На чтение: ≈ 5 мин.Море – какое-то полумистическое, живое и непостижимое существо, заставляющее задуматься о вечности и смерти одновременно. На побережье, где стоит дом двух братьев Люка и Тома, постоянно кто-то тонет, корабли терпят крушение в бурю. Море здесь опасно и непредсказуемо. Стоит лето. Тома неизлечимо болен.
Люк всегда думал, что умирают зимой, что смерти нужны холод, сумрак. Нет, не нужны. Чем болен Тома, никто не знает. Врачи предполагают, что у него что-то с селезенкой. В крови медленно и неуклонно уменьшается количество лейкоцитов. Диагнозы СПИД или лейкемия не подтверждаются…
Фильм французского режиссера Патриса Шеро «Его брат» был показан в столице в рамках XXV Московского международного кинофестиваля и совсем недавно вышел в российский прокат. Он – о неизбежном угасании человеческой жизни и попытках примириться с ним, найти по крайней мере какую-то возможность жить, ожидая смерть и найти смысл в самой смерти. Но еще – о человеческом отчуждении в его экзистенциальном смысле.
Два человека живут одновременно вместе и врозь. Родителей волнует более то, что больница слишком далеко от остановки. Кадры, в которых крупным планом присутствует человеческое тело, самые впечатляющие. Фильм не пародирует смерть, как голливудские боевики, он заставляет задуматься, он каждому зрителю задает вопрос: «А как бы ты повел себя, о чем бы ты думал на месте Тома?» Подробная, продолжительная сцена подготовки к операции: тщательное бритье волос на теле больного, руки медсестер. Долго и страшно. Кожа, капли пота, брызнувшая из носа кровь, синяки, послеоперационные швы, нагноения, синяя замысловатая татуировка на плече соседа по палате. Человеческое тело постоянно напоминает о тленности. Неспроста Патрис Шеро приводит героев на нудистский пляж. Власть плоти над человеком и власть человека над плотью. Гомосексуальные постельные сцены поставлены не в расчете на эпатаж (постелью зрителя не удивишь), они усиливают мысль о бессилии человека преодолеть поставленный ему предел пребывать на земле, сохранив плоть, которой свойственно умирание. «Род приходит и род уходит, а земля пребывает вовеки».
Тома удалили селезенку. Это не остановило болезнь. Теперь врачи утверждают, что печень всему виной. Тома подписывает бумагу о добровольном отказе от лечения и вместе с братом уезжает в дом, где прошло их детство. На берег моря.
Как же жить, зная, что ты неизлечимо болен, зная срок оставшейся жизни? И вообще – как надо жить? «Его брат» – философский фильм, который не дает прямого ответа. Финал кажется безысходным, но… Вопрос, поднятый Патрисом Шеро, люди задавали себе еще свыше двух тысяч лет назад. Мне вспомнился Сократ, обосновавший мысль о том, что если бы в смертном теле человека не было бы бессмертной души, то он был бы тогда лишен разума и знания. Бессмертие души доказывает, что только разумная и добродетельная жизнь соответствует божественной гармонии и божественному замыслу о человеке. Если душа бессмертна, то человек непременно будет нести ответственность за свои поступки, хотя ему не под силу преодолеть завесу тайн мироздания. «Я скажу вам: пожалуй, все это произошло мне на благо, и, видно, неправильно мнение всех тех, кто думает, будто смерть – это зло», – сказал Сократ на суде, который приговорил его к смерти. Обращаясь к судьям, он заявил: «Уже пора идти отсюда, мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить, а что из этого лучше, никому неведомо, кроме Бога». Фильм оставляет открытым этот вопрос: что лучше?
Последние кадры: начинается шторм. Тома уходит купаться в море. Он уже свободен от всех своих страхов; свободен, как и это бурное море. Он может утонуть, может остаться в живых. Пусть все решит стихия… Люк заявил об исчезновении брата несколько дней спустя. К тому времени полиция выловила тело неизвестного утопленника. «Что же вы так поздно заявили?» Люк сам, как будто удивлен, почему он только сейчас обеспокоился. Опознать тело по характерному шву на месте селезенки будет нетрудно…
Выбор читателей
Комментарии