Служение обществу и своему долгу

В свое время П. Чаадаев критиковал русскую действительность и за то, что в ней не привиты идеи “долга, справедливости, права, порядка”. Она продолжает поставлять пищу критикам и по сей день. Но в общей картине всегдашнего российского непорядка во все времена можно было отыскать нравственные примеры, к которым обращались последующие поколения. Такое происходит и в наши дни. Одна из инициативных групп сегодняшнего старшего поколения обращается к отечественной истории ХХ века и там находит образцы противостояния духовным эпидемиям и массовым психозам. Об этом рассказывалось в июньском номере (N24) “Граждановедения”. Подборка публикаций называлась “История России ХХ века – это потрясающая история личностей”.
Не могу согласиться с подобной характеристикой именно истории ХХ века. Роль личности и ее значение в истории – это сквозная тема, которая присутствует в трудах многих мыслителей. В частности, сошлюсь на В. Вернадского. В его дневниках мы находим подобные размышления: “На будничной жизни стоит и растет главным образом основная сторона человеческой мысли. Быстро исчезает человеческая личность, недолго относительно хранится любовь окружающих, несколько дольше сохраняется память о ней, но часто чрезвычайно долго в круговороте текущей будничной жизни сказывается ее мысль и влияние ее труда”.
Как яркую и убедительную иллюстрацию к высказыванию нашего великого соотечественника Вернадского можно рассматривать “Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга”. Эта книга Марка Поповского включена в “Антологию выстаивания и преображения. Век ХХ”. Она привлекла мое внимание особо. Почему?
В курсе “Граждановедение” мы знакомим подрастающее поколение с Личностями (с большой буквы) – образцами служения обществу и своему долгу. Одним из таких образцов, несомненно, является Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Его имя я услышала намного раньше выхода упомянутой книги Марка Поповского. Автор только подтвердил то, что я знала из разговоров в семье моего свекра – хирурга Григория Александровича Ротенберга. Книга рассказала и о других периодах жизни своего героя, которые до ее выхода оставались нам неизвестны. Жизненные пути В. Войно-Ясенецкого и Г. Ротенберга пересеклись в Ташкенте, где Валентин Феликсович организовал хирургическое отделение.

Приложение
Ст. 92 устава ИМПЕРАТОРСКИХ Российских Университетов, ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного 23 августа 1884 года:
Удостоенные, по выдержании испытания, одного из установленных статьей 81 дипломов, пользуются относительно отбывания воинской повинности правами, определенными в уставе сей повинности (Свод. Зак. т. IV, кн. I, изд. 1876 г.). Принадлежащие к мещанскому сословию или состоянию сельских обывателей лица, приобредшие ученые степени или получившие один из установленных статьей 81 сего устава дипломов, пользуются: первые – правом на причисление к потомственному почетному гражданству, а вторые – правом на причисление к личному почетному гражданству, согласно статьям 503 и 506 Законов о состояниях (Свод. Зак. т. IХ, изд. 1876 г.).
V п. ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного 23 августа 1884 года мнения Государственного Совета: впредь до разрешения общего вопроса о служебных правах, приобретаемых окончанием курса в учебных заведениях, предоставить лицам, удостоенным ученых степеней, а равно выдержавшим окончательное университетское испытание, право на утверждение при поступлении в гражданскую службу в следующих чинах: доктору – в чине VIII класса, магистру – в чине IХ класса, получившему диплом ПЕРВОЙ степени – в чине Х класса и получившему диплом ВТОРОЙ степени – в чине ХII класса.

Ташкентский период
Вот что пишет Марк Поповский об этом периоде: “После окончания Киевского университета Валентину Феликсовичу была предложена служба в отряде Красного Креста, организованном в связи с русско-японской войной (1904-1905). Группа медиков-добровольцев выехала на Дальний Восток и работала в г. Чите”. Именно там произошли два судьбоносных события в жизни Войно-Ясенецкого: он женился на Анне Ланской и испытал себя как хирург.
