразований, затрагивающих судьбы и интересы миллионов людей.

Вообще, мне представляется, что те, кто по долгу службы принимает стратегические решения, зачастую руководствуются информацией, которую им предоставляют должностные лица, заинтересованные в воссоздании неточной и далеко не полной картины.

О какой эффективности ЕГЭ может идти речь, если, как это сказано в СМИ, среди элиты – первокурсников факультета журналистики МГУ – оказались такие «стобалльники» и «околостобалльники», которые сделали в диктанте, уже будучи студентами, на страницу текста 24-25 ошибок, написав «врочи», «поциэнт», «генирал», «оррестовать», «через-чюр» и продемонстрировав такие обширные познания, что указали имя знаменитого литературного персонажа как Астап Блендер.

Зададим извечный российский вопрос: кто виноват? Руководитель Рособрнадзора Любовь Глебова дала на него неоригинальный ответ: «Плохое знание языка первокурсниками журфака – проблема не ЕГЭ, который лишь форма аттестации, а издержки сегодняшнего образования». Мне же вспоминается ее заявление на пресс-конференции в РИА «Новости» 23 июня 2009 года: «Тезис о том, что система образования дает некачественное образование, не подтвердился. У нас нет снижения качества образования. У нас есть повышение требований к этому качеству».

Мне бы хотелось все-таки получить компетентное разъяснение (не знаю, от кого), каким образом набрали баллы, достаточные для зачисления на факультет журналистики МГУ, абсолютно безграмотные выпускники школ? А пока я не могу не согласиться с наставником горе-студентов: «ЕГЭ – это бессовестный обман в национальном масштабе… Мы столкнулись с чем-то страшным. И это не край бездны: мы уже на дне».

Как грустное предостережение звучат сегодня слова, сказанные на заре перестройки, пробудившей к творчеству и вдохновению широкие массы учительства, Владимиром Матвеевым, главным редактором «Учительской газеты», которая обрела при нем новое лицо: «Образованность – вовсе не объем усвоенных знаний, умений и навыков. Образованность – это культура. Можно загрузить память школяра информацией, отдрессировать всевозможные умения и навыки и получить на выходе существо вполне невежественное, управляемое косным сознанием и косматыми рефлексами».

Поэт Василий Федоров некогда написал строки, вполне укладывавшиеся в рамки тогдашних представлений о борьбе двух общественных систем:

Все испытав, мы знаем сами,

Что в дни психических атак

Сердца, не занятые нами,

Не мешкая, займет наш враг.

Займет, сводя

все те же счеты,

Займет, засядет, нас разя…

Сердца! Да это же высоты,

Которых отдавать нельзя.

Мне представляется, что в наши дни эти строки настоятельно требуют нового прочтения. В мире, где накоплены неимоверные запасы не только смертоносного оружия, но и вражды, ненависти, агрессивной самонадеянности, где убить человека могут за иное мнение, сделанное замечание или по причине неприятия формы носа или цвета кожи, глобальной педагогической задачей становится устранение «глухомани» в людских душах. Вот на что, а не на бесконечную череду пробных ЕГЭ должны быть в первую очередь направлены энергия, силы, знания, лучшие человеческие качества педагогов. Смею утверждать: ЕГЭ, не способствуя повышению качества образования, бесконечно вредит воспитанию учащихся, не говоря уже о том, что зачастую ставит учителя перед трудноразрешимыми моральными проблемами. Не вызывает сомнения: учитель, способный на фальсификацию, не может оставаться властителем дум и душ. Более того, пойдя один раз на сделку с совестью, он в следующий раз воспримет это как обычное дело, что весьма печально для формирующегося гражданского общества.

Я предлагаю изучить данные об итоговых оценках в предшествовавшие годы хотя бы тех выпускников школ, которые не смогли преодолеть минимальный порог баллов, установленный в 2009 году по итогам ЕГЭ. Весьма сомнительно, что им систематически выставлялись неудовлетворительные оценки. Но что заставляло и заставляет педагогов искажать сведения о реальном уровне знаний учащихся? Сегодня нужен не только Некрасов, но и современный Гоголь и новый Решетников. Сюжет картины «Опять двойка» мог быть совсем иным – только место ученика, принесшего неудовлетворительную отметку, занял бы раскаивающийся учитель, обвиняемый новыми персонажами картины в том, что не смог поставить тройку ученику, не только не воспринимающему самое элементарное, но и не желающему учиться. Внедрение ЕГЭ происходит в обстановке, когда не произошло никакого изменения в мировосприятии основной массы чиновников от образования, в полной зависимости от которых находится рядовой учитель.

