То взлет, то посадка… Мы никуда не денемся от нашего sapiens

На вопросы нашего крреспондента отвечает ведущий специалист Научного центра психического здоровья Российской академии медицинских наук, кандидат медицинских наук Павел БологОВ.

– Хотела бы начать разговор с уникальной по нынешним временам публикации в научном приложении к «Новой газете» «Кентавр» – серии статей с дискуссионным обсуждением проблемы «нового человека» – E-Homo, как назвал его автор, Александр Нариньяни из РосНИИ искусственного интеллекта. Нариньяни назвал свой цикл «От Homo Sapiens к E-Homo». «Эмбрионом будущего» – E-Homo он предлагал считать «подростка в наушниках плеера, занятого игрой на мобильнике, временами заглядывающего на трансляцию матча на его экране и обменивающегося эсэмэсками»… Как вы оцениваете такую «новацию»?

– По-видимому, это одна из очередных попыток человеческого интеллекта превзойти самого себя, выйти за границы собственного «я» прежней, доэлектронной эры.

– В последние десятилетия вообще появилось множество homo – и faber (мастеровой, делающий), и legens (читающий), и ludens (играющий), и просто sovetic (советский)… Но никуда мы все равно не денемся от нашего sapiens (думающий, сознающий).

– Прежде всего при этом заново встают вечные проблемы биоэтики…

– Вот об этом – подробнее.

– Имею в виду проблемы соотношения духовного и биологического, количество и качество этого соотношения. А также вновь встает перед человечеством вечный вопрос: как и во имя чего можно воспользоваться результатами очередных научно-технических достижений? НТР (научно-техническая революция) – это благо или наоборот? При этом сам творец всего этого – человек (ну или в со-здании, в со-творчестве с Богом, если иметь в виду верующих ученых) остается неизменным в своей биологической сущности (инстинкты, генотип и т. п.). Но все остальное, и прежде научные представления человека о мире, меняется. И вот опять проблема: в чьи руки попадут научные открытия? Как было с ядерной энергией…

Ну а что касается медицины, психиатрии, то тут важно помнить, что в ответ на любое новое лекарство возникают новые резистентные организмы, новые штаммы организмов, новые проявления генетических изменений. Потому-то при огромном множестве новых лекарств и выдающихся успехах мировой фармакологии качественного прорыва в медицине, в психиатрии практически нет, его не происходит. Болезни ведь тоже мутируют, этот процесс носит название «патоморфоз».

– Павел Владимирович, я помню в нашей клинике время, когда вы были для нас просто Пашей. Так и стоит картинка перед глазами: вы с худенькой девушкой Олей сидите весь тихий час напролет в холле, как подростки на скамейках.

…Оля периодически начинала истошно кричать в палате: это ей опять привиделась Смерть глаза в глаза. Сестры мигом мчались к ней со шприцами. Ну а в остальное время она была прекрасной собеседницей, талантливо и тонко играла на гитаре. Я еще подумала тогда, глядя на вас с ней: а ведь этого молодого доктора держит в клинике мотив куда более мощный, чем узко понятое лечение. Ему интересен человек. А безумие просто дает уникальную возможность шире понять это явление.

– Думаю, он и вправду присутствует – неосознанно. И прежде всего в постижении в психиатрии нормы и патологии. А это ведь настолько условные понятия! Нет абсолютного понятия нормы, абсолюта этого просто не существует, все относительно и флюктурируется в зависимости от культуральных моментов. То, к примеру, за что в Средние века люди сжигали на кострах «ведьм», ныне является атрибутом творческой личности.

Тем более в современной медицине все больше говорят не о заболевании, а о расстройстве. То есть и здесь мы движемся в сторону относительности понятий.

– Я тоже обратила на это внимание: «грозный» диагноз МДП (маниакально-депрессивный психоз) в современной литературе звучит уже как «биополярное расстройство личности», а то и просто – «аффективное расстройство». Хоть и туманно, но более гуманно, на мой взгляд.

– Главное кредо нынешней психиатрии то, что эти заболевания не фатальны, поддаются коррекции. А также то, что сегодня считается нормой, завтра могут счесть патологией.

– Из Интернета мы знаем, что вы увлекаетесь дзен-буддизмом, йогой…

– Именно в восточной философии присутствует холестический, целостный подход к человеку, не как к некоему набору качеств и свойств, что характерно для европейской традиции.

– Опять же в Интернете можно ознакомиться с вашими глубокими и оригинальными исследованиями «психиатрической» составляющей в жизни и творчестве Чехова, Гаршина, Хармса… Почему именно писатели и их произведения?

– Очевидно, тут сказалось общее влияние постмодернизма как явления нынешнего мира. А в центре, в ядре постмодернизма ведь лежит Текст.

– Недавно в России вышла книга австрийского психиатра Кафки «Множественность реальности в клинике психиатрии». Сразу вспомнилось из искусства: мистичность Александра Грина, множество измерений реальности у Владислава Крапивина, фильмы Феллини «Джульетта и духи», Бергмана «Фанни и Александр», «Жертвоприношение» Андрея Тарковского… А также вопрос вашего коллеги доктора Равюшкина при первой же нашей встрече с ним: «А вы верите во вторую реальность?» На всякий случай я скрыла, что да, верю (а то вдруг это и есть свидетельство безумия), даже более того: знаю. Ощущаю… А вы как бы ответили на этот вопрос?

– Во-первых, наш учитель в психиатрии Снежневский, выстроивший и создавший этот наш центр (НЦПЗ РАМН), не уставал подчеркивать: психиатрия – наука точная. Существует в нашем деле биологический пласт, когда к психическим нарушениям приводят биохимические процессы. Болезнь мозга никаким «ведьмачеством» и прочим ведовством самим по себе не поймешь и не скорректируешь. А ведь есть еще генетика, то есть генетически обусловленные заболевания. Но при этом незыблемом «фундаменте» есть и мощная духовно-душевная, эмоциональная надстройка со множеством изменений в ту или иную сторону у каждой конкретной личности. Это когда действуют определенные социальные, семейные модели, определяющие именно эти душевные расстройства.

И если в биологической основе нет множественности измерений, то в духовной – бессчетное их число. Как уборщица у Кортасара заявляет: многообразие – это ад. Да и что долго ходить за примером этой множественности реальностей, возьмем заболевание МДП. Резкое чередование маниакала – «взлета» в эйфорию – и затем депрессий – погружения, «посадки» (как у Визбора – «то взлет, то посадка, то снег, то дожди…»). Ядро личности неизменно, неизменна объективная реальность вокруг нее, но диаметрально противоположны восприятие и отношение к миру, к себе – от «все ужасно» до «все прекрасно»… Без каких бы то ни было объективных причин, кроме самой болезни. Это ли не удивительные парадоксы, которые ставит перед человеком его собственная душа!