ТЕМА

Архив

За квартиру

и чай ищу уроки

Репетиторство существовало всегда, но меняло направленность и содержание. Так, в ХIХ и начале ХХ века, когда в университет принимали без экзаменов – лишь на основании аттестата зрелости, “объектом” репетиторства были неуспевающие гимназисты, а главными действующими лицами – студенты.

Расцвет репетиторства в ХIХ веке пришелся на 80 – 90-е годы, когда вновь вернулось классическое образование. Латынь и греческий стали настоящим пугалом для родителей и заставляли приглашать студента, если даже их дети успевали в этих науках – на всякий случай, а ну как вдруг…

Репетиторы предлагали свой труд через газеты или “Бюро для приискания студентами занятий при Обществе для пособия недостаточным студентам”. Все газеты благородно делали студентам половинную скидку и помещали их объявления первыми.

Самая обильная репетиторская жатва начиналась в начале ноября, когда выставлялись четвертные отметки и перед родителями двоечников-гимназистов вставал классический вопрос: что делать? Второй пик спроса нарастал после Рождества, когда начинал маячить страшный призрак грядущих экзаменов. Но все же предложений от репетиторов было больше, чем клиентов, и поэтому работодатели были весьма разборчивы.

Например, обращалось внимание, где живет студент – не дай Бог, в общежитии. Такие студенты в объявлениях маскировались адресом своих более зажиточных товарищей. На выбор могли повлиять хорошая одежда репетиторов и даже их наружность.

Текст рекламных объявлений определялся опытностью и амбициями их авторов. На наибольший успех могли рассчитывать объявления вроде: “Студент с десятилетней практикой, опытный репетитор, специальность – древние языки и математика, успешно исправляет безграмотность”. Авторы таких текстов были обречены на успех в отличие от их незатейливых коллег, объявлявших: “За квартиру и чай ищу уроки”. На такие услуги могли польститься лишь совсем прижимистые папаши.

Зажиточные семьи устраивали смотрины – рассылали открытки и приглашали на “прослушивание” в определенный день потенциальных репетиторов. Заветный дом можно было узнать издали – студенты стояли у подъезда длинной вереницей и ждали назначенного для приема часа.

Цены на занятия были, естественно, разные. Хорошим считался заработок в 50-75 рублей в месяц. Иногда доходило и до 100 рублей. Таких клиентов ценили и передавали только “из рук в руки”. Человек же со стороны, “вечный студент”, первокурсник, мог рассчитывать максимум на 10 рублей. Его ждали занятия на краю города по три часа ежедневно.

Конечно, репетиторство требовало много времени, сил и отрывало студента от университетских занятий. В результате часть так и “не кончали курса”. Очень многие сдавали экзамены, готовясь к ним урывками, а во время лекций зарабатывали средства на пропитание.

Михаил БОГУСЛАВСКИЙ,

доктор педагогических наук

Предложение

Анализ многих педагогических проблем, которые возникают на фоне репетиторства, наводит на мысль о создании высокопрофессиональных репетиторских центров с мощной практической диагностикой, с высокими технологиями обучения и развития личности. Нужна своего рода “скорая педагогическая помощь” для решения как локальных, так и глобальных педагогических проблем. Такие центры могут формироваться на базе группы школ (ведь проблемы у всех схожие). Отбор педагогов может происходить на основе системы профессиональных показателей. Вероятно, в будущем такие учебные заведения составят серьезную конкуренцию на рынке репетиторских услуг. Надо признать, что в настоящее время потенциал учителей – учителей талантливых, думающих и, чего греха таить, достойных более высокой оценки и оплаты – гораздо выше многих ловкачей и дилетантов от репетиторства.

