На чтение: ≈ 19 мин.Прошло пять лет с тех пор, как стартовал проект «Учитель для России». Он реализуется благотворительным фондом «Новый учитель» при стратегическом партнерстве с ПАО «Сбербанк России», а также благотворительным фондом Сбербанка «Вклад в будущее» и Институтом образования НИУ ВШЭ. В 2020 году программа работает в 93 школах и семи регионах, в которых учителя проекта обучают около 40 тысяч детей. Для одних участие в проекте стало ступенью в профессиональном развитии, для других – отличным поводом поменять сферу деятельности, найти себя и стать счастливым. А кому-то это дало возможность идти дальше, вперед и вверх. Мы начинаем серию публикаций о тех, кому есть что сказать и чем поделиться в этом плане.
Программа «Учитель для России» стартовала в 2015 году, и на сегодняшний момент благодаря программе в систему образования пришло более 500 учителей. Кому-то эта цифра может показаться слишком маленькой, однако стоит напомнить: только в 2019‑2020 учебном году было принято 4035 заявок на участие, что говорит не только о большом интересе к этой сравнительно молодой инициативе, но и о весьма жестких требованиях, предъявляемых к участникам программы. О том, что представляет собой программа «Учитель для России», рассказывает Кирилл КОЖЕВНИКОВ, директор Макашевской школы Борисоглебского района Воронежской области. В этой должности он чуть больше месяца, а его педагогический стаж составляет всего два года. Тем не менее карьерный взлет весьма внушительный. В чем же секрет?
– Я участник четвертого набора, проходил обучение с 2018 по 2020 год, одновременно преподавал математику, – рассказывает Кирилл Игоревич. – Профильное образование у меня техническое (радиоинженер) и экономическое (экономист). До этого я работал в Рязани, занимался бизнесом на предприятии по обслуживанию грузовых автомобилей, работал пиарщиком, искал себя в крупной российской компании. И еще было много разных проектов.
– Кирилл Игоревич, но ведь все это довольно денежные профессии в отличие от учительской! Как же вы решились поменять их на школу, из которой часто уходят даже профессиональные педагоги?
– Если честно, мне не хватало осознания какой-то высокой цели и благородной миссии. Ведь не все же в нашем мире сводится к деньгам. У меня четверо детей, и когда старший пошел в первый класс, нам с женой пришлось столкнуться с множеством проблем. Оказалось, что школа, куда мы отдали сына, далека от идеала, и возникло желание что-то изменить в ней. Получается, ситуация заставила нас самих прийти в педагогику. Моя жена вступила в программу «Учитель для России» через год после меня. Она, кстати, тоже экономист, работала в системе ФСИН. В общем, мы оба изначально были очень далеки от школы, но нам обоим в какой-то момент захотелось заняться образованием. Поэтому, когда узнали о программе, пазл, как говорится, сложился, мы поняли, что нам нужно. И до этого возникали мысли пойти в школу, но меня бы все равно не взяли, потому что педагогического образования нет. А тут такая возможность в короткие сроки освоить то, что хочется, причем в довольно необычной форме. Непоследним аргументом стало и то, что программа предусматривает грантовую поддержку участников в размере порядка 20 тысяч ежемесячно на протяжении двух лет плюс еще 15 тысяч тем, кто переезжает на другое место. Если бы этого не было, пришлось бы крайне сложно, потому что на старте, как известно, начинающие учителя зарабатывают очень мало. Надо было бы обязательно искать подработку, набирать нагрузку, а это выматывает.
– Сколько человек вместе с вами участвовало в программе?
– Около ста.
– А сколько из них пришло в программу не из системы образования, как вы?
– Самое интересное, что большинство, причем люди с самыми разными дипломами – от филологов и математиков до юристов и экономистов, в возрасте от 21 года до 50 лет. Среди них были представители самых разных специальностей – промышленные химики, следователи, юристы, программисты и так далее.
– Вы инженер, поэтому вполне логично, что вы стали преподавателем математики. Думаю, точно так же логично, что промышленный химик станет преподавателем химии, а программист – учителем информатики. Или нет?
– Да, образование сильно влияет на предмет, который вы сможете преподавать. Но формального ограничения нет. Главное – пройти строгий методический отбор. Например, у меня было желание преподавать литературу, но отбор по этому предмету я не прошел.
– Какие экзамены вы сдавали, чтобы стать учителем математики?
