Система координат. Дарования следует проявлять в полной мере!

В Первоначальном Троице-Сергиевой лавры народном училище выстроился особый уклад. Организация учебного процесса была четко прописана в докладе Учрежденного собора от 5 ноября 1838 года. Поскольку среди сотни детей были мало или вовсе не обученные, таких собрали в первое отделение. Дети, которые оказались хотя бы «несколько обучены грамоте», были зачислены сразу же во второе отделение училища. Впрочем, разделение на два отделения произошло лишь на бумаге, так как оба отделения, по крайней мере вплоть до конца 1838 года, размещались в одном помещении, «дабы несколько наученные помогали учащим большему количеству неученым детям, до усмотрения возможности разделения». Таким образом, все сто детей некоторое время обучались в одном помещении одновременно, да к тому же помогая друг другу. Можно представить, какой шум стоял во время уроков и как нелегко приходилось и учителям, и ученикам. Внимание последних занимали сразу два учителя, преподававшие разные предметы.

Из того же доклада следует, что в обоих отделениях с первых же дней было введено по пять-шесть уроков в неделю: четыре часа до и один-два часа после обеда. Лишь по субботам было всего четыре часа занятий. Учителями были назначены белый дьякон Сергий, послушники Стефан Артемьев и Авраамий Далматов, монах Матвей и некто Александр Данилов.

Доклад Учрежденного собора от 5 ноября 1838 года об открытии при лавре народного училища завершался обращением к митрополиту Филарету «умножить отеческую милость» по крайней мере еще на пятьдесят детей из числа жителей Сергиевского посада, приняв их в училище.

Открытие при лавре бесплатного начального училища вызвало интерес среди посадских граждан. Еще 8 сентября 1838 года Учрежденный собор уведомил городского голову Толстухина о том, что в лавре «имеет быть вскорости открыто училище для первоначального обучения детей лаврских служителей мужеского пола; а как в Сергиевском посаде нет народного училища, то в лаврское заведение будут допускаемы и дети обывателей посада…». В день открытия училища, 1 ноября 1838 года, городской голова обратился в Учрежденный собор с письмом, в котором выразил «пламенную сердечную благодарность митрополиту Филарету, пекущемуся о просвещении своей паствы, и радость в связи с желанием лавры разлить свет просвещения и на жителей Посада». В этом же письме голова Сергиевского посада просил поместить в училище пятьдесят посадских детей и прилагал список таковых. Этих-то детей и имел в виду Учрежденный собор, когда в докладе от 5 ноября 1838 года испрашивал благословения об увеличении числа учеников свыше предусмотренных положением ста человек. Архипастырское благословение было получено, и народное училище лавры вскоре пополнилось новыми учениками.

Что представляло собой лаврское народное училище в начале своей истории, сколько учеников в нем было, какие предметы они изучали? Ответы на эти вопросы находим в отчете смотрителя странноприимной больницы и народного училища иеродиакона Матфея. Отчет был представлен Учрежденному собору лавры в апреле 1840 года. Этот самый первый отчет смотрителя лаврского народного училища состоит из двух документов: «перечневой ведомости» об учениках и списка учеников за 1839 год.

Из упомянутых документов следует, что уже в 1839-м ученики, как старые, так и вновь поступившие, были распределены «по мере знаний» по трем классам в отдельных помещениях Донского корпуса.

«Перечневая ведомость» свидетельствует, что к концу 1838 года в училище обучались 134 ребенка (34 из них были приняты по упоминавшемуся выше ходатайству городского головы), а в следующем, 1839-м, поступили еще 36 детей. В течение года родители 12 учеников сочли, что их дети «приобрели желаемые знания в чтении и чистописании», и забрали их из училища, еще 10 учеников были исключены «по безуспешности от слабости дарований», и, наконец, 12 учеников умерли. К началу 1840-го в училище оставались 140 учеников, обучавшихся в трех классах: высшем – 27, среднем – 45 и низшем – 68 человек.