Алексей АЗЕВИЧ,

преподаватель математики

Москва

Репетиторство: болезнь или панацея

“Не прячьте ваши денежки по банкам и углам! Несите ваши денежки, иначе быть беде!” – слова этой угрожающей песенки воистину гимн современных репетиторов. Беда, беда ждет современного родителя на каждом углу. Ребенку хочется дать самое лучшее – красивую одежду и обувь, экологически чистую пищу и, разумеется, качественное образование. Но чтобы дошкольнику попасть в престижную школу, он должен читать, писать и говорить так, будто уже с отличием закончил первый класс. Абитуриенту же, нацелившемуся на громкий вуз, на экзаменах следует отвечать как прилежному студенту. Вот и думай тут… Родители, попавшие в школьную “вилку”, тихо паникуют. Дети чувствуют себя не личностями и индивидуумами, а сундуками для хранения знаний. Учителя, словно

буридановы ослы, печально вертят головами,

мучаясь разрешением морально-этических проблем репетиторства. Преподаватели “крутых” вузов благословляют день и час, когда они в качестве членов экзаменационных комиссий переступили родной порог, но по ночам, в кошмарах, им являются тени провалившихся абитуриентов…

Всем плохо. Значит, кому-то должно быть и хорошо. Репетиторство – тема темная. Сегодня мы попытаемся ее “осветить”. Чем является это старинное занятие: легкой наживой деловых людей, последним средством в безвыходных школьных ситуациях или качественным дополнительным образованием? Проблема в том, в какой пропорции находятся представленные составляющие. Гармонии в сложной системе репетитор – ученик – родитель – государство сейчас нет. Впрочем, судите сами…

Цены

Москва

1,5 часа занятий с учителем-предметником из обычной школы в непрестижном районе города стоит 50 руб. В центре Москвы цены за подобные услуги возрастают до 15-20 долларов.

Частный урок преподавателя языкового вуза (без гарантии поступления) оценивается в 50 долларов. С гарантией поступления – 100 долларов.

12 занятий (каждое длится 2 часа 15 минут) на курсах “Репетитор” стоят 367 долларов (плюс 20 долларов обязательное входное тестирование).

Лидия АНДРЕЕВА

Фото Владимира МОРОЗОВА

Ректор директору не товарищ?

Легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем нынешнему выпускнику без параллельного школе образования поступить в бесплатный вуз.

…Еще недавно все было по-другому. Сужу по личному опыту – редкий журналист не бывал в прошлом абитуриентом. В нашей семье росло четверо детей, и все мы, закончив разные сельские школы, с первой попытки, без взяток и репетиторов, поступили в институты. Приведенный пример вовсе не свидетельствует о какой-то нашей особой одаренности. Просто хотелось учиться и была возможность осуществить свою мечту. Мои четверочно-пятерочные одноклассники тоже без каких-либо денежных усилий оказались в вузах и благополучно выучились. Конечно, притязания сельских выпускников не шли дальше областного города, МГУ или МГИМО покорять никто не пытался. Но конкурс все равно приходилось выдерживать приличный – на моем историческом факультете, негласно ковавшем потенциальных партработников – “идеологов”, было семь человек на место. Состязательность, абитуриентская дрожь, “отсевы” после первых экзаменов… И – уверенность. В том, что результат зависит от десятилетнего школьного труда (своего собственного и учительского), от начитанности, умения думать, а вовсе не от аврального натаскивания на предмет. Вообще слово “репетитор” в те годы казалось мне анахронизмом, “рудиментом в нынешних мирах”. Вспоминался Чехов, его рассказ о несчастном гимназисте VII класса Егоре Зиберове, дававшем частные уроки краснощекому мальчику Пете. “Согласно условию…Зиберов должен заниматься с Петей по два часа ежедневно, за что и получает шесть рублей в месяц. Готовит он его во II класс гимназии. (В прошлом году он готовил его в I класс, но Петя порезался)”. И Чехов, и XIX век, и гимназии, и царизм с капитализмом представлялись мне тогда явлениями инопланетными. Но не прошло и 15 лет со времен моих легковесных абитуриентских размышлений, и о репетиторстве приходится говорить как о проблеме более чем серьезной.