Не поймите меня превратно: я вовсе не хочу оценивать однозначно отрицательно деятельность людей, осуществлявших и осуществляющих повседневное руководство деятельностью школ. Я навсегда сохраню искреннее уважение к начальнику Кунцевского районного отдела народного образования Тамаре Сергеевне Курской, человеку умному, порядочному, самоотверженному. Помню ситуацию, когда я с ней не соглашался и отчаянно возражал, но у меня никогда не возникало сомнений в ее предельной честности и безусловной преданности делу народного образования. Я знаю прекрасных современных руководителей и среди тех, кто возглавляет ныне Московский департамент образования, однако, к сожалению, реальность такова, что в массе своей учитель сталкивается с теми людьми, которые далеко не всегда в пору своего преподавания (иногда весьма непродолжительного) были примером для коллег и, оставив школу, перестали понимать ее проблемы, освоив лишь ремесло руководства, а не науку человековедения…

Творить и формировать души способен лишь свободный человек, и следует подумать о конкретных мерах, которые бы защитили не только мелкий бизнес, но и школу от некомпетентного и назойливого вмешательства извне. Я, кстати, обратил внимание на то, что Президент РФ на встрече с руководством Комиссии по совершенствованию ЕГЭ призвал не мучить детей и не вводить дополнительный экзамен в форме ЕГЭ в 8-м (9-м) классе, оставив его лишь как тренировочный. Но, насколько я обладаю информацией, экзамен по завершению 9-го класса, называемый, правда, муниципальным, но ставший аналогом ЕГЭ, последовательно внедряется. Неужели мы забыли о том, что произошло с талантливой вологодской школьницей Полиной Беловой, чье имя было внесено в энциклопедию «Одаренные дети – будущее России»? Быть может, действительно пора прекратить мучить ребят, а заодно и педагогов, расплачивающихся за очередные новации горе-реформаторов подорванным здоровьем, а иногда и жизнью…

Безусловно, впереди немало мероприятий, посвященных Году учителя. Важно, чтобы мы не ограничились парадно-показушным действом, а предприняли шаги, которые бы реально способствовали улучшению положения педагогов, их творческому, духовному раскрепощению. Следует изыскать возможности для организации полноценного летнего отдыха, хотя бы наиболее нуждающихся в нем по медицинским показаниям работников педагогического труда. Необходимо привести в соответствие величину суммы, выделяемой педагогам на покупку необходимой литературы, с ценами, выросшими многократно, понять наконец, насколько унизительна доплата тяжелейшего и ответственнейшего труда классного руководителя из расчета 40 рублей в месяц на ученика. Пора решить вопрос об установлении достойного размера пенсии (возможно, на основе сохранения заслуженной ранее пенсии по выслуге лет) с тем, чтобы педагоги, отдающие все свои силы детям, избавились от навязчивых мыслей о неизбежности прозябания на грани нищеты, когда эти жизненные силы будут израсходованы…

Впрочем, не хлебом единым жив человек. Стоит подумать и о факторах моральных. Почему бы работникам средств массовой информации не выделить время в телеэфире и площадь газетных полос не для «жареной информации» об очередном педофиле-педагоге, а для яркого рассказа о тех энтузиастах, кто, несмотря на все трудности и преграды, ведет своих питомцев по дороге Истины и Добра?

В одной из газет я прочитал информацию о средствах, выделяемых в 2010 году, для награждения почетными знаками работников прокуратуры к очередному ведомственному празднику. Быть может, награждение педагогов больше необходимо не им самим, а их учащимся – для того чтобы они восприняли это как справедливую и заслуженную оценку государством неимоверно трудного, но в то же время такого важного и благородного труда.

Девять столетий назад Омар Хайям писал:

Пока на школу не назначена цена,

Просить у власти хлеб она должна.

Наверно, школа плохо власть учила,

Раз милостыней жить обречена!

Меня не покидает надежда, что во власть все чаще и чаще будут приходить не средние, а лучшие наши ученики, лучшие по способности к саморазвитию и самокритике, по своим душевным качествам. И тогда роль школы и педагогов как творцов человеческих душ будет наконец оценена по достоинству.

…Когда-то, во время задушевного разговора в купе поезда, мчавшегося навстречу очередному выступлению, моя попутчица – преподаватель иностранного языка одного из московских вузов, – назвав совершенно недостижимую для большинства педагогов сумму, которую она получала бы, если бы преподавала в школе, заявила: «Но я туда не пойду, мне здоровье важнее!»

Наверное, в этом есть свой резон. И все же… кому-то нужно поднимать людей, даже если они оказались на дне. Поднимать и вести их вперед, а затем ввысь, к звездам!

Григорий ПЛОТКИН, учитель истории школы №888, заслуженный учитель школы РФ