«Перечневая ведомость» иеродиакона Матфея интересна не только указанием числа учеников, но еще двумя характерными для своего времени обстоятельствами. Во-первых, ведомость показывает отношение к детям: обратим внимание на немыслимую в наше время причину исключения ребенка из школы: «по безуспешности от слабости дарований». Во-вторых, ведомость свидетельствует о чрезвычайно высоком уровне смертности среди учеников 1838 – 1839 годов: из 170 учеников, обучавшихся в училище с ноября 1838 года по декабрь 1839-го, умерли 12, то есть почти каждый десятый. В чем здесь дело? Известно, что детская смертность в первой половине XIX столетия была велика, но в данном случае в смерти большинства из 12 детей следует винить эпидемию холеры, поразившую Московскую губернию, включая и Сергиевский посад, осенью 1838-го. Эта напасть вообще была частым гостем в российских городах и весях.

Из той же «перечневой ведомости» следует, что все оставшиеся к 1840 году ученики пользовались монастырскими учебниками, книгами и предметами, необходимыми для чистописания и рисования. Это понятно: книги и учебники, нужные на один только год, стоили дорого, и, надо полагать, родители не видели смысла в их покупке. Монастырской пищей, одеждой и обувью в училище пользовались 16 учеников, происходивших из беднейших семей или отдаленных от посада селений.

В 1839-м число учителей выросло с 5 до 6 человек. В особой ведомости иеродиакон Матфей перечислил их имена и те предметы, которые они преподавали.

Обучение начиналось в низшем классе, где были заняты 3 учителя. Дьякон Сергий и послушник Авраам «занимали учеников приобучением» к чтению и письму. Чрезвычайно интересна фраза «занимали приобучением», то есть заинтересовывали и приобщали детей к искусству чтения и письма. Из того же документа следует, что приобучение к писанию проводилось «по песку». Если, конечно, это не случайная ошибка составителя документа, получается, что овладение навыками письма начиналось не на дорогой бумаге, а на песке. К сожалению, неизвестно, где и каким образом выводили дети на песке первые черточки и буквы: песок посыпался на пол или в специальные мелкие и широкие ящики, водили по песку пальцем или заточенной палочкой? Помимо первых навыков чтения и письма в низшем отделении детей обучали «начаткам рисования», вел этот предмет учитель рисовального класса московский мещанин Николай Иванов.

В среднем классе дети зубрили катехизис и знакомились с историей России, и тот и другой предметы преподавались в сокращенном виде; читали Священное Писание, церковную и гражданскую печать; занимались чистописанием. Преподавал все эти науки послушник Михаил Шергин. В высшем классе иеромонах Иоасаф преподавал Божественную литургию, арифметику и краткую российскую грамматику. Второй учитель этого же класса, послушник Александр Коржавин, преподавал краткую священную историю, пространный катехизис и уже знакомое чистописание.

Новый отчет иеродиакона Матфея Учрежденному собору о состоянии дел в лаврском народном училище последовал в январе 1841 года и содержал сведения об училище за предшествующий 1840 год. Согласно отчету в 1840 году число учеников возросло до 188 человек, из которых 44 пользовались монастырской одеждой и 62 – пищей.

Годовая отчетная ведомость об учениках за 1840 год стала более подробной: появились сведения о поведении и способностях, о сословной принадлежности детей. Указание сословной принадлежности было обязательным для официальных документов, поскольку сословным было само российское общество того времени. Тем не менее в годичной отчетной ведомости иеродиакона Матфея дети из купеческих, мещанских, крестьянских, солдатских семей, семей штатных служителей разделены не по сословиям, а лишь по классам.

