search
main
0

Учить невозможно избавиться

Алеша пришел в класс с клеймом двоечника и хулигана

У меня в жизни было много счастливых дней. И один из них – день, когда я, молодая учительница, только получившая диплом, пришла работать в школу. Мне дали второй класс. Переполненная счастьем, я заполняла журнал и заочно знакомилась со своими учениками. Навсегда мое сердце с вами, мои малыши. Самые умные, самые добрые, самые веселые и самые любимые!

Жаль только, я для них не была первой учительницей. До меня у ребят была другая, которая ушла в декретный отпуск. В классе оказались и дети, которых «сдали» в мой класс опытные учителя. Понятно, что отличников среди них не было – второгодник, хулиганка и почти двоечник. Вот благодаря этому двоечнику я и получила очень важный жизненный урок.

От него избавилась самая опытная и заслуженная учительница школы. Имея мужа-военного, двух сыновей-отличников и огромный стаж педагогической и воспитательной работы, она слыла образцом и в профессиональной, и в личной жизни. Отправляя этого ребенка ко мне в класс, дала ему характеристику, что пишет, читает, считает, рисует, поет (и что еще там делают в школе) очень плохо. Мне был дан совет: особо с двоечником и хулиганом не во­зиться, все равно на второй год останется. К тому же его мать – одиночка с двумя детьми, моим будущим учеником и его младшим братом. То обстоятельство, что женщина без мужа растит детей, считалось у заслуженной учительницы позорным и никуда не годным. Она потом на наших учительских женских посиделках повторяла одну и ту же мантру: «Девочки, никогда не рожайте без мужа!»

Отпетым двоечником оказался Алеша, маленький худенький мальчонка с большими глазами, всегда опрятно одетый и молчаливый. В учении он старался как мог. Но клеймо двоечника за первый год учебы в школе так крепко впилось в него, что все дети начальной школы, а тем более нашего класса, знали его как двоечника и хулигана. С этим знанием они жили целый год. А я видела, что по математике он занимается на твердую четверку, пишет, правда, грязно и коряво, но мне тогда сравнить было не с чем. Когда много лет спустя я смотрела в прописи своего сына, то вспоминала Алешин почерк с теплотой и благодарностью за то, что могла хотя бы разобрать написанное.

Читал Алеша по слогам, но постепенно набирался опыта и в этом сложном деле. И я, недоумевая, пыталась понять, в чем здесь подвох. Может, я не строга? Потому если вставал вопрос между четверкой и тройкой, то для Алеши я выбирала последнюю. Он же двоечник, так сказала учительница, а она опытнейший авторитет! Да и дети жаловались: то он одного стукнул, то другого обозвал. Я особо не разбиралась в их конфликтах. Ругала Алешу, замечания ему в дневник записывала. Красными чернилами, конечно. А как же иначе было выразить учительский гнев! Чем краснее, тем эффективнее. А еще вызывала маму в школу! Словом, делала все что положено!

Прости меня, Алеша, но никто мне тогда не объяснил, что в любом конфликте, даже в детском, участвуют всегда две стороны. Дети, которые только и слышали, как несмышленого первоклашку шпыняют, стали тоже его задирать. Привыкли, что кого-то должны обязательно поругать. И этот кто-то был Алеша. Приятно же, когда ругают не тебя, а другого! Так и получилось, что я оказалась хуже своих второклашек. Мне передали Алешу с клеймом двоечника и хулигана, и я поддержала эту его репутацию.

По моему хотению, то есть вызову, приходила Алешина мама. Высокая женщина с простым лицом без косметики, уставшая и спокойная. Держалась достойно. Про Алешу говорила, что дома занимается, не ленится, помогает по хозяйству и с младшим ребенком. И вообще он очень добрый и хороший. А почему конфликтует с одноклассниками, объяснить он сам не может. «Защищает сына», – думала я про женщину. «И правильно делала», – думаю я сейчас. Кто же, кроме матери, может защитить ребенка и от таких вот авторитетов, имеющих большой опыт в воспитании и обучении, и от таких вот молодо-зелено, как я.

Мысли, что не надо вызывать в школу родителей только для того, чтобы рассказать, как их сын отнял у кого-то пенал, у меня тогда не возникало. Я играла в правильного учителя, насмотревшись на старших коллег. Где мне было задуматься, что в те непростые девяностые мама Алеши работала на двух работах, чтобы как-то выжить с детьми. Имея высшее образование, она мыла полы. А после работы ей нужно было бежать в садик за младшим, а потом делать уроки со школьником. Кто-нибудь делал уроки со своим ребенком – учеником начальной школы?

Если у вас самостоятельная девочка-отличница, которая кроме математики и чтения сама клеит, рисует, лепит из глины, занимается проектной деятельностью, пишет доклады и воплощает в жизнь все самые невероятные мечты своей учительницы, то завидую вам белой завистью.

А Алеша, конечно, ничего не мог объяснить маме, потому что сам не знал, что с ним происходит. Опыта жизненного у него было маловато, чтобы понять смысл происходившего: ты заклеймен тут на веки вечные. Все и всегда в этой школе будут знать, что ты двоечник и хулиган. И если ты даже нечаянно кого-нибудь заденешь, на тебя пожалуются, и твоя учительница тебя отругает. И тебе, мой мальчик, надо бежать отсюда подальше.