Зная жизнь таких хирургов, как Войно-Ясенецкий и мой свекор, обращаешь внимание на то, что плачевное финансовое положение современных врачей не является приметой наших дней и не свидетельствует о бездарности специалистов. Вот что пишет Марк Поповский о материальном положении талантливого и одержимого работой хирурга Войно-Ясенецкого: “Бедность годами держала семью в тисках. В 1913-м, после рождения четвертого ребенка, пришлось рассчитать кухарку. Весь год копили деньги на поездку Валентина Феликсовича в Москву для научных опытов, а потом в Киев для сдачи докторских экзаменов. Денежные дела Войно-Ясенецкий всю жизнь считал малозначительными, но постоянная бедность и у него вырвала в конце концов строки раздражения. В 1914 г. в письме из Киева, жалуясь жене на плохое самочувствие и настроение, он добавляет: “Товарищи по университету, которых я встречаю, все отлично одеты и все недовольны, что мало у них частной практики”. Далее от автора: “Эти с иголочки одетые киевские медики, очевидно, с жалостью поглядывали на провинциального собрата. Бедняга, тянет свою лямку где-то в глуши. А ведь подавал большие надежды… Киевские врачи, суетившиеся по поводу пациентов и гонораров, могли бы позавидовать провинциальному коллеге… Из постоянного ощущения своего таланта, своих возможностей выросло с годами то величественное, непоколебимое спокойствие профессора и епископа Войно-Ясенецкого, которое пронес он, к удивлению современников, через всю вторую половину жизни”.
Искания провинциального хирурга были не напрасны – его докторская диссертация “Регионарная анестезия” была крупным событием своего времени. В предисловии автор диссертации пишет: “Внимание земских врачей было бы для меня лучшей наградой за положенный на нее труд и важнейшим оправданием в большой затрате времени на нее”.
Хотелось бы предложить подрастающему поколению прокомментировать процитированные слова. Большинство из них взяло на вооружение плоский сарказм: “Если ты такой умный, почему ты такой бедный?!”. И с ним обращаются к учителям, врачам, научным работникам. Молодежь весь смысл жизни сводит к алчности пусть и неправедным путем, но добыть большие деньги. Только деньги воспринимает в качестве главной ценности, даже готова расплачиваться за нее жизнью. Почему это происходит?
Ученые, обращая внимание на современную молодежь, причину видят в том, что она отучилась смотреть в вечность, предается низким инстинктам, дает затянуть себя тиной порока и распространением общественных пошлостей.
Но только ли молодежь?! Что демонстрируют нам сегодняшние “отцы, которых мы должны принять за образцы”?
ДЕМОКРАТИЯ – согласно Чаадаеву – состоит не в том, что массы сами могут сформулировать отвечающую их интересам общественную цель, а в том, чтобы теории, которые вырабатывают их вожди, были подлинно демократическими, т.е. преследовали бы действительно демократические интересы народа; свои же личные интересы не ставили выше того, что считали “высшим благом своего отечества”.
Мысли Чаадаева о роли и статусе идеологов народа исполнены злободневного смысла.
Вернемся к книге. Еще один аспект, сохраняющийся в наши дни, находим в отзыве профессора Мартынова на научный труд Войно-Ясенецкого: “Мы привыкли к тому, что докторские диссертации обычно пишутся на заданную тему, с целью получения высших назначений по службе, и научная ценность их невелика”. Наверное, и в наше время есть исключения, как это было во времена Войно-Ясенецкого. Параллельно с присвоением степени доктора медицинских наук Валентин Феликсович был награжден Варшавским университетом крупной премией имени Хойнацкого в 900 рублей золотом. Она предназначалась за лучшую работу, пролагающую новые пути в медицине. Но премию не получил, так как не смог предоставить в Варшавский университет необходимого количества экземпляров: она была быстро раскуплена врачами. Время – главный научный оппонент всех диссертантов – подтвердило ценность его книги.
