Социальная защита

Сыновья под ружьем

“Кричит” моя депутатская почта. А в письмах, к сожалению, ничего нового

Защита родителей, у которых погибли в армии в мирное время дети, и улучшение жизни солдат – вот основные цели, с которыми Татьяна Силкина пришла в парламент Казахстана. Ведь кое-кто, что уж тут скрывать, считает, что гибель в армии – дело естественное. “Смерть даже одного человека – прореха в роде человеческом”, – говорили древние. Таких “прорех” с послевоенного 1945-го по 1990-й (без учета афганской войны!) образовалось 310 тысяч. Столько юношей погибло в армии Союза. Нет СССР, но СНГ подхватил гибельную эстафету. Сыновья, уходя теперь уже в многочисленные национальные армии, увы, не всегда возвращаются.

Русская женщина и казахстанская гражданка бьется с этой болью во все властные двери, обращается к президенту Казахстана…

Допарламентская профессия у нее сугубо мирная – учитель, но с армией у депутата Силкиной особые счеты – она отняла у нее единственного сына.

“20 июня 1996 года в в/ч 2201 погиб мой сын Руслан Утебаев. Умер, как сказано в приказе командира части, в результате самоповешения. После учебы прослужил сын в этой части всего три дня. Когда его снимали с петли, он еще дышал и можно было его спасти, но пока вызвали “скорую” и отправили в госпиталь, он умер. А можно было спасти… но никому, видно, дела нет до умирающего, избитого, повешенного чужими руками парня”.

Лейтенант Смагулов, пишет дальше Мафруза Байсакалова, сопровождавший тело Руслана домой, рассказал, что было на самом деле. Два дня, вернее, две ночи избивали новеньких, требовали отжиматься. Лейтенант Смагулов обо всем увиденном написал, написанное заверил другой уже лейтенант из Уральского военкомата. Прошло не только много дней, но и много месяцев, но заведено ли уголовное дело, ведется ли расследование – мать не знает…

Таких примеров множество. Не проходит ощущение, что Минобороны, управления пограничных и внутренних войск, военная прокуратура, Государственный следственный комитет – это вовсе не структуры с четко обозначенными функциями, а просто-напросто пожарные депо. Поступит сигнал – отреагируют. Или сделают вид, что реагируют. Еще две несчастные матери – умершего (или убитого) Руслана Ярославцева из Кустанайской области и Ержана Байдаулетова из Акмолинской области. Ержан осужден к 9 годам лишения свободы за нанесение тяжких телесных повреждений Руслану, которые привели к его смерти.

Из рассказа матери и родственников Байдаулетова выходит, что следствие следствием назвать нельзя, что никто не внял рассказам Ержана о том, что впервые он встретился с Ярославцевым 20 ноября на стрельбище (пос. Нарынколь, пограничные войска). Руслан потерял сознание (свидетели тому – прапорщик Металипов и солдаты заставы). По словам Ярославцева, он был избит на прежнем месте службы, ему сломали ребро и отбили почки. На его жалобы никто не обратил внимания.

27 ноября рядовых Байдаулетова и Ярославцева отправляют в караул в 20 километрах от заставы. По дороге Руслану стало плохо, и он не смог идти дальше. Ержан оставил его, чтобы вернуться на пост и вызвать помощь по связи. Связи не было. В это время старший лейтенант Толеубаев, прапорщик Металипов, водитель дежурной машины Рысжанов, выехавшие на ремонт связи, обнаружили лежащего у дороги Ярославцева. Лейтенант Толеубаев, “постоянно демонстрировавший на солдатах свое владение каратэ”, начал избивать Ярославцева. После такой “науки” Руслана привезли на пост к Байдаулетову. Солдату становилось все хуже и хуже. Скончался парень тут же, на пограничном посту.

Все эти обстоятельства Байдаулетов изложил на суде, но суд их не принял во внимание и осудил на девять лет лишения свободы. Я обращалась к председателю военной коллегии Верховного суда с просьбой проверить изложенные в жалобе осужденного факты. Ответ был краток: “Каких-либо оснований для внесения протеста в порядке надзора об отмене или изменений, состоявшихся по делу судебных решений, не имеется”. Солдатской матери отрапортовано: виновный в смерти Руслана Ярославцева понес заслуженное наказание…

Шесть лет я занимаюсь проблемой нарушения прав человека в армии.

