Страдания юного языка

Современные ученые пришли к выводу: клетки человеческого организма полностью обновляются каждые 7-10 лет. В частности, так утверждает Джонас Фрисен, молекулярный биолог из Швеции. Можно сказать, что семь лет назад вы были в прямом смысле этого слова другой личностью и, быть может, поэтому читали совершенно другую литературу.

Шутки шутками, но наш язык также обновляется и видоизменяется. Постоянно. И тем, кто варится на медленном огне его трансформаций, также необходимо отслеживать процессы этих перемен. О них и повествует книга лингвиста Ирины Левонтиной, ведущего научного сотрудника Института русского языка имени В.В.Виноградова РАН.

Книга «Честное слово» издательства АСТ появилась на прилавках книжных магазинов совсем недавно. На 567 страницах этого исследования слов и словесных конструкций русского языка развернулась целая языковая вселенная, затягивающая внутрь себя любопытного читателя. Невозможно остаться равнодушным к собранию этих ярких и порой веселых эссе, разбитому на несколько тематических разделов: «Новый русский лексикон», «Красиво жить не запретишь», «Переводимости», «Невпопад», «Младограмматика» и другие. Свои исследовательские эссе автор писала в течение 20 лет. За это время клетки нашего организма уже дважды смогли сменить свое обличие.

«Мы самонадеянно считаем, что владеем языком. На самом деле это язык владеет нами», – говорит сама автор в предисловии, где также цитирует стихотворение Льва Лосева. Никак невозможно избежать соблазна привести выдержку и из творения этого замечательного поэта и литературоведа:

На перегное душ и книг
сам по себе живет язык,
и он переживет столетья.
В нем нашего – всего лишь вздох,
какой-то ах, какой-то ох,
два-три случайных междометья.

Язык, конечно, переживет столетья. А вот слово challenge, являющееся калькой с английского языка, столетия может и не пережить. Во всяком случае если продолжит произрастать на русскоязычной почве. Ведь, как заверяет Ирина Левонтина, русскому языку в гораздо большей степени присуще слово «слабо». И если американец, почувствовав challenge, будет потирать руки, ощущая резкий выброс адреналина в крови, то русский человек скорее возьмет на слабо ситуацию. Ведь челлендж – это не что иное, как вызов. Трудно представить ярославского или владимирского продавца, получившего повышение до уровня управляющего магазином «Пятерочка» и потирающего руки со словами: «Это для меня вызов!» Все же языковая среда – прямое следствие культурных особенностей и общественных традиций. Ведь еще известнейший переводчик Р.К.Миньяр-Белоручев говорил: «Перевод будет полноценным, если переводчику удалось познать глубины культуры того народа, на знание языка которого он претендует». Впрочем, подробнее сведения об этих двух словах можно почерпнуть у Левонтиной в эссе «Великий вызов», которое и открывает ее книгу.

В эссе «Неформат» рассматривается вопрос самого понятия «формат» и почему изначально это слово относилось к файлам, а позже эдаким символическим ручейком перетекло во многие социальные и общественные языковые нормы. Вот что пишет Левонтина: «Формат теперь – важное культурное слово. Кому из пишущих людей не доводилось слышать от редактора: «Ах, это так интересно, но, к сожалению, не наш формат». В смысле «подите вон». Так что такое неформат? Если в контексте культуры – то это как раз-таки формат. Очень даже формат! Только с другим лицом.

Вот еще топливо в бак ваших размышлений от Левонтиной: известно ли вам, что в богатейшем творческом наследии Пушкина ни разу не встречалось слово «декабрист»? Более того, скорее всего, солнце русской поэзии никогда и не сталкивался с данной лексической единицей. Это слово могло возникнуть в архивных записях с пометкой «осужденные по делу 14 декабря» и только в 40‑х годах ХIХ века вышло в печать таким, каким мы его знаем сегодня. Рождение этого слова в печати приписывают Герцену. Впервые оно появилось в некрологе о декабристе Якушкине, опубликованном в «Колоколе» 1 ноября 1857 года. А Пушкин хотя и наше все, но с декабристами не якшался. При этом дружил с Рылеевым, Бестужевым-Рюминым и Николаем Тургеневым – активными участниками восстания 14 декабря 1825 года.

Сделаю еще один выпад. Итак, взмах невидимой шпаги – и… расскажите-ка мне об апропействе. Не правда ли, от этого таинственного нечто веет французским душком? Впрочем, так оно и есть. Как комментирует Даль, апропо – нареч. франц. кстати, к делу; да бишь, чтоб не забыть. Левонтина приводит забавную историю. Речь идет о драматурге В.А.Озерове и об одной из его трагедий: «Дмитрий Донской» был представлен в самую ту минуту, когда загорелась у нас предпоследняя война с Наполеоном. Ничего не могло быть апропее, как говаривал один старинный забавник».

Ах да, чуть было не забыл. Галоши, калоши и мокроступы – как вам такой набор? Когда-то именно мокроступы были предтечей галош и калош в царстве нашей отечественной словесности. Точно так же, как авиатор появился раньше летчика, хотя и летать они стали одновременно. Но все дело в том, что «авиация» – это заимствованное слово и приплыло, вернее, прилетело к нам на крыльях первых летающих машин из Франции, куда пришло уже посуху от латинского слова avis, означающего «птица».

Апропо! Пока еще наши клетки не успели полностью обновиться, пара штрихов, словами Лосева, «о лирике и прочих пустяках». Такими словами начинается эссе «Коэффициент поэтичности». Это эссе я никак не мог пропустить, ведь речь в нем идет о чирлидерах – специально обученных людях из группы поддержки спортсменов или звезд шоу-бизнеса. Обычно такая группа поддержки облачена в мини-юбки и нередко вызывает «жар в крови» у мужского населения стадионов. Cheer переводится как «аплодисменты», с leader все и так понятно. Но Левонтину вопрос чирлидерства интересует с точки зрения путаницы в авторских правах. Действительно, многие из нас думают, будто бы строки «Кричали женщины ура // И в воздух чепчики бросали» принадлежат перу Александра Сергеевича Пушкина. Но на самом деле их написал Грибоедов. В монологе Чацкого «А судьи кто?» имеются такие строки:

Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали, –
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали.

Пушкин в повести «Метель» уже цитирует Грибоедова, описывая настроения русского общества после победы над Наполеоном. Но спортивные комментаторы, излишне увлеченные красивыми чирлидершами, порой допускают ошибки, закрепляя авторство не за тем, кто им является в действительности.

Об этом и о многом другом, связанном с перипетиями и метаморфозами русского языка, с этимологией и лингвистикой, можно узнать через книгу Ирины Левонтиной. Если Людмила Улицкая, Максим Кронгауз и Тимур Кибиров высоко оценили легкость и остроту ее пера, а также огромную базу научного знания в сверке популярной лингвистики, то для нас выход этого сборника звучит как приговор: читать. Читать – и точка.

Ирина Левонтина. Честное слово. – М. : АСТ, Corpus, 2021.