В чем же тут дело? Попытаемся разобраться вместе. Самый ощутимый удар репетиторы разных мастей и форм организации деятельности (платные подготовительные курсы, репетиторские фирмы, “дикий” и лицензионный “частник”) наносят по карманам родителей в последние годы обучения ребенка в школе. Предвузовская дополнительная подготовка – одно из самых доходных мест. И в том, что репетиторство за последние годы прогрессирует, сомневаться не приходится.

Почему? Школа стала хуже учить? Несомненно. И причины всем известны: развал управленческой вертикали, отток квалифицированных кадров из-за постоянных сбоев с зарплатой, разрушение системы переподготовки администраторов образования, пестрота содержания учебных планов в угоду престижу и моде, лжевариативность, несбалансированность объема учебной нагрузки и технологий обучения с реальными возможностями учеников, катастрофическое положение с наглядными пособиями, реактивами, оборудованием, учебниками и т.д. На этом фоне “наши достижения”, как-то: “свобода”, “демократия”, “инновации”, кажутся смехотворными. Свобода оборачивается хаосом, демократия – демагогией, инновации – спекуляциями. И все же, несмотря на очевидный “спад производства” в отрасли, наше образование, по мнению Ольги Веровенко, директора НИИ “Высшая научная школа языкознания”, остается лучшим в мире. Веровенко – научный руководитель московских курсов “Репетитор” – одной из самых стабильных фирм, которая за десять лет существования обучила свыше пятидесяти тысяч школьников. Казалось бы, имея дело со “школьным браком”, фирма может поставить современному гособразованию “два” или “три с минусом”. Но “Репетитор” оценивает его гораздо выше. И не только потому, что курсы находятся в здании 1216-й московской школы. В репетиторскую фирму часто обращаются ослабленные, а то и больные дети. “Школа – не Минздрав, – оправдывает коллег Ольга Веровенко, – а наша методика, система – это прежде всего качественное дополнительное образование. Школьный учитель просто не в состоянии уделять столько времени и внимания “трудным” и слабым детям, сколько можем мы”.

Но обратимся к детям здоровым и хорошо успевающим. Почему они, несмотря на “лучшее в мире образование”, неизбежно оказываются в сетях репетиторства?

Ответов может быть несколько. Самый очевидный – несогласованность вузовских и школьных программ. Швы, соединяющие два ведомства, лопнули в эпоху перестройки, и родители выпускников латают теперь образовавшийся разрыв самым простым и надежным средством – деньгами.

Причина случившегося, если выражаться по-пушкински, в “непросвещенной свободе”. “Буревестником революции” выступила творческая и научная интеллигенция (вспомним хотя бы ректора МГИАИ Юрия Афанасьева), “проводниками идей” стала интеллигенция трудовая – то же учительство, например. Конец 80-х – начало 90-х – взрыв вариативности, вал новых учебных пособий, крах старого содержания образования в гуманитарных областях, фактическое отсутствие контроля “сверху” над школьной жизнью. Плодами революции, по классическим законам истории, воспользовались не ее вершители. Вузы пошли в “отрыв”, варьируя формы, виды, количество вступительных экзаменов и требования, предъявляемые к абитуриентам. Когда школьно-родительские “массы” осознали абсурдность сложившейся ситуации, было уже поздно – между двумя ведомствами легла пропасть. Единственным мостом “непрерывного” образования стало репетиторство – где честное натаскивание на вступительные экзамены, где бесстыдная взятка за видимость занятий. Особенно смешно “союз” школы и вуза смотрелся в объединенном кинелевском министерстве – пожалуй, никогда эти два общественных института не были так далеки друг от друга. Вот и получается – ректор директору не товарищ…

Разумеется, вузы заинтересованы в сохранении нынешнего порядка вещей. Место на бесплатной студенческой скамье – дефицит. Конкурс в вузы, даже в пору расцвета коммерческих киосков, не падал. В прошлом году вырос, в этом не снизится. Молодежь идет в юристы, переводчики, менеджмент, медицину (что понятно), в инженеры (промышленность на коленях, устроиться трудно), что тоже понятно – юношам очень не хочется в армию. Кстати, еще один оригинальный способ спасения от призыва – поступление в военное училище… Вузы находятся в уникальной ситуации – школа перед ними “виновата”, они “правы” перед всеми.