После защиты докторской карьера складывается удачно. Казалось бы, годы лишений позади, но в 1917 году Валентин Феликсович распознает у своей жены признаки легочной болезни. В соответствии с существовавшим тогда мнением, что туберкулез лучше лечить в сухом, жарком климате, он предпринимает поиски должности врача в Средней Азии. Его приглашают занять должность главного врача и хирурга Ташкентской городской больницы.
К сожалению, “на российском календаре значился год девятьсот семнадцатый, исторический барометр катастрофически падал, предсказывая долгую и безжалостную непогоду”. В эту политическую непогоду в Ново-Городской больнице встретились Валентин Феликсович и мой свекор. Вот что позже писал в своей автобиографии Григорий Александрович: “После окончания в 1908 г. Киевского медицинского факультета я был зачислен ординатором хирургом Андижанской городской больницы, где работал до 1916 года. В течение этого периода благодаря постоянной и систематической работе овладел хирургической техникой в мирной хирургии и неотложной. Выезжал в Ленинград, где в течение четырех месяцев на базе Обуховской больницы слушал лекции по хирургии, гинекологии и одновременно прошел курс оперативной хирургии и топографической анатомии. В 1916 году перевелся в г. Ташкент, где посещал хирургическую больницу Красного Креста и по конкурсу занял должность заведующего отделением Ташкентской городской больницы и хирургическим кабинетом поликлиники той же больницы. Выполняя обязанности заведующего хирургическим отделением, работал под руководством доктора Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого, возглавлявшего городскую больницу”.
Об одном из самых драматичных эпизодов этого периода рассказывает в книге Марк Поповский: “Главного врача арестовали вместе с его ближайшим учеником хирургом Г.А.Ротенбергом. Арестовал патруль из двух рабочих и двух матросов. Их увели в железнодорожные мастерские. Мастерские имели страшную репутацию. Сама фраза “увести в железнодорожные мастерские” означала в те дни не что иное, как расстрелять. Случилось все это рано утром, и до глубокой ночи никто о судьбе арестованных не знал… В мастерских их посадили в каком-то довольно просторном помещении, где было много и других арестованных. Одна из дверей вела в комнату, где заседала “чрезвычайная тройка”. Два врача просидели перед роковой дверью до вечера. Поздно вечером через “зал смерти” проходил видный партиец, знавший главного врача в лицо. Он удивился, увидев тут знаменитого хирурга, расспросил, что произошло, и скрылся в комнате суда. Через десять минут врачам были вручены обратные пропуска в больницу. Партийный “спаситель”, однако, не отпустил их одних. Обстановка в городе была слишком накалена: медиков мог пристрелить любой встречный патруль, даже несмотря на печать “тройки”.
Семейное предание Ротенбергов подтверждает этот эпизод, но с одним уточнением: видный партиец жил у них в доме. Его подселили в порядке “уплотнения”. Такое соседство не вызывало у моей свекрови – Фруммы Григорьевны – большого удовольствия, но сослужило добрую службу. “Воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь”, – такой сентенцией она завершала свой взволнованный рассказ о событиях тех дней.
В книге мой свекор представлен как ученик Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого. Но это не было ученичеством в общепринятом смысле слова. Григорий Александрович Ротенберг сотрудничал со знаменитым хирургом в период расцвета школы Войно-Ясенецкого (1920-1923 гг.)
В 1919-м умирает от туберкулеза жена Войно-Ясенецкого. После ее смерти хирург принимает обет монашества. В облачении священника он появляется и в больнице, и в доме Ротенбергов. Продолжает работать над “Очерками гнойной хирургии”. К сожалению, профессиональные и человеческие отношения продлились недолго. В 1923 г. пути их разошлись.
Войно-Ясенецкого высылают из Туркестана. В семье Ротенбергов остаются на память о совместной работе и дружбе “Очерки гнойной хирургии” и портрет Учителя в облачении священника с большим крестом на груди.
