Судьбоносная подшивка

В детстве, сколько я себя помню, на одной из полок книжных стеллажей лежала толстенная подшивка «Учительской газеты», к которой мама всякий раз заботливо прикрепляла очередной прочитанный экземпляр. Газеты лежали в свободном доступе, и я рано сообразила, что эти листы – подходящий материал для всяческих поделок. Надо только аккуратненько открепить самый нижний экземпляр и незаметно вытащить.

На что только не шли эти замечательные газетные листы! Лодочки и кораблики для запускания в лужах, трубочки для пуляния бумажными шариками, головы персонажей для кукольного театра… Когда мама однажды обнаружила, что подшивка очень уж похудела, я посмотрела на нее честнейшими удивленными глазами, отрицательно помотала головой и пожала плечами…
Когда любопытные взрослые спрашивали меня, кем я хочу стать, и при этом добавляли: «Наверное, учительницей, как мама», я неизменно твердила: «Не-е-ет!» У нас в родне было четыре педагога – мама и три ее двоюродные сестры. И вот когда они в дни учительских конференций после означенного мероприятия собирались у нас, то все, даже совершенно далекие от педагогики, разговоры плавно перетекали в малый педсовет с неизменным обсуждением очередной статьи из «Учительской газеты». Мне было невообразимо скучно слушать взрослых. Я удирала из-за стола, вытаскивала из подшивки газету и мастерила из папье-маше любимую поделку.
Такие слова, как «педсовет», «совещание», «отчет», «завуч», «завхоз», «нагрузка», «часы», с самого нежного возраста прочно вошли в мой лексикон. Правда, «завуч» я произносила как «зауч», потому что «заучил бедных детей», а «завхоз» – «захвост», и при этом всегда спрашивала: «Где же у него хвост?» Меня долго смущали «часы», бывало, их маминым знакомым учителям резко не хватало, хотя у всех на запястьях они имелись.
И уж кто-кто, а я-то знала, как скучно без мамы: работает в две смены, а после уроков педсовет или совещание, и вечером ей не до меня – надо планы писать и тетрадки проверять. Но зато у меня была такая «отмазка» в садике: «Мама не придет на родительское собрание, потому что у нее педсовет!»
Я знала, что ни за что не стану учительницей, и, учась в школе, мечтала стать моряком, путешественником и писателем. (Надо признаться, что я с раннего возраста отличалась буйством фантазии и сочиняла некое подобие стишков и рассказиков.)
Позже, в классе этак восьмом, я стала почитывать «Учительскую газету» – интересно же при случае на классном часе ввернуть во всеуслышание что-то из прочитанного.
С будущей профессией я бесповоротно определилась благодаря тете – историку нашей школы. Я влюбилась в предмет и захотела выучиться на археолога, что и осуществила после окончания школы. Первое, что сказал нам, первокурсникам, на собрании декан истфака, обрадовало: «Запомните, чем студенты исторического факультета УрГУ отличаются от студентов истфаков пединститутов. В пединститутах прикладники, а вы фундаменталисты. Педагогики у вас будет очень и очень мало».
Однако на четвертом курсе нам ввели эту пренеприятнейшую для меня педагогику и читали целый семестр. А на одном из семинаров настоятельно посоветовали выписать «Учительскую газету».
«Как бы не так!» – подумала я про себя. И… через какое-то время выписала «Учительскую», поскольку дамокловым мечом нависла угроза незачета.
И вот закончен пятый курс, защищен диплом по теме «Культовая топография средневекового Херсонеса», и я, фундаменталист, с дипломом истфака УрГУ в кармане прибываю домой на побывку, чтобы через несколько дней отбыть в Херсонесский государственный музей-заповедник, где меня, молодого специалиста, уже ждали с распростертыми объятиями. Вот-вот еще немного – и я уже штатный сотрудник музея, археолог!
Но, увы, мечта так и осталась мечтой! У мамы обострилась астма, что надолго приковало ее к больничной кровати. Я не могла ее бросить в таком состоянии, мне пришлось остаться дома. Стала думать о трудоустройстве.
– Нет, – сказала мама, – только не учителем! Наша семья уже изрядно потрудилась на поприще педагогики!
Мои тетки-учительницы с ней согласились.
– Хорошо, не буду, – ответила я.
И стала учителем.
– Маладэц! – сказал на это друг семьи Гомер Федорович Мирофоров, самый лучший из школьных директоров нашего города.
Вот так меня занесло в педагогику. И долгие годы помимо непосредственного преподавания истории, а также политэкономии (в бытность работы в техникуме) я вела городской детский клуб самодеятельной песни (КСП) и детский туристический клуб.
…С тех пор прошло много лет. Моих славных, мудрых, добрых, горячо любимых родителей, к сожалению, давно нет в живых. Сама я повзрослела, поскучнела и даже постарела. Но я по-прежнему не мыслю себя без педагогики. Бренчу на гитаре и вожу школьников в походы.