Снова туда, где море огней!

Наталья Белохвостикова – это российское кино: “Маленькие трагедии”, “Тиль Уленшпигель”, “Стакан воды”, “Тегеран-43”. А российское кино, в свою очередь, немыслимо без Натальи Белохвостиковой…

Ален Делон и я
– Ваша актерская карьера – это какая-то бесконечная череда счастий, прекрасных встреч, удивительных партнеров. А когда на съемках “Тегерана-43” узнали об Ален Делоне, затряслись поджилки?
– Знаете, я ночь не спала. Делон возник внезапно, вдруг, играть эту роль должен был совершенно неизвестный артист. Появление Делона – случай, судьба, никто не предполагал, что такое возможно, что он согласится сниматься в эпизоде у русских. Это казалось абсолютным нонсенсом.
– Но работать-то со звездой было приятно? Или от неловкости в такой ситуации не избавиться?
– Бессонную ночь я пережила, но утром, когда познакомились, все пошло замечательно. Во-первых, он очень профессиональный человек, очень контактный и обладающий поразительным актерским магнетизмом. Понимаете, актер может быть талантливым, индивидуальность может быть необычной, но звезда обладает еще чем-то, какой-то тайной. Я не случайно сказала о магнетизме. Именно он делает этих людей загадочными. Роми Шнайдер никогда не отпускает от себя, глаз от нее оторвать невозможно, делать что-то, как она делает, невозможно. Она завораживает, и остается только смотреть, смотреть, смотреть. Никогда не пытаясь повторить. У Делона – та же тайна, загадка.

Девочка в Стокгольме
– Необычность была в вашем явлении на экране: дебют, поразительный крупный план с монологом, Государственная премия в 20 лет. С учениками Сергея Герасимова такое и раньше бывало. Чему вас прежде всего научил Сергей Аполлинарьевич?
– Наверное, оставаться людьми. Крепко стоять на ногах, держаться друг друга, ценить тех, кто рядом. Поверьте, это не дежурные слова. Во всяком случае все мы, кто у него учился, всегда чувствовали это плечо рядом. К сожалению, это не уберегло от потерь наш маленький курс. Очень многих уже нет…
– Вы легко поступали во ВГИК?
– Я не поступала, не проходила традиционных туров, потому что раньше уже случайно познакомилась с Герасимовым на студии Горького, куда приехала смотреть фильм Марка Донского “Верность матери”. А с Донским меня свел случай в Стокгольме, где папа был послом, а я тринадцатилетней девочкой приехала к нему из Москвы на каникулы. Туда же приехал и Донской снимать фильм о матери Ленина. Актеров он с собой не привез, собирался снять только несколько общих планов. Донской пришел к отцу и сказал, что для съемок ему нужны мужчина и женщина. Но свободных людей в посольстве в тот момент не оказалось. Были только дети. И Марк Семенович выбрал меня, большелобую. Так вот. Приехала я на студию смотреть картину и там в коридоре случайно столкнулась с Герасимовым. Не будь этой встречи, я бы никогда не осмелилась поступать.
– В вашей жизни было много странных встреч?
– Не столько странных, сколько таких, когда случай сводит. Я случайно поступила во ВГИК, случайно познакомилась с мужем. Таких случайностей, конечно, было много. Думаю, что они-то и определили мою судьбу.
– Вы известны, знамениты, любимы. Наигрались ли?
– Не-е-т, не думаю. Актеру невозможно наиграться. Я вообще думаю, что актер жив, пока знает, что нужен. Актеры – существа безумные, это люди особой национальности. И не важно, кто он: русский, американец или француз – все так похожи, все так ранимы, все существуют так по-детски, так не умеют стареть, не умеют мудро относиться к жизни. И этот взгляд актерский – полудетский, полуироничный – свидетельство тому, что жизнь ничему актеров не учит.