Как изменить существующее положение? Многие видят выход в государственной аттестационной службе в форме централизованного тестирования выпускников. Но, во-первых, до поголовного участия школьников в подобной процедуре еще очень далеко (в силу экономических, технических, правовых и др. обстоятельств); а во-вторых, перспектива добровольного принятия большинством вузов результатов тестирования видится еще дальше. Принудить ректоров невозможно, да и опасно – вузовское “лобби” очень влиятельно.

Вероятно, отчасти делу согласования вузовских и школьных программ должно поспособствовать принятие стандартов. Во всяком случае так считает начальник Управления общего среднего образования МОПО Маргарита Леонтьева: “Дифференциация в школе – одно из наших достижений, мы им по праву гордимся. Но вузы вовсе не должны строить вступительные испытания, допустим, по математике, исходя из программ для классов углубленного изучения предмета. Есть ежегодные сборники примерных вопросов и заданий для итоговой аттестации, и в идеале вузы должны руководствоваться ими, готовя свои экзамены”.

Впрочем, написать в программке для поступающих можно одно, а спросить – совсем другое. Учителя не верят вузам. Глас народа – педагогов Оренбуржья – недавно донес до “верхов” руководитель образования области Исаак Калина: “Раньше школьник понимал, что от качества его учебы в школе во многом зависит будущее. Теперь мотивация и вера утеряны. Нужно освободить вузы от крайне обременительных и не свойственных им функций – они фактически дают оценку работе школ. Желательно, чтобы приемные комиссии формировались на паритетных началах – 50% их состава заявляет ректор, 50% – государственный орган управления образованием. Если же решение проблемы в нашем объединенном министерстве невозможно, то нужно честно сказать всей России – школа высшей ступени не готовит в вузы, сделать учебный план в два дня, а в остальное время ученик пусть занимается самостоятельно…”

Слово “самостоятельно” в контексте наших размышлений звучит как “с репетитором”. Сейчас на репетиторской улице праздник. Что будет через год? Для решения проблемы требуются не финансовые вливания, а организационно-управленческие решения. Будут ли они найдены? Чью сторону – школы или вузов – примет теперешнее руководство Минобра? Следующим летом на этот вопрос можно будет ответить совершенно определенно.

Лидия СЫЧЕВА

Тесты вместо экзаменов

Предложение ввести тесты вместо вступительных экзаменов в вузы совсем недавно сделали вице-премьер О.Н.Сысуев и министр образования А.Н.Тихонов. Выступая по телевидению, вице-премьер, кроме того, обратил внимание на репетиторство как на одну из сфер теневого оборота огромных средств.

Все это в принципе правильно. В действительности мы имеем дело по меньшей мере с двумя очень разными видами репетиторства. Первую, самую большую группу составляют хорошие, если не сказать лучшие, школьные педагоги, которые своим трудом на частной ниве компенсируют недостатки заметно “проседающего” ныне школьного образования. И это приносит заметную общественную пользу. С одной стороны, улучшаются знания абитуриентов, а с другой – пополняется скудный учительский бюджет. К репетиторству их подталкивает нищенская зарплата, да и то не всегда выплачиваемая. И если бы эти репетиторы платили еще государству налоги с получаемых доходов, то их деятельность приобрела бы вполне цивилизованный вид.

Но и при таком репетиторстве не все, кто хорошо подготовлен, могут поступить в вуз. Наукой установлено, что на результаты экзамена влияют такие факторы, как пол, возраст, педагогический опыт, личные качества экзаменатора, а также внешние данные абитуриентов – их речь, прическа, одежда, фигура, манера держаться и прочее, называемое в американской литературе hallo – эффектом. Свою роль на экзамене играет элемент везения, если попадается легкий билет. Большую роль играют и личные способности испытуемых пользоваться шпаргалками или у кого-то списать, но это не те способности, которые нужны в подлинном образовании.