О дальнейшей судьбе Войно-Ясенецкого доходили различные слухи, но непосредственная связь оборвалась. Даже портрет с дарственной надписью, когда начались гонения на Войно-Ясенецкого, свекровь из страха за близких уничтожила. Редкий экземпляр “Очерки гнойной хирургии” перешел в дар хирургу, оперировавшему сына Г.А.Ротенберга уже в годы перестройки в 1988 году. “Уроки” же Учителя оказались плодотворными. Г.А.Ротенберг в научном плане последовал за своим Учителем: защитил сначала кандидатскую, затем докторскую диссертации, занимал профессорскую должность в ТАШМИ (Ташкентском медицинском институте), много работал в клинике. И если семья не бедствовала, то только потому, что свекровь, будучи уже матерью троих малолетних детей, поехала с ними в Санкт-Петербург и закончила курс на врача-стоматолога. Ее частная практика была основой материального обеспечения семьи. Как домочадцы относились к научным занятиям главы семьи? Это раскрывает шутливое двустишье, которое цитировалось как бы от имени Григория Александровича: “Моя хирургия – невеста моя. / Быть может, под старость прокормишь меня”. Используя образ невесты, члены семьи как бы подчеркивали естественность увлеченности, при которой все время, силы и внимание отдаются предмету страсти. Прочитав в трех номерах журнала “Октябрь” за 1990 г. “Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга”, мы узнали о судьбе известного нам человека. И хотя старших членов семьи уже не было в живых, семейное предание вновь ожило. А публикация в июньском номере приложения к “УГ” опять всколыхнула воспоминания. Единственный материальный свидетель, подтверждающий события тех устных семейных преданий, – диплом об окончании Медицинского факультета, полученный Г. Ротенбергом в 1908 г. На мой взгляд, это не только семейная, но и историческая реликвия, знакомство с которой может быть интересно старшеклассникам.

Свидетель эпохи
Подданные Российской империи – поляк Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий и еврей Григорий Александрович Ротенберг – оба закончили медицинский факультет Императорского университета Св. Владимира в г. Киеве, который, по выражению автора книги Марка Поповского, “на рубеже двух веков – одно из наиболее ярких учебных заведений страны. Список его профессуры блистает всероссийски и даже международно известными именами”. Думаю, что в период совместной работы (1917-1923 гг.) двух хирургов общими были не только служебные заботы, но и воспоминания об альма-матер. Сегодня о ней нам напоминает исторический документ – Диплом об окончании университета в начале ХХ века.
Обращает на себя внимание внешний вид документа. В отличие от современного диплома – “в твердых корочках” – он представляет собой двойной лист плотной бумаги формата А3. Он больше того листа, который мы широко используем в любых машинописных работах, включая компьютер. На первом листе вверху посередине страницы герб – двуглавый орел. Сейчас такое изображение стандартно, но в советские времена, когда использовалась другая государственная символика, – это была экзотика дореволюционной эпохи. Под гербом слово “ДИПЛОМЪ” и далее весь текст написаны дореволюционным русским алфавитом, включающим букву “ять”. Непривычна для нашего глаза и гарнитура шрифта, включающая различные начертания и кегли (размер).
Не менее интересно и содержание документа. В нем перечислены дисциплины, по которым “предъявитель сего подвергался окончательному испытанию в Медицинской Испытательной Комиссии на Медицинском факультете ИМПЕРАТОРСКОГО Университета Св. Владимира в сентябре-ноябре месяцах 1908 г., при чем оказал следующие успехи”.
В частности, “по описательной анатомии; по медицинской химии; по учению о нервных и душевных болезнях; по офтальмологии; по акушерской клинике; по судебной медицине с токсикологией” – всего перечислено 23(!) медицинских дисциплины.
Методические рекомендации. Для наглядности можно принести диплом о высшем образовании современного образца. Сравнить его с дипломом столетней давности. Поручить ребятам выяснить, а сколько сейчас и какие дисциплины в медвузе? Озадачьте этим вопросом своих учеников.
Вернемся к рассматриваемому документу. В конце текста на первой странице читаем: “Посему и на основании ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного мнения Государственного Совета 5 ноября 1885 года. Г. РОТЕНБЕРГЪ, определением Медицинской Испытательной Комиссии при ИМПЕРАТОРСКОМЪ Университете Св. Владимира 8 ноября 1908 года, удостоен степени лекаря со всеми правами и преимуществами, поименованными как в означенном ВЫСОЧАЙШЕ утвержденном мнении Государственного Совета, так и в ст. 92 Устава Университетов 1884 г.”
