На чтение: ≈ 20 мин.В прошедшем году впервые достоянием широкой общественности стали архивные материалы, раскрывающие личность Екатерины II как бабушки, заботившейся о воспитании своих внуков, как замечательного педагога. С ними можно было познакомиться на выставке «Блестящий век Екатерины II Великой», раскрывающий образ «достоверной Екатерины». Какой интерес этот образ может представлять в наши дни?
Страницы истории, по мнению Н.Карамзина, необходимо перелистывать потому, что «мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна». В частности, в эпохе Екатерины II лично я усмотрела определенную аналогию с нашими днями. По оценке историка В.Ключевского: «Едва ли не самый важный момент в росте впечатления, какое оставило после себя царствование Екатерины – это пробуждение умов по призыву власти». Что характерно для сегодняшней перестройки. Вторая аналогия связана с убеждением современной либеральной российской интеллигенции в том, что стоит только рассказать людям о разумной организации жизни – и торжество идеального царства свободы, равенства, всеобщего счастья обеспечено. Так же считали и те «просветители умов», которые оказали влияние на политические воззрения Екатерины II.
Приступая к переустройству России в духе идей просвещения, Екатерина не первая смотрела на Россию, как на белый лист бумаги, и не последняя, прибавим мы, имея в виду события XX века. В процессе работы с депутатами Уложенной Комиссии – собрания всероссийских сословных представителей, созванных Екатериной II в 1767-1769 гг. – она увидела «с кем дело имеем: у России есть свое прошлое, по крайней мере, свои исторические привычки и предрассудки, с которыми надобно считаться». К ее чести надо отметить, что, убедившись в тщетности своих попыток радикальной преобразовательницы, она писала своим европейским адресатам – идеологам Просвещения: «Вы имеете дело с бумагой, а я с живыми людьми». Российским реформаторам стоило бы принять во внимание это замечание и обстоятельство.
Любезность Екатерины Великой
Из середины XVIII века к нам приходит убедительный пример высокой награды за любезное обхождение – российская императорская корона на голове немки. Чем же вызвала Екатерина II такую, выражаясь современным языком, толерантность у русского народа, не изжившего в то время еще чувства неприязни ко всему немецкому из-за памятной ему бироновщины. Секрет прост: Екатерине II удалось «своим обворожительным, ласковым обращением, своим уважением к русским людям и ко всему, что было им дорого (выделено мной. – Т.Н.)» в противоположность своему супругу Петру III, внуку Петра Великого (!) стать любезной народу.
С воодушевлением и слезами на глазах разные слои общества встречают новую монархиню. «В этих слезах было много серьезного, – напишет спустя столетие Ключевский, – сквозь них проступал новый взгляд общества на себя и на власть». Для Екатерины «быть любезным в глазах Бога и людей» – важное качество.
Такая характеристика ценна и для Пушкина, о чем читаем в его «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»: «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал».
Стоило бы серьезно поразмышлять над этим качеством, столь высоко ценимым в нашем народе. Сохраняется ли любезность в цене в наши дни?!
Маленький штрих. Окрепшие в перестроечной действительности крупные фирмы набирают персонал, выявляя в первую очередь человеческие качества, а не профессиональные знания. Их менеджеры убеждены, что человека легче обучить нужным для фирмы знаниям и навыкам, чем изменить его неуживчивый характер и некоммуникабельность, которые часто мешают достижению финансового успеха фирмы. Правоту этой житейской коллизии может подтвердить любой обладатель плохого характера на собственном примере.
Мы все устали от агрессивности и хамства. Не здесь ли истоки сегодняшней дискуссии о воспитании толерантности у россиян? А почему бы нам вместо иностранного термина не пользоваться таким теплым словом из родного языка, как любезность – обходительность, предусмотрительность, учтивость, расположение. Оно, конечно, только одной стороной примыкает к понятию толерантность, обозначающему терпимость к чужому мнению, вероисповеданию. Хотя слово «любезность» и звучит старомодно, но несет положительный заряд. Попробуйте в транспортной давке произнесите, например: «Будьте любезны, позвольте протиснуться между вами». Сразу почувствуете, как висящая в воздухе напряженность смягчается.
Из тех же времен можно привести и другой пример – Екатерина Романовна Дашкова. В своих «Записках княгини» она вспоминает: «Нас учили 4 языкам, танцам и рисованию. С такими претензиями и наружным светским лоском кто бы мог упрекнуть наше воспитание в недостатках? Но что было сделано для образования характера и умственного развития? Ровно ничего». Екатерина Великая отмечала сварливость, мелочность и неуживчивость своей подруги, и характер, действительно, мешал Екатерине Романовне долго оставаться при дворе, хотя она и испытывала неотразимое влияние императрицы.