Совсем другую группу представляют те вузовские репетиторы, которые чуть ли не каждый год назначаются членами приемных и экзаменационных комиссий. Как правило, они репетируют хуже, а берут намного больше школьных учителей. Но вот парадокс: именно их родители умоляют позаниматься со своими детьми, ибо занятия являются, по сути, слегка прикрытой формой взятки, заметьте, не столько за репетиторство, сколько за предстоящую помощь и за посильное содействие на экзаменах. Не обходится в этом деле и без посредников. По убеждению многих родителей, поступление в престижный вуз без такого рода “поддержки” почти невозможно.

Органы управления образованием уже много лет пытаются как-то противостоять коррупции на приемных экзаменах. Одной из форм является замена экзаменов централизованным тестированием. Но тестироваться добровольно сейчас в России готовы не более четверти миллиона выпускников школ. За прошедший месяц централизованное тестирование прошли свыше 231 тысячи человек, что по сравнению со 146 тысячами прошлого года означает существенный прирост. И это не предел. Уже сейчас Центр тестирования выпускников общеобразовательных учреждений Министерства общего и профессионального образования РФ вместе со своими 93 региональными отделениями в состоянии протестировать всех выпускников школ, если бы они того пожелали. Но это вряд ли может случиться, потому что тестироваться готовы только хорошо подготовленные учащиеся, а таких сейчас в российских школах в среднем не более одной трети от общего их числа.

Мы стоим на пороге широкого внедрения тестов в практику образования. Было бы хорошо, если бы эта практика захотела опереться на ту науку, которая называется тестологией. У нас эту науку много лет не хотели замечать, как говорится, в упор, хотя в других странах она развита хорошо. Внедрение же тестов в практику без науки приносит больше вреда, чем пользы.

Еще в этом году министр совместно с налоговой инспекцией мог бы издать приказ о введении обязательного декларирования членами приемных и экзаменационных комиссий вузов об отказе от репетиторской деятельности. Обнаруживающиеся нарушения подобных деклараций дадут основания для наложения налоговых и других санкций. Одновременно это заметно охладит пыл псевдорепетиторов. Порядочных же людей декларирование заставит призадуматься – что лучше: честно репетировать и не работать в приемной комиссии или работать честно в комиссии, не репетируя. Я знаю некоторых профессоров, которые, работая в экзаменационных комиссиях, принципиально отвергают репетиторство как деятельность, не совместимую с экзаменами. Таких людей не так много, как хотелось бы. Им тяжело противостоять разнузданному сверх всякой меры псевдорепетиторству. Так не пора ли этих высоконравственных преподавателей поддержать силой закона и порядка? Связь между репетиторством и работой по приему абитуриентов в вузы надо разрывать как можно скорее.

Вадим АВАНЕСОВ,

доктор педагогических наук, профессор

Цены

Санкт-Петербург

Частный урок школьного учителя стоит от 50 до 100 рублей за час.

Час репетиторства по иностранному языку в городе оценивается в 20-25 долларов.

Вузовский историк за подготовку своего предмета в институт берет 1000 долларов.

Воронеж

В городе репетиторские фирмы не рекламируются. Возможно, их нет вообще.

Учитель начальных классов берет по 20-30 рублей за частный урок.

Педагог средней школы готовит в вуз по русскому языку, математике и физике и другим предметам за 50 рублей в 1 час.

Новосибирск

Цена часа занятий у школьного учителя – 30 рублей.

Вузовский преподаватель берет по 50 рублей за час; в репетиторской фирме цены колеблются от 50 до 100 рублей, в зависимости от предмета.

Петрозаводск

Школьный учитель: 60 мин. – от 10 до 25 р., англ. язык – от 7 до 10 долларов. Вузовский преподаватель: 60 мин. – 25-35 р., англ. яз. – от 8 до 10 долларов. Центр репетиторства: 60 мин. – 40 р., англ. и русск. язык – 45 р.