– Это не совсем экзамены в традиционном смысле слова. Отбор многоступенчатый. На первом этапе подается заявка и проходит анкетирование, по его итогам становится ясно, соответствует соискатель заданным критериям или нет. Затем тех, кто прошел на следующий уровень, приглашают на скайп-собеседование, там уже человека проверяют в режиме живого общения, задают ему самые разные вопросы. Третий этап – это очный тур, в котором люди на протяжении целого дня проходят вступительные испытания. Тут есть пробные уроки, стресс-тесты, игровые и коммуникативные задачи, разбор педагогических ситуаций и так далее. И последний этап – это методический отбор, который включает в себя тестирование уже непосредственно по выбранному предмету и беседу с методистами. Их работа, кстати, заслуживает высочайшей похвалы, поскольку люди подобрались очень профессиональные, грамотные, они умеют работать с людьми. Далее следует подготовка в летнем институте и затем двухлетняя программа поддержки и переподготовки для тех, кто прошел отбор.
– Что же потянуло из учителей в директора? Ведь это расстрельная должность.
– Теперь я понимаю, что это действительно так. Но за время работы учителем я понял: изменить что-то в школе силами только самих педагогов либо очень сложно, либо невозможно. Появилась идея выйти на новый уровень, чтобы попробовать поменять настройки в самой системе. Не исключено, что через некоторое время придет новое осмысление – изменить что-то можно только на еще более высоком уровне. Хотя, честно говоря, пока желания лезть вверх по карьерной лестнице у меня нет. Хочется реализовать себя здесь, в школе, сделать так, чтобы она стала, с одной стороны, независимой, с другой – открытой для изменений. Пока же школа, к сожалению, очень сильно зависима от системы. Хотя есть удачные примеры того, как некоторым директорам даже в такой ситуации удается сделать очень много.
– Когда вы решили стать директором, наверняка у вас было «планов громадье».
– Да, такие планы были и есть. Например, хочу реализовать в своей школе горизонтальную систему управления, организацию, в которой задания и ответственность распределяются равномерно по коллективу, а не спускаются сверху, по приказу. И хотелось бы создать подобную структуру взаимодействия как в учительском, так и в ученическом коллективе. Хотя начать надо, конечно же, с педагогов. Есть немало школ как у нас, так и за рубежом, где демократическая система управления себя очень хорошо зарекомендовала, там очень эффективно работают управляющие советы, в которых голоса учителей, учеников и родителей при принятии каких-либо решений имеют равный вес. Словом, все это наша заветная цель, и мы сейчас думаем, как ее достичь.
– Программа носит название «Учитель для России». А вы стали директором. Хотя руководитель образовательной организации и преподаватель-предметник – это все-таки очень разные компетенции. Может быть, стране нужна новая программа «Директор для России»?
– Признаюсь, что я как раз стал одним из первых участников пилотной программы с таким названием. Предполагается, что для тех, кто решил стать директором, тоже будут проводиться свой отбор, свое обучение, практика. Содержание программы сейчас разрабатывается. По идее она должна стать следующим этапом для тех, кто прошел программу «Учитель для России», для некоторых ее выпускников. На данный момент у нас уже есть по крайней мере три человека, которые стали директорами школ, и я один из них. Сразу оговорюсь, что речь идет о директоре именно сельской школы, потому что в городах руководителей хватает, а вот на селе желающих мало.
– Одни считают, что школа должна только учить, другие – что учить и воспитывать, третьи – что готовить в вуз… А что будет делать ваша школа?
– По-моему, задача школы – делать и то, и другое, и третье, и много чего еще. Чем она, собственно, и занимается. Но если с предметной частью все вроде бы понятно, то в плане метапредметных и гибких навыков (soft skills) пока не все ясно. А ведь каждый школьник, я уверен, должен не только знать математику, географию или литературу, но и уметь работать в команде, управлять своим временем, эмоциями. Этому моменту почему-то только в последнее время стали уделять особое внимание, хотя все понимают и признают, насколько данные навыки нужны и полезны.
– Как вы планируете развивать эти навыки?