От чего не спасает грим
– На экране вам довелось поносить немало стильных костюмов, связанных с разными эпохами, веками, но, главное, с по-настоящему хорошей литературой.
– Жаловаться и вправду грех. Разве забудешь потрясающую роль у Швейцера в “Маленьких трагедиях”? Сыграть донну Анну – какая актриса не захочет этого? А “Стакан воды”? А “Тиль Уленшпигель” или “Красное и черное”? В других веках я жила больше, чем в реальной жизни. В этом смысле я не имею права утверждать, что не наигралась. Это были фантастические роли в классике, каждая стоит целой актерской жизни.
– Однако было и то, что, наверное, хотелось сыграть, но не случилось. Джульетта, к примеру.
– В этом – одна из проблем любой кинематографической судьбы. Какие-то роли уходят в силу обстоятельств, жизни, возраста, и ты уже никогда с ними не встретишься. И даже если человечески тебе дано это прожить, то экран ничего не прощает, он возраст не скрывает. Тут и грим не поможет, это иллюзия, что за гримом можно что-то спрятать. Так не бывает.

– Мы вспомнили множество ваших классических ролей, а “Принцессу цирка” пропустили…
– Знаете, сколько я в детстве смотрела “Мистера Икса” с Георгом Отсом? Раз тридцать! Мне тогда было лет восемь, и мелодия картины во мне жила, манила. Я вообще люблю этот жанр, чувствую его, а тут еще музыка Кальмана и завораживающие глаза и голос Георга Отса! Пожалуй, это и стало определяющим, когда соглашалась на эту роль.

Актерам разъединений не понять
– Как живется и играется Наталье Белохвостиковой во времена, которые принято называть новыми?
– Не хочу повторять вслед за многими, что было хорошо, а стало плохо. Как было, так и осталось: раньше я играла то, что хотела. Чего не хочу, не играю и сейчас. Сегодня многое изменилось. Москва изменилась, но это все равно моя Москва, она другая, но мне в ней все равно хорошо.
– Получается, для вас все осталось неизменным?
– Не совсем: раньше, например, мы с Лембитом Ульфсаком, моим добрым товарищем, партнером по “Тилю Уленшпигелю” встречались, чтобы порадоваться друг другу, поболтать, а сейчас наши свидания – это уже тоска по чему-то навсегда ушедшему. Так же мы с Иваром встречаемся, с Калныньшем. Потери, связанные с разъединением, мне грустны. Актерам разъединений не понять…

Я – плохой Макаренко
Семья – Наталья Белохвостикова и Владимир Наумов – еще одна легенда российского кино. Она – блистательная актриса, он – прославленный режиссер. В последней картине Наумова “Часы без стрелок” Наталья Николаевна сыграла главную женскую роль. Да, есть еще дочь Наташа…
– Ваша дочь – актриса и будущий режиссер – выбрала путь родителей. Что бы хотелось ей передать, от чего предостеречь?
– Мне не хочется ей что-то передавать или от чего-то предостерегать. Я просто живу, а она живет рядом, видит, как мы с мужем поступаем, существуем. Я – плохой Макаренко, совершенно не умею быть строгой, в школьных конфликтах всегда принимала сторону дочери…
– Может, папа был строг?
– Никогда. Мне кажется, в этом был свой смысл – всегда видеть в ней взрослого человека. Нотации и поучения – бессмыслица. Может, я и не права. Мне хочется, чтобы Наташа обрела себя, чтобы научилась жить в гармонии с собой настолько, насколько это возможно в нынешней жизни. Я понимаю, что мир сейчас беспределен, что предлагает массу возможностей.
Наташа уже актриса, она заканчивает режиссерский факультет, снимается в кино, сама собирается снимать кино. Всем этим она обрекает себя на безумно тяжелую жизнь, потому так и важно обрести внутреннюю гармонию, тогда не грозит саморазрушение. А гармония – это и есть для меня существование по законам своей совести, когда не совершаешь того, чего не надо совершать.
– Родительский дом не превращался для дочки в место дополнительных занятий по профессиональному мастерству?
– Герасимов нам говорил, что человек всегда должен жить в одной вере. Считал, что если мы учимся у него, то, по крайней мере, четыре года должны разделять его веру. Когда Наташа училась у Джигарханяна и приходила ко мне с вопросами, я возражала: “Наташа, это к Армену Борисовичу, только он знает и ответит. Иначе получится полный раздрай”.

