Социальная защита

“Чудаки” с Васильевского острова

Штаб-квартира у них – и не хочешь, а позавидуешь. Буклеты, брошюрки распечатаны всегда так красиво и грамотно, что невольно напрашивается вопрос, подкинутый мне поначалу одной осторожной чиновницей: на какие, интересно, деньги существует этот Центр учительской инициативы? Откуда взялся? Уж очень независимо, профессионально выступают на педагогических симпозиумах, конференциях. Говорят о нравственном кризисе общества. Призывают объединяться, чтобы помочь молодым устоять перед разгулом пьянства, наркомании, сексуальной распущенности. “У хорошего учителя нет времени ораторствовать на симпозиумах, бегать по молодежным фестивалям. Нет надобности выступать с призывами, потому что он ежедневно и ежечасно имеет возможность на уроках воспитывать нравственность, если может, конечно”, – иронизировали особо недоверчивые. И это, пожалуй, тоже знак нашего времени: недоверчивость, подозрительность в отношении к любой яркой инициативе. Намитинговались, навыбирались уже настолько, что всякое добровольное начинание раздражает: красиво стартуют, с чем финишировать будут?

Bокруг Центра учительской инициативы на Васильевском острове объединяется пока не слишком большая группа учителей. В основном давние знакомые, которых свела в разные времена общая забота о своих и чужих детях, стремление хоть как-то уберечь их от формального, раздражительного, а то и злобного окружения. Сначала просто дружили, перезванивались, устраивали общие праздники. Потом, когда уехал к детям в Германию один из известных старых педагогов и попросил друзей присмотреть за оставшейся квартирой, появился так называемый офис.

Все в этой истории выглядит теперь чудаковато. И хозяин квартиры в центре города, который не сдал ее за доллары, а друзьям оставил. И друзья, готовые бесплатно, бескорыстно тратить свое драгоценное время на работу в полном смысле слова общественную. О маленьких зарплатах и материальных трудностях Центра не говорят. Горячо обсуждают итоги очередного диспута в ПТУ или школе, обрабатывают анкеты, готовят материалы для новой встречи с коллегами или ребятами. Татьяна Красносумова, историк, по состоянию здоровья ушла на пенсию по “выслуге лет”. Как человек более-менее свободный, она берет на себя многие организационные проблемы. Ирина Михайлова преподает русский и литературу в школе. Нина Удалова – валеологию в Реставрационно-профессиональном лицее. Валентина Френкина – тоже валеолог. Многие другие знакомились и становились единомышленниками на курсах социальных педагогов в Университете педагогического мастерства. Теперь работают в школах и ПТУ. А помощниками, распечатывающими лекции, иллюстрации, стали ученики и собственные дети. Так что финансирования тут нет совсем никакого. К сожалению. И – к счастью, поскольку и зависимости никакой нет тоже.

Самое подкупающее – абсолютная искренность и душевная распахнутость этих людей. Профессиональные педагоги, глубоко озабоченные настоящей эпидемией наркотиков, раннего алкоголизма, курения, они сами взялись составлять тексты лекций, подбирать иллюстративные материалы, которые, по их мнению, могли бы разбудить прежде всего учительство, а затем – дойти до ума и сердца подростков. Стали ходить с этими лекциями и беседами по классам, школам, ПТУ. Начали разговаривать с ребятами в больницах и наркологических центрах, собирать исповеди пострадавших, искать способы профилактики.

Много ли нашли, спасли кого-то? Вопрос непростой. В реставрационном лицее, например, прошла целая серия выступлений, после которых устраивались “круглые столы”, диспуты, распространялись анкеты. Были суд над бутылкой водки с блистательными выступлениями адвокатов, прокуроров, экспертов и конкурс антирекламы сигарет, спиртного, наркотиков. Ребята участвуют в таких играх охотно, активно. Но велик ли эффект, если в лицее известен адресок квартиры, где можно получить недорого “дозу” и даже укрыться на несколько дней от учителей и родителей? Ребята знают, что адрес этот хорошо известен и милиции, которая почему-то периодически задерживает не хозяина, а его гостей. И когда девочка из последних сил пытается сопротивляться, покончить с наркотиками, наркодельцы ее легко находят и снова заманивают в ту квартиру. А подходящего приюта, где можно было бы скрыться уже не от родителей, а от торговцев отравой, нет… Я смотрю в яркие, горячие глаза учительницы, которая говорит об этом, и понимаю, что вопрос, много или мало удается сделать, бессмыслен и безнравственен. Она просто не может ждать, пока в такой же ситуации окажутся другие. И идет к своим и чужим детям с лекцией, беседой, диспутом, фильмами, анкетами – с тем, чему ее учили. Слова, одни слова против “крутого кайфа” и одноразового шприца? Но если эти слова продиктованы истинной тревогой, болью, ребята откликаются немедленно. Те, кто еще колеблется, те, у кого еще есть выбор.