– На самом деле все эти моменты прописаны в стандартах и вкраплены в школьные предметы, другое дело, что люди думают, будто это должно развиваться само собой в процессе изучения той же биологии или химии. Как показывает опыт, гибкие навыки формируются через предметы, как раз на уроках они больше всего и «прокачиваются». В плане же воспитания хотелось бы сделать так, чтобы умение распоряжаться свободой стало важной составляющей для всех. Например, ученикам надо дать возможность самим оформлять то пространство, в котором они проводят время, я имею в виду коридоры, рекреации, кабинеты. У нас уже был разговор с ними на эту тему. Оказалось, что, когда им ничего не разрешали, никаких идей и не было. А когда предложили оформить стену, выяснилось, что придумать что-то интересное – тоже труд, интеллектуальный. Ребята решили обновить фотогалерею, потому что там сейчас висят снимки, которым много лет. Также возникла идея арт-объекта из отдельных фотографий учащихся с привязкой к их дням рождения. У каждого класса свой кабинет, но оформление этих помещений также довольно скудное, и мы сейчас решаем, как ребята могли бы это пространство оживить, сделать неповторимым его визуальный образ.
– Не боитесь, что дети воспримут свободу как волю, начнут писать и рисовать что вздумается?
– Свободе нужно учить, свободе нужно учиться, это тоже очень важный элемент воспитания. Да, за долгие годы, когда учителя и администрация решали за ребят, что им нужно, у учеников атрофировалось представление не только о свободе, но и об ответственности. Поэтому сейчас, когда мы начинаем с малого, им и правда бывает трудно держаться в заданных рамках. Например, все знают, что такое граффити. И воспринимают это по большей части как вандализм, потому что дети разрисовывают стены, портят поверхности и так далее. Но что, если предложить им: вот вам целая стена в рекреации, пожалуйста, пишите и рисуйте, у вас есть возможность оставить свой след в истории. С одной стороны, они могут делать все, что хотят. С другой – когда они понимают, что эти надписи и рисунки останутся здесь навсегда и что эту стену увидят все, кто посетит школу, тут возникает ощущение некой миссии, благородной ответственности.
– На селе учителя традиционно уважают больше, чем в городе. У вас так же?
– Да, именно так. Равенство и уважение – вот наш девиз! Хотя, конечно, надо признать: родителям на селе непривычно брать на себя функции полноценного участника образовательного процесса. Тут, как и раньше, предпочитают отправить ребенка в школу, считая, что дело учителей – присматривать за ним, а взрослые в это время должны зарабатывать деньги. Надеюсь, мне удастся как-то сломать этот стереотип и помочь родителям понять, что в деле обучения, воспитания и развития детей их роль крайне важна, нам их помощь очень нужна.
– Деликатный вопрос… Вы пришли не из системы образования, в программу вошли всего два года назад, при этом вам платят весьма серьезные деньги в рамках грантовой поддержки. И сейчас вы работаете в одной школе с теми, у кого за плечами 10, 20, 30 и более лет стажа, а зарплата, я так думаю, все равно меньше. Как они к вам относятся при этом?
– Это самый распространенный вопрос. Наверное, важно сказать, что отбор в программу открыт для всех. И каждый, кто проходит отбор, может получить все преимущества программы. Да, бывают изредка какие-то моменты, когда люди проявляют зависть или недовольство по отношению к нам, участникам программы. Но это все же исключение. В основном отношение очень хорошее, нас воспринимают как идейных людей, которые, имея многое в городах, решили все бросить и поехать «в глушь, в Саратов». И все-таки стоит добавить, что систему оплаты труда в школе надо менять. Хоть многие политики и большие руководители и говорят, что качество обучения не зависит от уровня зарплаты педагога, они почему-то забывают уточнить, что подобная зависимость исчезает только при достижении определенного уровня оплаты труда. А подавляющему большинству учителей до этого уровня еще очень далеко.
– Но ведь, я уверен, каждый из вас наверняка столкнулся с теми или иными неоправданными ожиданиями, разочарованиями. Ведь так?
– Да, все мы так или иначе проходим через этап если не разочарования, то определенной фрустрации, переформатирования сознания, потому что в голове всегда присутствует образ ожидаемой реальности, а на самом деле она почти никогда не соответствует тому, что ты видишь непосредственно на месте. Да, были участники, которые не смогли смириться с этим, и они ушли из программы. Но в целом все мы люди взрослые, состоявшиеся, поэтому можем управлять собой и находить себя в той реальности, в которую попали. А также форматировать ее под себя.
Вадим МЕЛЕШКО
Выбор читателей
Комментарии