Нина ПИЖУРИНА, Татьяна ЖЕРНОСЕКОВА, Галина ФРОЛОВА

Коротко

– По разным данным каждый третий учитель в большом городе негласно занимается репетиторством.

– У преподавателей из гимназий, языковых школ больше шансов иметь частные уроки, чем у обычных учителей.

– На рост репетиторства повлияло уничтожение дополнительного образования – например, закрытие бесплатных языковых кружков и групп при бывших домах пионеров.

– На первом месте по количеству частных уроков идут учителя- “иностранцы”, на втором – математики, на третьем – словесники.

– Пики репетиторства приходятся на предшкольную подготовку, 5-й, 9-й, 10-11-й классы.

– Редкий вузовский преподаватель не занимается тайным репетиторством или не оказывает “протекционистских” услуг абитуриентам.

– Родители выпускников обычно берут в репетиторы вузовских преподавателей, надеясь на их контроль во время вступительных экзаменов. На самом деле более добросовестно дают частные уроки школьные учителя – подстраховываться им нечем.

– В отличие от ХIХ века сегодня даже самые богатые “работодатели” – “новые русские” не требуют от репетиторов рекомендательных писем, в которых были бы изложены успехи данного преподавателя на поприще домашнего обучения.

– Состоятельные родители малоуспешных детей часто вместо репетиторства вкладывают средства в престижную школу, где учится их ребенок (спонсорская помощь).

– Репетиторство бывает законным и незаконным, тайным и явным, мошенническим и… бескорыстным. Случается, что учителя бесплатно помогают одаренным, но безденежным ученикам. Подобный альтруизм еще нередок в маленьких городках, в сельской местности.

– В мегаполисах практически каждый выпускник, собравшийся поступать в вуз, вынужден обращаться к репетиторам или обучаться на платных подготовительных курсах.

– Платные подготовительные курсы при вузах переживали свой расцвет два-три года назад, так как обеспечивали льготное поступление. Сейчас, как правило, абитуриенту ничего не гарантируется.

– Почти все индивидуальное репетиторство действует в сфере теневой экономики. “Частники” обращаются за лицензией крайне редко.

– В хороших школах творчески работающие учителя стремятся в первую очередь развить мышление учеников, поощряют их к самостоятельности, творчеству. На экзаменах в вуз такие качества скорее мешают, чем помогают.

– По оценкам экспертов, в сфере теневого репетиторства ежегодно вращается более 30 миллионов долларов.

Мнение

За все уплачено

“…Мой сын подходит к ней после урока и говорит: “Я ничего не понял, объясните, пожалуйста, еще раз”. А она как накинется: “Это твои проблемы! Все поняли, а он, понимаете ли, нет! Мне в школе платят за уроки, а дополнительно если хотите, то занимайтесь отдельно!..” Вот и думай теперь!”

Из разговоров двух мам в электричке.

Да, я репетиторствую. Не так давно, чтобы иметь богатый опыт, но достаточно долго, чтобы сделать определенные обобщения и выводы. К этому роду занятий у нас еще сохранилось неоднозначное отношение с тех времен, когда порицались любые предпринимательские начинания. “Как так, почему обязательно за деньги, неужели нельзя бескорыстно?” Сегодня принято говорить о падении нравов. Но у большинства учителей до сих пор не находится духа, смелости (совести?) сказать: “Я могу организовать индивидуальные дополнительные занятия по подготовке в вуз. Это будет стоить столько-то”. Родители прогрессируют быстрее, в основном именно они приходят договариваться о частных уроках. Многим учителям не по себе в такой ситуации. Ведь цена урока в школе официально указана свыше. Мало, но законно. А тут – словесные договоренности. Не показаться бы хапугой, запросив много, и не прогадать бы, запросив мало.