Методические рекомендации. Заострите внимание учеников на следующем моменте. Какие же права и преимущества предоставлялись лекарю в начале ХХ века?
О них говорится в том же документе.
На левой стороне разворота ст. 92 устава ИМПЕРАТОРСКИХЪ Российских Университетов, ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного 23 августа 1884 г.:
“Удостоенные, по выдержании испытания, одного из установленных статьею 81 дипломов, пользуются относительно отбывания воинской повинности правами, определенными в уставе сей повинности (Свод Зак. т. IV, кн. 1, изд. 1876 г.). Принадлежащие к мещанскому сословию или состоянию сельских обывателей лица, получившие один из установленных статьей 81 сего устава дипломов, пользуются: первые – правом на причисление к потомственному почетному гражданству, а вторые – правом на причисление к личному почетному гражданству, согласно статьям 503 и 506 Законов о состояниях (Свод. Зак. т. IХ, изд. 1876 г.)”
Из прочитанного текста современный школьник уловит слово “обыватель”: оно ему знакомо из курса “Граждановедение”. Современный курс противопоставляет понятия “обыватель” и “гражданин”. Гражданин – это активный член общества, участвующий в политической жизни страны, обыватель – человек, живущий только своими личными заботами, безразличный к делам страны. Но в том ли значении оно употреблялось в царское время? Нет, тогда это было понятие, характеризующее сословную принадлежность.
Вернемся к документу. В нем указаны два сословия. И выходцы из этих сословий, получившие Дипломы ИМПЕРАТОРСКИХ Российских Университетов, как свидетельствует документ, наделяются разными правами: из мещан – причисляются к потомственному почетному гражданству, из сельских обывателей – к личному почетному гражданству.
Методические рекомендации. Обсуждение в классе можно организовать так, чтобы оно было продолжено дома с родителями. Пусть ученики выяснят у родителей о сословной принадлежности их предков. Затем на следующем классном занятии можно обобщить знания о сословиях: сколько, какие, когда их отменили. Провести параллели с сегодняшним днем.
Комментарий учителя. Сословие – социальная группа многих докапиталистических обществ, обладающая закрепленными в обычае или законе и передаваемыми по наследству правами и обязанностями. Для сословной организации, включающей несколько сословий, характерна иерархия (ступенчатость), выраженная в неравенстве их положения и привилегий. Классический пример сословной организации – феодальная Франция, где в ХIV-ХV вв. общество делилось на высшие сословия (дворянство и духовенство) и непривилегированное третье сословие (ремесленники, купцы, крестьяне). В России со 2-й половины ХVIII в. утвердилось сословное деление на дворянство, духовенство, купечество, мещанство.
Дополнительного разъяснения требует определение: обыватели. В Российской империи официальное название сословия горожан (почетные граждане, гильдейское купечество, мещане или посадские, ремесленники или цеховые). К обывателям фактически относились представители различных классов: буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат. Существовало и другое значение слова “обыватель” – житель на определенном месте, оседло, постоянно; владелец места, дома.
Из словаря Даля: “Где обываете теперя? – В городе приписался, а тут наездом бываю”. Сельские обыватели – поселяне, постоянно живущие в сельской местности. Городские обыватели назывались мещанами (ремесленники, мелкие торговцы, домовладельцы).
После революции 1917 года вышеперечисленные сословия были отменены. В нашем обществе сохраняется деление на классы, используемое в советский период: рабочий, крестьянин, служащий. Когда вы заполняете листок по учету кадров, в нем содержится графа: социальное происхождение. И каждый устраивающийся на работу указывает: из рабочих (из крестьян или из служащих) Слова “обыватель”, “мещане” стали использоваться в переносном смысле с негативным оттенком: люди с мелкими, узкобытовыми интересами, ограниченным кругозором. В таком смысле они представлены и в комплекте учебных пособий Я. Соколова “Граждановедение”.