“Мадонна на асфальте”
– Всю жизнь вы производили впечатление на редкость благополучной актрисы. Так и было?
– Актер вообще не может быть благополучным. Он настолько неуемен, постоянно пребывает в каком-то опасении, что чего-то не рассказал, не сыграл, что-то не так сделал, что благополучие диаметрально противоположно его сути, в нем актера невозможно заподозрить даже на секунду. Вот показалось – выиграл, победил. Но это состояние на мгновение, вмиг рассыпается на осколочки.
– Годы в профессии диктуют определенные правила игры, приходит необходимость перехода в другое качество, к иным ролям. И все это совсем непросто…
– Как бы там ни было, мы постоянно находимся в движении, меняемся. Мне всегда нравилась неординарность характера, присутствие в нем необычности, излома. Другое дело, что в кино очень тяжело отступить от тех ролей, в которых зритель к тебе привык. Он знает, что ты героиня, и ждет тебя только героиней. Вот сейчас в новой картине “Мадонна на асфальте” я играю характерную роль, смешную, трогательную, потрясающую. Наташа играет главную, а я вторую. Это фантастический характер. С чего начинается истинность в этих, с асфальта, людях? В том, наверное, что в них присутствует вся гамма от смешного до трагического. Моя героиня – как электрокардиограмма: от слез к смеху, от неуклюжести, нелепости – к трагизму, смена настроений происходит в секунду. И к этому тоже надо прийти, чтобы сыграть.
– Мы погрешили бы против истины, не вспомнив, что всю свою актерскую жизнь вы провели за спиной мужа – режиссера Владимира Наумова. А если бы сложилось иначе?
– Тогда я была бы совсем другой актрисой. Только человек, бесконечно меня знающий, с его талантом и верой мог ощутить, понять, что я смогу сыграть, что мне предстоит сделать на экране. Иначе я навсегда осталась бы актрисой Герасимова. Никогда бы не сумела добавить нового к тому, что так счастливо получила от своего учителя. Без Герасимова, конечно, ничего бы не было, но я не знаю, сколько мне было бы дано удержаться на том стартовом капитале, что дал мне Мастер.
– Все же нет профессии более жестокой…
– Такою она была во все века, а особенно сейчас. Я всегда жила в убеждении, что любая самая громкая победа в моем деле ничего не значила, что только впереди тебя ждет что-то… А ведь ты можешь больше ничего и не сыграть. Никогда и ничего. Я была к этому психологически готова всегда. Что-то может не сложиться, и надо быть готовым жить дальше.

Кто в доме хозяин?
– В вашей жизни бывали моменты, когда хотелось все бросить, плюнуть на все…
– Никогда. Иногда накапливается жуткая усталость, нужно прийти в себя, перевести дух. Но заниматься или не заниматься профессией – такого вопроса для меня не возникало никогда.

– Каков первый закон в вашем актерско-режиссерском доме?
– Такого, кажется, нет. Самой для меня важной является необходимость щадить тех, кто находится рядом. В жизни так много жестокости, и именно дом, его аура должны избавлять от боли, смягчать ее, утешать.

– Но главный начальник в доме все же вы?
– Начальника в нашем доме нет. Я всегда прислушиваюсь к тому, что говорит муж, и если уж считать, кто в доме хозяин, то все исходит от Наумова. Мне важно не только его слово или мнение – важно само его присутствие. Когда долго находишься рядом, то прорастаешь друг в друге. Ты можешь начать говорить о чем-то, а он уже подумал об этом секундой раньше. Тут связь на каком-то другом уровне. Это дорогого стоит, и терять такое страшно. Потому и говорю, что надо щадить тех, кто рядом.

Алексей АННУШКИН