Екатерина II как педагог
В своих педагогических воззрениях Екатерина II находилась под влиянием выдающегося английского философа-материалиста и педагога Джона Локка (1632-1704). История педагогической мысли ставит ему в заслугу «большое внимание к эмпирической психологии». Воспитание должно, считал Локк, приучать человека управлять собой, а обучение должно опираться на интерес и любознательность детей, что способствует развитию у них самостоятельного мышления. В своем главном педагогическом труде «Мысли о воспитании» Локк кратко выражает девиз своей системы – «Здоровый дух в здоровом теле». Следуя Локку, и Екатерина считает, что педагогика должна дать не только необходимые знания, но и способствовать формированию самостоятельного характера, основанного на человеколюбии, просвещенности, уважении к достоинствам каждого человека. Специально для старшего, самого любимого внука она пишет «Бабушкину азбуку великому князю Александру Павловичу». Этот исторический документ, пролежавший в архиве более 200 лет, издан в 2004 г., оригинально оформленный, и содержит сведения, относящиеся к различным областям науки, литературы, философии того времени.
В перестроечное время стало часто произноситься словосочетание «гражданское общество», пришедшее к нам из заокеанского оплота демократии. Если обратиться к такому документу, как «Наказ», над которым Екатерина II, как законодательница, самостоятельно трудилась полтора года в тайне от всех, то мы найдем там статью 250: «Гражданское общество, так как и всякая вещь, требует известного порядка. Надлежит тут быть одним, которые правят и повелевают, а другим – которые повинуются». Мы сейчас руководствуемся другим «правилом» в рассуждениях о гражданском обществе: все члены общества должны в одинаковой мере участвовать в управлении страной и соблюдать установленные законы.
Выделяет она в отдельную главу XIV вопросы «О воспитании», где сказано: «Правила воспитания суть первые основания, приуготовляющие нас быть гражданами», – и подчеркивает, что «невозможно дать общего воспитания многочисленному народу и воспитать всех детей в нарочно для того учрежденных домах. И для того полезно будет установить несколько общих правил, могущих служить вместо совета всем родителям». В своих заботах об образовании и воспитании наследника престола Екатерина как мать была ограничена Елизаветой Петровной, взявшей Павла сразу после рождения к себе. Поэтому всю нерастраченную нежность Екатерина изливала на своих внуков. Их у нее было 12. Посетители видят в витринах выставки: «Российская азбука», «Выборные российские пословицы», «Сказки о царевиче Хлоре», «Записки касательно российской истории», «Гражданское начальное учение» – учебные книги, пособия, сказки, которые составляла счастливая бабушка.
Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется.
Зная результаты воспитательной системы двух Екатерин – Великой и Малой – Екатерины Романовны Дашковой, спустя более двух веков понимаешь, что процесс воспитания продолжает оставаться неразгаданной тайной. Так, для воспитания старшего внука в республиканском духе Екатерина даже рискнула пригласить швейцарского политического деятеля Фредерика Сезар де Лагарпа, который в течение 11 лет (1784-1795) занимался будущим русским императором Александром I.
Лагарп прививал своему российскому воспитаннику высокие идеалы личной морали, а императрица на глазах взрослеющих внуков меняла фаворитов. В результате расхождения идеального теоретического воспитания с реально окружающей подростков действительностью проявились внутренняя дисгармония и тревожность в характере великих князей при блестящей образованности и воспитанности. Что касается Екатерины Романовны Дашковой, то она для воспитания своих детей сама разработала программу обучения и воспитания, в которую органически входили путешествия. В путешествиях вместе с детьми она изучала творения великих мастеров – художников, архитекторов, писателей, мыслителей. Наносила визиты и вела беседы в присутствии детей с крупными деятелями культуры и политики своего времени на злободневные темы. Посещала виднейшие университеты, в одном из них – Эдинбургском (Шотландия), лучшем в ту пору, ее сын слушал лекции самого Адама Смита – «отца экономической науки» – и держал перед ним экзамен.
И в результате дети не восприняли тех высоких идей, которыми насыщала их мать. С взрослыми детьми сложились сложные отношения – они не были ей близки. Невольно вырывается: «Почему?!» Заставляет размышлять и такое обстоятельство: как у заштатных немецких дворян, не блиставших умом и способностями, вырастает будущая Екатерина, названная при жизни Великой, а у Дашковой, блестяще образованной, столько вложившей в воспитание своих детей, результаты удручающие?
Готовых ответов нет, и вряд ли когда-нибудь будут. В этом убеждает нас история, в том числе и истории педагогической мысли. Но она же вдохновляет нас и на поиски, поскольку «новое время требует новых школ». Страшны только профессионалы, чувствующие себя владельцами готовых рецептов и уверенные в своей непогрешимости.