Все эти муки совести я испытал на себе. И когда после консультации у знакомых я назвал свою цену (стандартную для репетитора моего уровня на тот момент) – 25 тысяч за час – наверное, у меня дрогнул голос и покраснели уши. Как-то само собой получилось, что дальнейший разговор с родителями “клиента” пошел о гарантиях успешного итога предстоящей работы. Я тут же стал вспоминать случаи провала на вступительных экзаменах ребят, имевших самых гарантированных репетиторов. “Как же так?” – поразились родители. Но кто даст абсолютную гарантию? Ведь даже те, кто пишет на завлекательных объявлениях “в случае непоступления возвращаем деньги”, почти всегда врут, в конце концов сваливая вину на самого абитуриента.

Иногда в учительской мы рассуждаем: “Не бывает плохих учеников, бывает низкая оплата за работу с ними”. Нам кажется, что стоит повысить стоимость часа занятий, и мы сразу сумеем научить “кого хошь чему хошь”. Когда перед тобой сидит личность, человек, индивидуум, который ни в зуб ногой после стольких разжевываний и объяснений, то плюнуть на безнадежное дело мешает или традиционное учительское “я должен!”, “если не я, то кто же?”, или… мысль, что “за все уже уплачено” и нужно отрабатывать. Мой коллега, ветеран репетиторства, рассказывал: “Бывает, бьешься, бьешься, а толку – нуль. Уже придушить его готов, благо что занятия тет-а-тет. Тогда я говорю его родителям: если не хотите, чтобы занятия закончились трагически, сидите рядом. Или заставляйте его готовиться, работать. Иначе я отказываюсь с ним заниматься. Здоровье дороже. Но после “эмоционального взрыва” иду на рынок и сразу добрею. В принципе черт с ним, не такой уж он и дуб…”

Так что же? Покупают ли нас те, кто нам платит? Вопрос философский. Ведь наслышаны мы о хамском поведении детишек “навороченных родителей”, чьи проделки их наемные учителя терпеливо сносят, лишь помня о деньгах. Вопрос извечный: быть бедным и гордым или идти на сложный компромисс со своими щедрыми работодателями? Каждый его решает по-своему.

А теперь о “технической” стороне репетиторства. Можно приглашать “клиентов” к себе домой, можно работать на их территории. Иные поступают хитромудро, устраивая занятия в школе, используя казенное ТСО, средства наглядности, дидактику, освещение, отопление и т.д. Но следует помнить, что официально все это называется “индивидуальная трудовая деятельность”. Значит, по закону необходимо получить лицензию, заплатить энную сумму в разные ведомства, а потом еще и регулярно выплачивать налоги, предоставляя каждый год декларацию. Хлопотно, зато совесть чиста. Пожалуй, не ошибусь, если скажу, что из ста “частников-репетиторов” лицензию имеет, дай Бог, один. Поэтому использовать школьные территории можно, только укрепив свой тыл и договорившись с администрацией. А в собственной квартире вы в принципе неприкосновенны.

Если честно, то с учениками своей школы за деньги лучше не заниматься. Во-первых, как я уже говорил, отношение у нас к платным услугам “не очень”. Во-вторых, на уроках можно попасть в затруднительные ситуации. Например, спросишь “своего”, он ответил. Хорошо. А если нет? “Ну что же вы, деньги берете, а он ничего не знает…”

…Может ли учитель зарабатывать три миллиона? Представляются зомби с астрономическим количеством часов и громадной классно-кабинетно-тетрадной нагрузкой. Репетитор, работая в школе, берет маленькую нагрузку – он зарабатывает в другом месте. Однажды меня по-недоброму предупредили, мол, скоро тебя налоговая инспекция выведет на чистую воду. Что с того? Что с меня взять, с учителя, обиженного системой? Ну оформлю я все бумажки, буду регулярно отстегивать налоги государству, которое ничего для меня не сделало. Но поднимутся и “тарифы” за услуги. Есть спрос – предложение будет.

Андрей НЕСТЕРОВ,

репетитор с двухлетним стажем