Сны о блокаде. Газета «Правда» вместо прописей, свекольный сок вместо чернил

«Обычное разрешение блокады – капитуляция или полный разгром», – говорит в только что вышедшей книге «Живу и помню» (М. : МосГУ, 2014) доктор философских наук, профессор, ректор Московского гуманитарного университета Игорь Михайлович Ильинский. Перед нами одновременно и воспоминания 7-летнего мальчика, и комментарии зрелого человека, ученого-философа. Искренность изложения, яркий выразительный язык, запоминающиеся эпизоды из суровой жизни блокадного Ленинграда, рассказ об эвакуации в таежную деревушку с ее необычной школой делают книгу интересной и полезной для сегодняшней молодежи.

…Жаркие июньские дни 1941  года запомнились ленинградской ребятне непонятным родительским запретом играть в любимую игру – войну, то есть носиться на палках-конях с деревянными сабельками в руках под громкие крики «ура!». Строгий голос в репродукторе: «Граждане! Воздушная  тревога»,  первые бомбежки,  грохот взрывов и  рухнувшие дома объяснили, как страшна настоящая война. И запала в память  неразрешимая мистическая загадка: однажды ослабевшая от голода семья Ильинских не спустилась в убежище. Через мгновение в него попала бомба…С годами все ярче встают в памяти автора как благородные поступки и взаимовыручка ленинградцев, так и потрясшие воображение  мальчика слухи о мародерстве, воровстве карточек и даже о людоедстве. Слышанные от  взрослых рассказы об арестах шпионов, диверсантов,  «факельщиков», освещавших фашистским самолетам важные объекты и места высадки десантов заставили  автора  обратиться к архивам. Только за время с 5 сентября 1941-го по 1 октября 1942-го за кражи, бандитские нападения, хищения социалистической собственности, спекуляцию, участие в контрреволюционных группах и шпионаж арестованы и преданы суду 31740 человек. У многих изъяты пулеметы, автоматы, пистолеты, гранаты. «Было бы странно, – комментирует автор, – если бы в Ленинграде, где всего 24 года назад находилась столица царской России, не осталось бы людей, враждебно настроенных к советской власти. И не менее странно было бы, если бы в бывшем Санкт-Петербурге – «колыбели социалистической революции»  основная масса жителей не встала на защиту завоеваний этой революции». В   июле 1942 года отец проводил семью в эвакуацию и вскоре ушел на фронт. «История человечества и его войн не знает примеров эвакуации такого количества людей за год с небольшим из земного ада, созданного гитлеровцами в Ленинграде. Воздушным  транспортом, по воде и по льду Ладожского озера были вывезены 1,5 млн человек, прежде всего пожилых, больных и детей… Военная машина Советского Союза (и армия, и тыл – вся страна) была нацелена не только на производство оружия и уничтожение врага, но и на сбережение своего народа, и прежде всего матерей и детей», – пишет Ильинский. Ильинские были определены на жительство в глухую, без электричества и радио, деревушку Новосибирской области – Петушиху. Далеко не все встретили приезжих участливо, но после письма матери в Москву приехал из далекого районного села офицер с черной повязкой на глазу и объяснил председателю колхоза, с какой заботой в свете закона нужно относиться к приезжим из блокадного Ленинграда.Старший брат  Олег, не оправившись от дистрофии,  в шестнадцать лет сел за руль трактора, зарабатывая для семьи трудодни. Игорь с восьми лет помогал матери в любой мужской работе – колол дрова, копал огород, таскал воду из речки, поливал грядки… Самые светлые воспоминания остались от школы и  единственной на все четыре класса учительницы Марии Ивановны Кравчук: «Она излучала столько доброты, заботы и тепла, что я боготворил ее, а вместе с ней и всю школу – от красного флага  у входа до раскаленной по зиме русской печи, к которой я прислонял закоченевшие босые ноги». В семье остались только одни пимы (валенки), больше нужные маме, а Игорь не смел даже помыслить пропустить хотя бы один урок и бегал босиком по трескучему морозу до школы, а там, отогревшись, завертывал ноги в онучи и «был весь – слух и внимание». Не хватало тетрадей и вообще писчей бумаги – писали между строк газеты «Правда» чернилами из свекольного сока. Лиловыми буквами выводили под диктовку учительницы: «Враг будет разбит! Победа будет за нами!» С особой ответственностью занимались введенным в школьную программу военным делом. Мария Ивановна приходила в класс неузнаваемая и строгая – в гимнастерке без погон, пилотке со звездой, с винтовкой (со сбитым ударником) на плече. Учила целиться, щелкать курком: «Мы ощущали себя почти что на фронте…» А где-то, оказывается, помнили о сыне павшего смертью храбрых лейтенанта Ильинского – вызвали для учебы в суворовском училище. Но неожиданно умер старший брат – не по его здоровью, истощенному блокадой, оказалась взрослая работа тракториста. Игорь остался в деревне с матерью и маленькой сестрой. Потом переезд в Новосибирск, служба в армии. Строительный техникум. Работа в комсомоле. Вызов в Москву, в ЦК ВЛКСМ. Журналистика. Учеба в Дипломатической академии. Уже 20 лет Игорь Ильинский – ректор Московского гуманитарного университета. И все эти годы видятся ему сны о блокадном Ленинграде, о таежной Петушихе, недавно исчезнувшей с карты страны. И конечно же, о школе с ее удивительной учительницей.