Тимур и его команда. Это самая привлекательная и эффективная модель детского сообщества – считает академик Бестужев-Лада

– Игорь Васильевич, почему вас, академика, волнуют сейчас, судя по вашим выступлениям, проблемы детских организаций?

Комментарий «УГ»17-18 апреля в Челябинске состоится Всероссийская научно-практическая конференция по проблемам детских общественных организаций. Думаем, публикуемые газетой идеи академика Бестужева-Лады могут вызвать споры и плодотворные дискуссии среди участников конференции. Желаем успехов!

– Прежде всего меня волнует человек в современном мире. А еще точнее – проблема социальных организаций. Ведь человек – не Робинзон (да и то это сказка, ибо реальный человек, прототип героя Дефо, когда его вернули на родину, вырыл себе яму и в ней жил, ни с кем не общаясь, то есть, по сути, человеком быть перестал) и неизбежно входит в ту или иную социальную общность. Самый эффективный тип социальной организации – семья. Мы ее разрушили. Это общемировой процесс разрушения.

– И какова же главная причина этого процесса?

– Переход от сельского к городскому образу жизни. В сельской семье ситуация естественна, дети и взрослые постоянно вместе, их объединяет общая жизнь и работа. Младенец на руках у матери, старшие и младшие дети ей активно помогают. Весь период детства девочка находится при матери, сын – при отце, никто никого специально не «воспитывает», дети стихийно впитывают образцы взрослого поведения – женского и мужского – в разнообразных трудовых, бытовых ситуациях.

В городе эта естественность полностью сломана. Дети и родители вместе не работают и не живут, а лишь проживают под общей крышей. С утра каждый отправляется на свою «службу»: дети – в детсад, в школу, мама с папой – на свое место работы. Вечером у родителей свой телевизор, у детей – своя подворотня. Ну или компьютер. Детали не важны, а суть же общая: разобщенность, разрыв естественных связей между старшими и младшими.

И потому дети бегут из дома. Альтернатива – улица, беспризорность, криминал. У нас счет беспризорников пошел на миллионы. И это не просто жертвы социальных реформ. В любой развитой стране – хоть в Америке, хоть в Европе – есть такое же детское, подростковое «дно».

– Естественность семейной общности разрушена, «естественность» криминальных сообществ процветает сама по себе. Но тогда какой тип специально созданной социальной организации может предложить в этих условиях общество детям, юношеству?

– В развитых странах это происходит на классовой, кастовой основе – существует множество платных детских клубов, площадок. Учебные заведения для элиты – это тоже, по сути, замкнутые социальные организации типа Кембриджа, Оксфорда, Итона… Много лет существует игровое скаутское движение – но в основном тоже для выходцев из зажиточных слоев.

Авторитарные, тоталитарные государства немедленно начинают создавать детско-юношеские организации по примеру наших еще недавних октябрятско-пионерско-комсомольских организаций. Это не наше изобретение, ведь суть таких объединений хоть в фашистской Германии, хоть в милитаризованной Японии, хоть в нынешнем Ираке одна: жесткая привязка их к целям правящего режима, крайняя политизированность.

– Но вот вместе с тоталитаризмом в нашей стране рухнули и эти детские организации. А что взамен?

– Для начала надо разобраться с тем социальным фоном, на котором надо создавать новый тип детских сообществ. Да, мы разгромили тоталитарную систему, но во главе государства и всех его богатств остались те же люди, что были у руля и при прежнем режиме. Основная черта сегодняшней реальности – резкое расслоение общества по уровню доходов. И это напрямую отражается на детях.

– А может ли сама школа стать для детей социальной организацией?

– Как раз ярче всего расслоение общества проявилось в расслоении типов школ. Первый, самый престижный тип образования – зарубежный: Гарвард. Там готовят действительно высококлассных специалистов, но вот беда – большинство из них там и остаются, начиная презирать и свою страну, и своих родителей. Многие семьи с большими доходами это уже понимают и предпочитают отдавать ребенка в российские очень дорогостоящие детские сады, школы, колледжи, гимназии. Есть и тип школ – середняки. С хорошими спонсорами, крепким педагогическим составом. Но все же подавляющее большинство школ – это беда. Нет спонсоров, нормальной материальной базы, постоянная нехватка педагогов. Есть и вовсе убогие школы-развалюхи, которые и чинить-то некому (из них большая часть – сельские школы), а если в них и завозят компьютеры, то шпана их тут же ломает.