Методические рекомендации. Используя подобного рода семейные реликвии, можно приблизить подростков к таким сухим темам, как например, конституционализм. Как и сто лет назад, основная масса народа не представляет себе, что такое конституция, почему следует считать возникновение в начале прошлого века таких учреждений, как Государственный Совет и Государственная Дума и принятие ими Основных государственных законов началом российского демократического конституционализма. И почему это оценивается прогрессивными людьми как важное политическое событие? Что дает оно простому народу?
Из курса “Граждановедение” известно, что в период первой русской революции Николай II опубликовал Манифест 17 октября (1906 г.). В нем выражалась воля императора “даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы слова, совести, собраний и союзов”. Гарантировалось участие в выборах в Государственную Думу тех слоев населения, которые ранее были лишены права голоса.
На примере работы с конкретным документом, задавая вопросы ученикам, выслушивая их ответы, вы решаете несколько задач: будите мысль, приучаете подростков внимательно работать с документом, учите сопоставлять и анализировать прочитанное, размышлять.
Вернемся к ДИПЛОМу. Из текста документа явствует, что люди из мещанского сословия, получив высшее образование, обретали потомственное гражданство, из сельских обывателей – личное гражданство. Как это следует понимать – “потомственное” и “личное” гражданство? Какая разница между ними?
Методические рекомендации. Предоставьте возможность подросткам объяснить эти понятия.
Комментарии учителя. Потомственное гражданство дает право не только получившему образование человеку иметь гражданские права, но также и его потомкам. А в случае личного гражданства такое право имеет только обладатель Диплома.
Продолжим изучение реликвии. На правой стороне разворота документа – Факультетское обещание. Вот его дословный текст.

Факультетское обещание
Принимая с глубокой признательностью даруемые мне наукой права врача и постигая всю важность обязанностей, возлагаемых на меня сим званием, даю обещание в течение всей своей жизни ничем не помрачать чести сословия, в которое ныне вступаю. Обещаю во всякое время помогать, по лучшему моему разумению, прибегающим к моему пособию страждущим; свято хранить вверяемые мне семейные тайны и не употреблять во зло оказываемого мне доверия. Обещаю продолжать изучать врачебную науку и способствовать всеми силами ее процветанию, сообщая ученому свету все, что открою. Обещаю не заниматься приготовлением и продажей тайных средств. Обещаю быть справедливым к своим сотоварищам-врачам и не оскорблять их личности; однако же, если бы того потребовала польза больного, говорить правду прямо и без лицеприятия. В важных случаях обещаю прибегать к советам врачей, более меня сведущих и опытных; когда же сам буду призван на совещание, буду по совести отдавать справедливость их заслугам и стараниям.
Под “Обещанием” стоит личная подпись.
Методические рекомендации. “Факультетское обещание” тоже может быть использовано в качестве дидактического материала. Многим ученикам, без сомнения, известно, что современные врачи дают клятву Гиппократа. Если среди родителей учеников есть врачи, то предложите детям поинтересоваться, как звучит эта клятва, и, если можно, принести текст в класс.
В классе сопоставьте “Обещание”, которое подписывали врачи в начале ХХ века и “Клятву Гиппократа”. Такое задание поможет, на мой взгляд, навести мосты в семейном общении и, хочется надеяться, будет способствовать возрождению чувства профессионального долга.

Клятва Гиппократа

Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигией и Панацеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если захотят его изучить, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.
Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости.
Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство.
Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом.
В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами, мужчинами, свободными и рабами.
Что бы при лечении, а также и без лечения, я ни увидел или ни услышал касательно жизни людей из того, что не следует разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.
Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена; преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому”.

Словарь

Асклепий – в древнегреческой мифологии – бог врачевания; то же, что в древнеримской мифологии Эскулап.
Гигиея – в греческой мифологии богиня здоровья, дочь Асклепия. Отсюда слово “гигиена”.
Панацея – древнегреческая богиня всеисцеляющая.

Тамара БЕЛОВА