Чрезвычайно любопытно то, как оценивал поведение и способности детей первый смотритель лаврского народного училища. Для оценки поведения своих подопечных иеродиакон Матфей нашел целых 14 определений. Выстроив эти определения в порядке убывания, получим следующую шкалу оценок поведения учеников: «препохвальное», «достохвальное», «примерно хорошее», «отлично хорошее», «весьма хорошее», «очень хорошее», «хорошее», «довольно хорошее», «похвальное», «изрядное», «очень скромное», «скромное», «смирное», «тихое». Поведение двух учеников о. Матфей охарактеризовал как «благонадежное» и «надежное». Эти определения едва ли можно отнести к поведению, скорее их можно назвать личностными характеристиками. Форма отчетности с подобными характеристиками продержалась вплоть до 1846 года. Начиная с 1847 года характеристики поведения и успеваемости учеников стали менее подробны.

Еще более разнообразные определения подобрал о. Матфей к оценке способностей, прилежания и успехов своих подопечных. В училище обучались дети способностей «счастливых», «превосходных», «отличных», «очень изрядных», «изрядных», «очень хороших», «довольно хороших», «хороших», «не так хороших», «похвальных», «порядочных», «очень довольных», «довольных», «очень достаточных», «достаточных», «средственных», «небогатых», «нехудых», «малых», «слабых» и, наконец, «быстрых». Всего 20 определений.

Счастливыми способностями, по оценке отца Матфея, был наделен лишь десятилетний Евгений Лебедев, сын вольноотпущенного дворового человека княгини Голицыной (у одной из ветвей рода Голицыных был дом в Сергиевском посаде, при котором мог состоять отец Евгения, дом сохранился до наших дней). Поступив в училище в августе 1839 года, Евгений Лебедев через полтора года перевелся из лаврского училища «в высшее заведение», вероятно, в какую-либо гимназию Москвы.

Учрежденный собор лавры ознакомился с отчетом смотрителя училища и со своей стороны дал собственную оценку деятельности учебного заведения, отметив, что «ученики мало-помалу преуспевают в благонравии и в каждый табельный и воскресный день бывают под надзором смотрителя при Божественной литургии в Больничной церкви; способные же из них приобучаются к церковному на клиросах пению».

Отчет иеродиакона Матфея с приведенным выше заключением Учрежденного собора был направлен митрополиту Филарету, который в свою очередь направил соответствующий доклад в Святейший синод. Форма отчетности, сложившаяся в первые годы существования училища, сохранялась и в дальнейшем, разве что оценки поведения и способностей учеников после ухода иеродиакона Матфея с должности смотрителя училища стали менее разнообразны.

В заключение приведем два любопытных документа, относящихся к начальной истории лаврского народного училища. В феврале 1841 года, откликаясь на крайнюю нужду беднейших учеников в одежде, обуви и других потребностях, смотритель училища иеродиакон Матфей обратился в Учрежденный собор с рапортом, в котором просил помочь беднейшим ученикам в их «крайней нищете». К рапорту прилагалась смета расходов на одежду, обувь и картузы для 59 учеников. Тщательно составленный документ свидетельствует о заботливом отношении отца Матфея к нуждам порученных его смотрению детей. В результате содержавшиеся за счет лавры беднейшие ученики ее народного училища были обеспечены бельем, кафтанами черного и серого сукна, сапогами, для них приобрели картузы и зимние шапки. Второй документ – первое и, к сожалению, очень краткое описание лаврского народного училища, приведено в опубликованной в 1842 году ректором Московской духовной академии Александром Горским книге «Историческое описание Свято-Троицкие Сергиевы лавры». Перечисляя жилые здания в обители, Александр Васильевич упомянул странноприимную больницу и интересующее нас училище в ее нижнем этаже: «В нижнем этаже сего здания в 1839 году открыто Училище для детей служителей монастырских и других жителей посада. Число обучающихся простирается до 170».

Константин ФИЛИМОНОВ, ведущий научный сотрудник Сергиево-Посадского историко-художественного музея; Вячеслав СУХОВ, директор физико-математического лицея, кандидат технических наук, заслуженный учитель РФ, Сергиев Посад