Сегодня у матерей есть подспорье в их намерении защитить сыновей! Приказ министра обороны “О морально- нравственной обстановке в Вооруженных Силах Республики Казахстан и мерах по ее оздоровлению”. Не приказ, а сочинение на тему…

“Можно сделать вывод, что главная причина неудовлетворительного положения дел кроется в отношении офицеров к личному составу… Делаем ли мы все и каждый в отдельности взятый офицер, прапорщик, сержант хоть что-то, чтобы изменить ситуацию к лучшему?”

Не на пустом месте и не из-за единичных случаев офицерской непорядочности родились под пером генерал-полковника Касымова эти строки. Вернемся к письму Мафрузы Байсакаловой – еще одному свидетельству офицерского “примера” для солдата в элитных пограничных войсках.

“…Из кабинета замначальника части вышел матрос с подносом, полным банок из-под пива. Лицо у матроса в синяках, у окна еще один матрос с разбитой ногой, рана большая, и он обернул ее грязной портянкой. Кругом пыль, грязь, первый этаж здания, как после разгрома”.

…Амнистия свалилась на голову как манна небесная, никто и не помышлял, что такое будет возможно: парламент по инициативе депутатов на законном основании амнистирует почти пять тысяч беглецов, часть из которых оставила воинские части еще во времена распада Союза. Приняли амнистию как еще одну “головную боль”. Судите сами.

Закон об амнистии был подписан президентом Казахстана 15 июля 1996 года. На амнистию военнослужащих отводилось три месяца. Министр обороны издал приказ об обьявлении амнистии только через три недели. Все названные в приказе структуры, в том числе и военкоматы, должны “…организовать на местах работу с военнослужащими и среди местного населения по разьяснению положений данного закона”. Прошло три месяца, и в органы военного управления явилась пятая часть самовольщиков. Оправдания от Минобороны: граждане боятся, что их привлечет к ответственности военная прокуратура. Следующая причина – недостаточное освещение в средствах массовой информации хода реализации закона.

Я потрясена откровенным нежеланием военных исполнять приказы. В мирное время, имея свою сеть оповещения, не собрать пять тысяч пацанов?!

В августе в Ташкенте Центр Маршалла проводил международную конференцию среди государств Центральноазиатского региона на тему: “Гражданский контроль над Вооруженными Силами: западные и центральноазиатские перспективы”. Всем участникам, в том числе и казахстанским, была ясна важность обсуждаемой проблемы. Сегодня перед обществом стоит непростая задача создания эффективного гражданского контроля в военной сфере. Какие цели должны, на мой взгляд, преследоваться при этом?

– Создать механизм контроля, исключающий возможность произвольных, незаконных действий со стороны армии.

– Встать на путь цивилизованных отношений общества и армии, сделать ее открытой для общества.

– Реализовать законодательство по обеспечению социальных гарантий и правовой защиты военнослужащих и членов их семей.

Можно сказать, что правовая сторона в этом вопросе в республике обеспечена. Президент – гражданский человек, являясь Верховным главнокомандующим, назначает на должность и освобождает от должности высшее командование Вооруженных Сил, принимает решение после официальных консультаций с премьер-министром и председателями палат парламента о применении Вооруженных Сил в случаях, определенных Конституцией РК, с незамедлительным информированием об этом парламента республики.

Парламент в свою очередь рассматривает бюджет Вооруженных Сил и других силовых структур, утверждает отчет правительства и счетного комитета по контролю за исполнением республиканского бюджета. В наиболее простом представлении гражданский контроль над Вооруженными Силами и силовыми структурами – это контроль, направленный на соблюдение законодательства военными ведомствами и его должностными лицами. Это контроль, проводимый исполнительными органами (правительство), это контроль (в рамках действующей Конституции) законодательного органа (парламент). В странах с развитой демократией добавят к этому перечню еще и контрольные функции парламента за исполнением закона о республиканском бюджете, куда, как известно, входит и военный бюджет. Наше общество доверило контролировать законы тем, кто их должен исполнять, а значит, мера ответственности исполнителей должна быть двойная.