Педагогические поиски
Вера в собственную непогрешимость рождает менторский тон, который очень распространен и в семейном воспитании, и в педагогической среде. Он исключает эмоциональную окраску в общении между воспитанниками и воспитателями. Поскольку родители по сложившейся в советское время привычке продолжают перекладывать воспитание на школу, остановлюсь именно на отношениях между учителем и учеником.
Сторонники монологического стиля преподавания, столь распространенного и в наши дни, считают, что при строгости в отношениях легче обеспечить в детском коллективе порядок, дисциплину. Соглашусь: да, это так. Но как при таком стиле общения воспитывать самостоятельность мышления, характер, умение защищать свою позицию?! Да и уверенности нет, что тихо сидящий ребенок слушает объяснения учителя, а не занят собственными мыслями. Взаимодействие учителя и ученика позволяет реализовать диалоговая форма обучения, которая удобна на таких уроках, как экономика и право, граждановедение.
Итак, урок. Знакомство девятиклассников со своим предметом – школьным курсом экономики – начинаю с предложения порисовать. Каждому вручаю лист писчей бумаги формата А4. На учительском столе раскладываю фломастеры, карандаши, разноцветные шариковые ручки для тех, у кого не оказалось их при себе. Даю задание: разделить полученный лист бумаги пополам, слева нарисовать природный ландшафт, справа – антропогенный. Объясняю: антропогенный – значит ландшафт, изменившийся под воздействием трудовых усилий человека. Стремлюсь создать комфортную, доброжелательную обстановку. Приступают к выполнению задания, подходят к моему столу за фломастерами, карандашами, переговариваются друг с другом, обсуждают. Какие уж тут тишина и дисциплина!
Через 15-20 минут прошу подписать работу и сдать. Просматриваю, систематизирую по ходу: складываю в отдельную стопку похожие – их большинство, оригинальные – кладу перед собой.
Называю фамилии авторов оригинальных рисунков, они получают пятерки. «За что?! – восклицает остальная часть класса. «За то, – отвечаю, – что не побоялись «высунуться». Комментирую самый, на мой взгляд, оригинальный антропогенный ландшафт. Среди нас, говорю, есть человек с «нестандартным мышлением» – называю фамилию. Весь класс, в том числе и сам отличившийся, потрясен. А что такое он нарисовал? Показываю лист – на нем изображено кладбище! Рисунок меня пронзил: скупость изображения не лишена была глубокой мировоззренческой выразительности – вот, мол, итог ваших антропогенных усилий! Об этом искренне сообщаю классу. Нашлись желающие высказаться. Подростки оказались наблюдательными и размышляющими людьми. Наступает моя очередь быть потрясенной: мне «выдают», что у парня первая пятерка за все годы учебы в школе, он и сам с готовностью это подтверждает. У него репутация злостного прогульщика, редко посещавшего уроки – и то для того, чтобы их срывать. С такой же целью он пришел и на мой урок. Но выданный ему лист бумаги и взятая со стола шариковая ручка вызвали желание «насолить училке» иначе: он разделил, как я просила, лист пополам, слева обозначил чахлыми кустиками безжизненное пространство, а справа хаотично разбросал покривившиеся православные кладбищенские кресты. Получив за работу на уроке пятерку, ему расхотелось срывать уроки. Появилось желание закрепить успех. Постепенно менялись взаимоотношения в классе, бывший изгой стал авторитетом в экономических и юридических вопросах, заражал своей инициативой класс.
Подводя итог урока, можно отметить: диалог учителя и учеников оказался ключевым условием когнитивного и личностного развития в обучении, разрешил межличностный конфликт. А в основе – уважение к ученику как полноценному участнику диалога. Ученики начали осознавать ценность процесса выявления собственной самости. Число оглядывающихся на других с каждым уроком убывало. Выступали те, кому было что сказать по поводу изучаемого материала или текущих событий. Оценивались не только знания, но и ссылки на источники, собственные размышления, язык высказывания: грамотность речи, лексика, тон высказывания. По каждому направлению ставилась оценка по пятибалльной шкале, и ученик стремился подтянуть себя по хромающему направлению.
В заключение вернусь к Екатерине II. Ей не удалось реализовать идеи просвещения, но ее эпохе удалось, по выражению историка В.Ключевского, оставить небывалое энтузиастическое впечатление, какого даже царствование Петра Великого не оставило. Тайна заключалась в том, что наперекор общей наклонности замечать чужие слабости, чтобы ими пользоваться, она делала ставку на сильные стороны и приобретала неотразимое влияние на людей. Подобная черта важна и сегодня для тех, кто стремится стать успешным менеджером.
Выбор читателей
Комментарии