Так откликаются они и на простенькие, на первый взгляд вроде бы беспомощные выступления сверстников из молодежного движения “Альянс чистой любви”. Все движение пока – несколько десятков студентов. Их основной призыв – воздерживаться от сексуальных отношений до брака – встречает сначала в любой аудитории смешки и иронию. Но только сначала. “У меня в группе после разговора с этими ребятами с одной девочкой случилась настоящая истерика. Она считала, что таких людей просто нет на свете, как не существует настоящей любви. А убедившись в их искренности, разрыдалась”, – рассказала та же учительница. Она не хочет, чтобы ее фамилия или имена ребят появились в газете. Как и имена лидеров нового движения. Слишком непредсказуемо отношение к ним со стороны разных людей. Опять недоверие и подозрительность? Увы, мне пришлось самой убедиться в этом во время встречи за “круглым столом”, которая проходила недавно в клубе Учебного Краснознаменного отряда подводного плавания на Васильевском острове.

Молодежь представляли ребята из нескольких училищ и лицеев. Группа взрослых – педагоги из Центра учительской инициативы, представители районной администрации – была сильно укреплена офицерами, воспитывающими будущих подводников. Выступление двух студентов, лидеров “Альянса чистой любви”, вызвало у них неожиданно бурную реакцию. “Да кто вы такие, чтобы заниматься нравственным воспитанием других? Не слишком ли много на себя берете?” – разгорячился господин полковник. К чести ребят, они не растерялись. Сказали: “Мы никого не воспитываем. Мы стараемся так жить сами и сверстникам предлагаем выбирать свою позицию сознательно, а не идти на поводу у телевидения, рекламы, моды…” Может быть, беда-то как раз в том, что это мы, взрослые, не верим в реальность бескорыстного нравственного порыва, в способность молодого человека противостоять соблазнам? Или слушать не умеем? В памятке Центра учительской инициативы не случайно говорится, что педагогический коллектив должен быть таким, каким мы хотим видеть ученика. Полковник справедливо утверждал, что сейчас нужно бороться за новые законы, подкрепленные государственными субсидиями, которые помогли бы защитить молодежь. Будто и не слышал, как настаивают молодые на своем: выбирать позицию в жизни каждый должен сам, сознательно и независимо. Зато ребята, приглашенные из других училищ, ловили каждое слово сверстников. И надо было видеть, как напряженно следили они за спором с полковником!

– Нравственным воспитанием сейчас не занимается никто. А способность крепко дружить, верно любить и быть любимым нужно развивать, культивировать, как многие другие способности. Без дружбы, без любви человек пуст и податлив соблазнам, – с тревогой говорили учителя. Среди иллюстраций к лекциям Центра УИ есть две пирамиды. В основании одной – любовь, воспитание сердца, нравственные нормы и только выше, на этой основе, – информированность, компетентность, что составит вершину. Таким должно быть образование. Сейчас же основание сведено к острию, а верхушка, где располагается тренированность интеллекта, перегружена. Как поставить все на свои места? – вот вопрос, не дающий им покоя.

“Без денег мечта моя наивна, – грустно улыбается Татьяна Красносумова. – Поставить бы рядом с рекламой табака и алкоголя, которой занят сейчас весь город, вот эти плакаты ребят из реставрационного лицея. И подписать каждый плакат именами авторов с указанием их возраста. Пусть люди сравнят обе позиции и убедятся, что молодежь хочет быть здоровой, сохранять ясную голову, нравственную силу”. Полковник, конечно же, прав, законы в защиту молодежи и субсидии для их исполнения необходимы. Бороться за них нужно. Но как дорога должна быть всем нам дерзкая стойкость группы молодых, бросающих вызов могучей пропагандистской машине, безостановочно рекламирующей за большие деньги насилие, секс, алкоголь – все, от чего так важно уберечь детей! И трижды правы учителя, которые считают, что их Центр нужен прежде всего педагогам. Им-то в первую очередь приходится думать, искать, тревожиться. Хотим мы этого или нет, готовы или не готовы, зачастую сейчас просто некому, кроме учителя, стать нравственным наставником, спасителем души молодого человека. И тяжка эта ноша, а ведь – и прекрасна!