Применительно к нашему государству реально существует еще одна форма гражданского контроля над военной сферой – движение солдатских матерей. Явление уникальное, для западного мира непонятное, возникшее в СССР на рубеже 90-х годов и мгновенно разлившееся по городам и весям бывшего Союза. По разным принципам строят свою работу комитеты солдатских матерей, но многие из них поднялись до уровня анализа и обобщения происходящих в армии негативных процессов. Акмолинский областной комитет родителей военнослужащих ставит вопрос перед Комиссией по правам человека при президенте Казахстана о смерти в армии от дистрофии, предлагает свое видение подготовки допризывников. Восточноказахстанские матери “трубят” о гибели своих сыновей во всех средствах массовой информации. Западноказахстанский комитет солдатских матерей образовался в Казахстане одним из первых. Создали его матери, потерявшие сыновей в армии в мирное время. И до сих пор они, постаревшие и поседевшие, перенесшие инфаркты, продолжают требовать у государства государственного, а значит, конституционного подхода к правам человека.

Армейская реформа сегодня не предвидится – нет концепции развития Вооруженных Сил. Бюджет на оборону правительство предлагает уменьшить на два миллиона тенге. Вопросов возникло особенно много, когда бюджет обороны был представлен в проекте закона Республики Казахстан “О республиканском бюджете на 1997 год” всего одной строчкой! У себя в Алматы я без особых трудов раздобыла брошюру о военном бюджете США на сорока страницах мелким шрифтом. В ней никаких секретов: зарплата, довольствие, обмундирование, проценты по вкладам, питание сержантов и рядовых, страховые заявления, поставки для армейской тактической ракетной системы, противотанковых систем, модернизации ВМС, программы ВВС и так далее. Нет секретов от родных налогоплательщиков. В отличие от нас.

Татьяна СИЛКИНА

“Буйные мамаши” становятся альтернативными нобелевскими лауреатами

Сегодня для многих матерей призыв их сыновей в армию – одна из самых страшных угроз. Неудивительно, что в такой ситуации Комитет солдатских матерей (КСМ) стал одной из самых активных общественных организаций России. Хотя КСМ продолжает оставаться неформальной организацией, деятельность этого движения организована настолько четко, что многим военным было бы неплохо поучиться у этих пацифисток порядку и дисциплине.

Если в России деятельность “буйных мамаш” у кого-то порой вызывает скепсис, то у зарубежной общественности КСМ вызывает просто восхищение. На Западе многие были поражены, узнав о том, что солдатские матери во время чеченской войны, чтобы спасти своих сыновей, выезжали непосредственно в места боевых действий. КСМ уже “заработал” целую коллекцию престижнейших международных премий. Среди них – премия имени профессора Торолфа Рафто (Норвегия), присужденная Комитету солдатских матерей в 1995 году за миротворческую деятельность.

В конце 1996 года КСМ получил так называемую альтернативную Нобелевскую премию мира. Комитет солдатских матерей выдвигался и на основную Нобелевскую премию мира, но ее решено было вручить группе борцов за независимость Восточного Тимора. Скорее всего это связано и с коньюнктурными соображениями – после прекращения чеченской войны интерес к проблемам положения российских военнослужащих заметно спал. Альтернативная Нобелевская премия, конечно, не такая престижная, как основная, но все же она имеет немалый общественный вес.

Дождемся ли мы Закона об альтернативной службе?

Закон “Об альтернативной службе” стал, пожалуй, рекордсменом среди нормативных актов по срокам обсуждения. Несмотря на то, что Конституция РФ гарантирует право на альтернативную службу, закон о ней так до сих пор и не принят.

На сегодняшний день существует два основных проекта этого закона. Один из них разрабатывался под эгидой Министерства обороны, причем одним из основных идеологов этого проекта был небезызвестный генерал Альберт Макашов. Согласно ему, убежденным пацифистам придется служить “альтернативно” 4 года (для лиц с высшим образованием – 2). При этом они могут привлекаться и для строительных работ (что вызывает законные аналогии со стройбатом), и для лесозаготовок, и обслуживания военных частей.

Второй проект, разработанный “гражданскими” депутатами, более либерален. В частности, срок альтернативной службы, согласно ему, должен составлять 36 месяцев, а для выпускников вузов – 18.

Какой из этих вариантов победит – пока непонятно. Еще более непонятно, когда же наконец Закон “Об альтернативной службе” будет принят и начнет исполняться.

Григорий ТАРАСЕВИЧ