Однако к концу учебного года мои наивные глаза стали понемногу открываться. Алешу было за что похвалить, и я хвалила, было за что поставить хорошую отметку, и я ставила. И даже оказалось, было за что поругать других, чтобы не нападали на мальчика. И, вопреки прогнозам опытной и заслуженной учительницы, он не остался на второй год.

А в следующем сентябре я пришла в школу уже не новичком. Мне казалось, что своих учеников я теперь знаю и понимаю. И это точно казалось. Жаль, что дети не ведут личные дневники, чтобы, став взрослыми, почитать о своей восьмилетней жизни и понять лучше собственных детей.

В третьем классе Алеша стал вести себя просто отвратительно. Я не могла понять, что же пошло не так. Теперь это были не мелкие шалости, а вызов всему классу. Апогеем безобразий стали Алешины выпады в сторону отличницы Кати. Он дергал ее за косы в школе, закидывал снегом, отнимал портфель, из которого вытряхивал все вещи. Короче, местный хулиган, классика жанра.

Маму вызывали в школу практически раз в неделю. Потом она просто перестала приходить. И когда бедная Катя тоже стала отказываться ходить в школу, не выдержал родительский комитет класса. Все его члены и я во главе с председателем, решительной неработающей родительницей, знающей толк в воспитании детей, пошли к Алеше домой.

Все были на месте. Мама в фартуке за домашними делами, младший на ковре с машинками и наш герой за столом с учебниками. Алешин стол стоял у стены, которая сплошь была исписана. Из надписей было всего одно лишь слово, точнее имя: «Катя». Строчными буквами и заглавными, объемными и с завитушками, чернилами синими и зелеными…

В воздухе повисла пауза. Каждый вспомнил что-то из прошлого. Кто-то – свои издерганные косы. Ах, как хотелось, чтобы дернули еще разок! А я вообще пожалела, что до восьмого класса со стрижкой проходила. Алешина мама, возможно, вспомнила его отца, которому доверяла и любила, но он планировал жить по-другому. Бог ему судья. А вот не пойму, она-то почему молчала? Столько раз Катины жалобы обсуждали мы с ней! Почему не сказала, что мальчик влюблен? Не замечала? Не может быть. Такие художества на собственных обоях заметит любая хозяйка. Стеснялась? А может, не доверяла мне? Что я, двадцатидвухлетняя, могла посоветовать?

Известно, что все влюбленные знают, как хочется обратить внимание объекта любви на себя. Но у взрослых множество разных способов показаться любимому человеку в выгодном свете. А что мог мальчик? Кто ему даст совет, научит? Отца нет, старшего брата – тоже. Но Катиным родителям от этого не легче. Бедный влюбленный Алеша опять получил порцию нравоучений, но уже более мягких, чем прежде. И ведь помогло! То ли надоела ему безответная любовь, то ли от того, что она перестала быть тайной, но мальчик успокоился и как-то притих.

Так и проучился он незаметным мышонком до конца. А потом я проводила своих деток в среднюю школу. Там будет все по-взрослому. Никто не застегнет вам куртку, не завяжет шнурки. И варежки ваши искать никто не будет. Вы станете старше всего на одно лето, но уже не будете считаться маленькими. Сначала вы будете приходить ко мне и возиться с первоклашками, а потом мы будем встречаться в школьных коридорах, и я не всегда узнаю в усатых юношах своих милых малышей.

Так и случилось. В сентябре мой класс в полном составе пришел посмотреть на первоклашек. Весь, кроме Алеши. «А Алеша ушел в другую школу», – сообщили дети. «Дураком меньше», – сказала Катя…

Прошел год. И как-то раз на улице я встретила Алешину маму. Спросила у нее по сына. «Алеша у нас отличник!» – услышала в ответ. Ее слова прозвучали упреком всей нашей школе в моем лице. «Вы с Алешей молодцы», – сказала я. Мы распрощались, и на какое-то время мне стало стыдно. А потом я поняла, что стыдиться нечего. Ведь мой двухлетний учительский труд дал свои плоды в виде Алешиных пятерок.

Вскоре я тоже поменяла место работы и не встречалась с моими бывшими коллегами долгих 30 лет. И один раз по пути домой навстречу мне попалась старушка с палочкой. Я узнала ее. Та самая опытная учительница! Она, конечно, выпустила много отличников, умеющих решать уравнения и писать диктанты без ошибок, выделяя орфограммы зеленой ручкой, но интересно, а сколько еще Алеш было в ее жизни? И как их раны после клеймения? Зажили?

Интересно, каким стал ты, мой Алеша? Очень надеюсь, что так же помогаешь брату, нежно любишь свою маму и всем сердцем, как ты умеешь, свою жену.

Лариса ИВАНОВА, старший преподаватель кафедры начального образования СИПКРО, Самара

Оценить:
Читайте также
Комментарии

Реклама на сайте