Трое из смертной очереди

Их было трое: Михаил Куприянов, Порфирий Крылов и Николай Соколов – три друга, три художника, известные в народе как Кукрыниксы (по первым буквам фамилий: ку-кры-никс). Первых двух, к сожалению, уже нет в живых. Николаю Александровичу Соколову исполнилось 95 лет. Несмотря на почтенный возраст и “махровый букет” болезней, держится он молодцом. Общаться с ним приятно и легко: ясный ум, память получше, чем у многих молодых, веселый характер и огромная сила воли – все это располагает к беседе.

– Николай Александрович, как вы стали Никсом?

– Художником мечтал быть с детских лет,

Но ото всех я слышал – Нет!

Вот инженер – ему везде почтенье,

А у художников не жизнь – одно мученье.

– Так вы еще и поэт?

– Стихи писал втайне от друзей Кукры, но показывал С. Маршаку. Мы с ним дружили.

– Как вы работали втроем?

– Сидели в небольшой комнате втроем с трех сторон стола и рисовали. Потом менялись местами, добавляя то, что считали нужным, к рисункам друг друга.

– Николай Александрович, с огромным удовольствием я прочитала вашу книгу “Вспоминаю…”. Какой богатый материал! Горький, Маяковский, Зощенко, Маршак, Пастернак. …Оказывается, друзьями Кукрыниксов были Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, режиссер К. Станиславский, В. Качалов и многие другие артисты МХАТа – на них в вашей книге есть шаржи. У вас счастливая творческая судьба?

– Думаю, что счастливая, если столько прожил. Но могло случиться иначе. Объясню. В моей книге вы видели шарж на Всеволода Эмильевича Мейерхольда. Мы оформляли спектакль “Клоп”, имели возможность видеть его ласковое отношение к Маяковскому. И вдруг (это случилось перед войной) блестящий режиссер, народный артист РСФСР Всеволод Эмильевич Мейерхольд был неожиданно арестован…

В 1954 году нас вызвали в военную прокуратуру с просьбой принести характеристику на Мейерхольда, якобы необходимую для безоговорочной реабилитации. Наша характеристика оказалась 67-й. Нам показали “дело” Мейерхольда – толстая, обтрепанная по краям папка. Номер “дела” – под миллион. Закрыв папку, прокурор говорит: “Это все липа. Никакой правды нет. Мейерхольд ни в чем не виноват”. “Какова его судьба?” – спрашиваем. “Его давно нет в живых… Он расстрелян еще в 1940 году”. А некоторых не успели – “очередь” не подошла. Началась война с Гитлером. Не до них было.

– Тогда вы узнали, что “очередь” не дошла до Кукрыниксов?

– Жутко было слышать из уст прокурора такое признание. Мы знали, что во время войны Кукрыниксов, художника Бориса Ефимова, писателя Илью Эренбурга, диктора радио Юрия Левитана, еще кого-то сам Геббельс вставил в список тех, кого надо повесить в первую очередь после победы фашизма над нашей страной.

Получилось так, что с двух сторон нас пытались уничтожить. И “свои” даже раньше фашистов…

– Комментарии, как говорится, излишни. Но ведь Кукрыниксы были обласканы в родном государстве в послевоенное время?

– За труд мы получили звания: “Народный художник СССР”, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии. А в остальном? Пообещали нам квартиры, а дали две – на троих. Мы честно тянули жребий. Михаилу Куприянову досталась отдельная. А мы с семьей Крылова 17 лет жили в коммуналке. Мастерская у нас была одна. Гонорар делили на троих. Пенсия у меня сейчас 400 рублей.

– Как к вам сегодня относятся власти? Коснулись ли трудности вашей семьи?

– К 95-летию я получил поздравительную телеграмму от президента. Прошла 40-минутная телепередача обо мне. Вышла моя книга “Я вспоминаю…” Работать я уже не могу, и это меня угнетает.

Моя записная книжка пуста. Настало время потерь. Девять лет уже нет Крылова, восемь – Куприянова. В семье я был старший – остался один.

– А что радует?

– Радует, что все мои потомки стали художниками: оба сына, все три внучки и их мужья. Даже невестка Ирина, жена Володи, физик, получила вторую профессию – искусствоведа, организатора выставок. Я никого не принуждал стать художником – стали все. И я очень доволен. Радует, что рядом со мной моя верная спутница и помощница Надежда Михайловна – нашему супружескому союзу 69-й год.

Незаметно пролетели четыре часа, а мой мужественный собеседник ничем не выдал ни боли, ни усталости, зато улыбка не сходила с его лица, особенно когда речь заходила о Рыбинске – городе его юности. У нас оказалось немало общих знакомых и любимых мест. Заканчиваем встречу на оптимистической ноте. От имени коллег и читателей поздравляю Николая Александровича с юбилеем, желаю бодрости и здоровья.

Клара СОЛНЦЕВА