И, наконец, самое прискорбное: школа за последние несколько лет стала гигантской разновидностью черного рынка. С поступления в нее и до выдачи аттестатов, а в вузах до выдачи дипломов все имеет свой «тариф», свою «таксу», и суммы эти немалые. На сегодня школа вдвойне асоциальна – и как источник детской, молодежной преступности, и как сама по себе разновидность асоциальной системы. Так что никакая позитивная социальная организация для детей в ее стенах просто невозможна. Хотя, конечно, могут быть единичные исключения, но я говорю о массовом опыте.

– Давайте поговорим о других возможных вариантах.

– Вариант политической организации я отметаю сразу же. Это тоталитаризм, это мы уже проходили. Политика – игры взрослых людей. Возможна ли организация религиозная? Но в такой многоконфессиональной стране, как Россия, детские массовые организации по религиозному признаку будут служить искусственному воспитанию межрелигиозной вражды, и мы получим «сараевщину» (имею в виду события в Сараево, причем у нас «рванет» еще пожарче, чем в Югославии). Может, заимствовать что-либо западное или восточное? Нет. Мы – евразийская цивилизация, требуется что-то сугубо свое. Конечно, можно поиграть в скаутов – но это будет лишь локальная игра. Во-первых, требуется дорогостоящее оборудование, а во-вторых, непременно скажется разница менталитетов: то, что для западного скаута национальная гордость, у нас обернется шовинизмом; взамен понятия чести воцарится чинопочитание… Короче, я отрицаю для России и пионеров, и скаутов.

– Что же остается?

– А остается…Тимур и его команда в чистом виде. На мой взгляд, самая эффективная и привлекательная модель детского сообщества. Не зря же она сразу стала в свое время столь популярной у ребят. Можете считать меня старым милитаристом, но я убежден, что по примеру тимуровской команды детям нужна массовая, романтическая военизированная игра. Я бы назвал ее юнгвардией. Дети добровольно вступают в собственную национальную гвардию – гвардию юных. У них своя форма, свои ритуалы, звания. Это могут быть костюмы из недорогой джинсовой ткани разных расцветок. Я историк и считаю, что звания в юнгвардии должны быть овеяны исторической романтикой: для младших – карабинеры, фузилеры, для более старших – мушкетеры, драгуны… Сборы – по сигналу боевого рожка, вынос знамени, своя песня или гимн. Два раза или раз в месяц – торжественные парады: эполеты, аксельбанты, девчонки с барабанами…

Но, главное, какую социальную миссию может взять на себя юнгвардия? Я считаю, это прежде всего борьба за охрану окружающей среды и за охрану общественного порядка. Самые, пожалуй, болевые точки нашей российской реальности. Начать следует, я думаю, с экологии. За каждым отрядом закрепляется лес, или парк, или пляж, где бы ребята чувствовали себя полными хозяевами, ответственными за сохранность, чистоту доверенного участка. Начать с облагораживания местности, приходя к выводу, что в этом месте не должно быть шпаны, хулиганья.

Конечно, нынешние Квакины гораздо опаснее, чем в тимуровские времена. Поэтому начинать с ними борьбу надо в союзе с родительскими комитетами, комитетами солдатских матерей. А в городах не стоять истуканами, охраняя священный огонь, как прежде, а выходить на улицы с активной миссией. Старшие по возрасту ребята опекают младших, а в идеале у юнгвардии может быть и свой «генералитет» – молодые люди 20-30 лет. Начинать надо с небольших инициативных групп в школах, районах.

– Но если ваш проект юнгвардии предполагает массовость, да еще и присутствие взрослых, не выводится ли участие в ней для ребят в «добровольно-принудительный» характер, как было еще недавно в нашей истории?

– Исключительная добровольность – это основной принцип. Для современных ребят очень много значит мода, модность. Так вот дело нужно повести так, чтобы быть карабинером, мушкетером, юнгвардейцем стало модным, престижным в глазах ребят. Думаю, если все эти идеи «сработают», то со временем будет конкурс среди желающих вступить в юнгвардию.