Нина ПИЖУРИНА

Санкт-Петербург

Жизнь коротка…

Интервью с московским наркоманом

– Как ты первый раз попробовал? Тебе кто-то предложил?

– Помню, года два с половиной назад мы сидели компанией в баре с девчонками. Я был на машине, поэтому не пил, и было не так весело, как всем. Один парнишка говорит: “Хочешь попробовать героин?” и предложил мне дорожку. Ну я понюхал. Сначала даже не расчувствовал. Потом спросил, где можно достать. Недели через две я поехал туда сам.

– Из-за чего ты начал?

– У меня было много денег. Купил машину, приоделся, семье помогал, как мог. Начал с жиру беситься: некуда было потратить деньги. Поэтому стал тратить на наркотики.

– Сигнала опасности не почувствовал?

– Я не чувствовал, что есть потребность. Вообще, когда я начал, информации о героине не было. Я ничего не знал. Говорили, что от наркотиков ломка, но о героине я ничего подобного не слышал.

– Когда ты почувствовал первый раз зависимость?

– Первый раз это выразилось психологически. Просто захотелось еще раз провести такой же вечер. Мысли были не о выпивке, не о девчонках, а о героине.

– А когда наступила физическая зависимость?

– Месяца через полтора-два. И то она была не сильной, а так, насморк, плохое настроение.

– Тогда ты не хотел бросать?

– Мне нечего было бросать: я употреблял наркотики нерегулярно. Я думал, что так будет всегда.

– Что было дальше?

– Так прошел год или чуть меньше. Чтобы каждый день нюхать героин, нужно было три-четыре тысячи долларов в месяц. Денег у меня не хватало, поэтому стал колоться. Я встретил того парнишку, который дал мне первый раз попробовать. Поехали к нему на квартиру. У него осталось совсем чуть-чуть – одна дорожка на пятерых. Если уколоться, то этого достаточно даже для пятерых. После того как впервые укололся, я перешел определенный барьер. Сначала у тебя отвращение к игле, а потом ты привыкаешь.

– Но ведь и ломки наступили. Что ты испытывал?

– Это боли в мышцах, костях, позвоночнике – везде страшные боли, от которых никуда не деться. Плюс плохое настроение, кашель, насморк, рвота.

– Ты пытался бросить?

– Несколько раз. Перекумаривал – вроде отпускало. Самое плохое, что, попробовав один раз, невозможно не стремиться еще раз уколоться. Жизнь становится неинтересной, пустой.

– Неужели невозможно бросить?

– Возможно не начинать…

– А где берешь героин?

– Это не проблема. Приходишь в бар, дальше – целый ритуал.

Обязательно надо чего-нибудь купить, иначе тебя могут просто вышвырнуть. Покупаешь себе чай за 10 тысяч рублей, садишься за столик, там сидит негр. Нужно произнести определенный набор слов.

“Привет, друг!”

“Привет”.

“Как дела?”

“Хорошо, а у тебя?”

“Плохо, нужна твоя помощь”.

Бармен, хотя и свой человек и имеет свою долю, если увидит обмен товара, то берет с продавцов штраф. То есть бармен как будто ничего не знает. Негритянский театр, так сказать. Собираешь свои деньги – 100 рублей за шар (полиэтиленовый запаянный шарик внутри с героином), передаешь ему под столом или как-нибудь еще, чтобы не заметил бармен. Он либо отдает товар в кафе, либо выходите на улицу и там рассчитываетесь. 3-4 шара у него во рту для покупателей. Если шары кончатся, то он идет в туалет, снимает штаны, достает из задницы капсулу. Там у него где-то шаров сто.

– А “органы” вообще бездействуют?

– Нет. Было много рейдов. В то кафе приехали в масках с оружием. Всех негров поставили на карачки и клещами из задницы вытащили у барыг – граммов 120. Всех избили: никто сам из кафе не вышел, всех на носилках выносили. Потом еще раз пять налетали.

– Торговля прекратилась?

– Да ты что… Местная милиция-то прикормлена.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Не знаю. Пусть здоровые думают. Да и вообще это я сейчас такой положительный, про проблемы тебе рассказываю. А когда прижмет, сам разорву того, кто мне помешает купить. С героином не шутят…

Дмитрий АМБАРЦУМЯН,

16 лет