Сибирский лекарь. Иван Матусов сбежал от фашистов и по-прежнему в строю

Профессор РАЕ, кандидат медицинских наук Иван Ефимович Матусов награжден медалями «За доблестный труд в ВОВ 1941-1945 гг.» и «Непокоренные» по решению Российского союза бывших малолетних узников фашистских лагерей. Заслуженному работнику Омской государственной медицинской академии 87 лет, он до сих пор преподает, пишет монографию и учит молодежь.

Квартира Ивана Ефимовича похожа на библиотечный склад: книги, газеты, рукописи – на полках, окнах, столах, на полу…- Вы проходите, проходите, вот тут, по тропинке между книгами, – приглашает хозяин. – С детства читаю все подряд.Матусов родился под Курском, за 20 километров от знаменитой Прохоровки – там, где состоялась великая битва на Курской дуге. Отца забрали в начале 41-го, остались вдвоем с матерью. 15-летнего Ивана колхоз отправил вместе с ней строить укрепления. На протяжении 70 километров через каждые 20 метров бабы, пацаны и старики рыли противотанковые рвы.- Мы копаем, а над нами тихо так «рама» с фашистскими крестами пролетает, – вспоминает Иван Ефимович. – Мы, такие смелые, в нее землей кидаться. А через час – «мессершмитт» пулеметным огнем как начал ров поливать! Двое моих двоюродных братьев среди многих погибли, а мы с мамой в конце рва были, успели спрятаться. И так каждый день, но мы уж знали, куда ховаться и когда. А когда немцы пришли, меня к себе староста деревни вызвал – местный, фашистами назначенный. «Вот, – говорит, – это комсомолец, окопы противотанковые рыл». На самом деле в комсомол-то вступить я не успел. Немецкого офицера мои политические взгляды не интересовали, спрашивал про здоровье, про наследственность. Вывел во двор, там машина стояла с брезентовым верхом, показывает – полезайте, мол. Я в сандалиях, шортах – лето же. В кузове еще двое таких же парнишек. Сверху нас упаковали этим брезентом так, что не выберешься. И поехали, еще парней набирали, 6 человек нас оказалось. До польской границы добрались, и тут нас обстреляли – пули брезент пробивают. Хорошо, что борта железные, мы к ним прижались. Открыли нас, кричат: «Мы партизаны, от концлагеря вас спасли, но с собой взять не можем, сами до дому добирайтесь!»Шли они три месяца ночами. К концу пути Иван остался один – остальные по дороге нашли родственников. В школу Иван пошел за 12 километров от станции – там она сохранилась. За год пятый-шестой класс окончил, из седьмого выпустился с похвальной грамотой. Взяли его в медицинский техникум в Старом Осколе без экзаменов.Сразу в профсоюз вступил, потом в комсомол приняли, секретарем курса стал. И родилась у ребят идея – после окончания всем курсом в Сибирь махнуть. Горком комсомола одобрил, подъемные дал. На вокзале в Тюмени весь облздрав встречал, повесили огромную карту региона – выбирайте, куда хотите. Иван выбрал – ткнул в поселок Нижняя Тавда – 80 километров от города, но железная дорога к нему ведет.- Правда, как выяснилось, за железную дорогу я принял реку, – смеется Иван Ефимович. – Нормальное транспортное сообщение с Тюменью там только зимой. Летом проехать можно несколько километров вдоль реки по песку, а дальше топь непролазная. Сибиряки придумали лежневку – стволы кедра по три метра длиной вбили в болото стоймя, через каждый километр – карман, чтоб разъехались машины. Где ехали, а где шли, водитель ошибку сделал бы, и мы в болоте. Взяли меня в Центральную райбольницу дежурным. На 18 ставок только семеро докторов было – принимал по 20-30 человек в сутки. Иван решил учиться дальше. Отправил документы в Ленинградскую военно-медицинскую академию, но ответили, что нужен аттестат зрелости. Пошел к директору школы, собрал группу – между прочим, третий секретарь райкома партии тоже был без среднего образования, и ударными темпами за несколько месяцев дружно окончили вечернюю школу. Причем третий секретарь экзамены завалил.В Омском медицинском институте Матусова выбрали секретарем комитета комсомола факультета. Комнатку дали с односпалкой, чтоб жену было куда привезти.- Пришел как-то в райком комсомола, а там девушка с волосами, как у голубя черного, – рассказывает Иван Ефимович. – Но строгая! Имя у нее было необычное – Идея, а до 16 лет, пока паспортистка не сжалилась, вообще Идеей Социализма была.После института Ивана Ефимовича оставили на кафедре экспериментальной медицины. Быстро стал кандидатом наук. Диссертация была по крови – сравнивал больных. Определил, что в крови есть незначительные на первый взгляд нюансы, по которым можно поставить диагноз. Методику приняли клиницисты, а он взялся за докторскую. Как раз в Омске стали нефтезавод открывать. Частями – наберут один цех, люди полгода отработают, и у всех 500 – малокровие.- Начальство завода пожаловалось своему министру, а тот велел дать задание медикам: пусть, мол, докажут, что эти сотрудники и до прихода на работу уже были нездоровы, – вспоминает Иван Ефимович. – Но мы честно работали. 300 крыс затравили. Группа у нас собралась из 15 ученых, кто сердце, кто легкие, кто печень взял. Я вот – кровь. 5 тысяч мазков набрал. Но в Министерстве здравоохранения СССР к нашему ректору Говорову подошел представитель. Спросил, нет ли у него человека, который может организовать учебный процесс в вузе с нуля. Викентий Павлович отвечает – есть, мол, декан лечебно-профилактического факультета Матусов, но занят докторской, а это дело государственное. Оказывается, в Гвинейской Демократической Республике Советский Союз построил университет. Здание прекрасное, оборудование тоже, некоторые факультеты уже работают – педагогический, технический, а с медицинским никак. Стал меня зам. министра уговаривать в Новую Гвинею ехать. Не могу, говорю, докторская. Сговорились, что дают мне на обработку мазков два месяца вместо двух лет. Но через полтора месяца – правительственная телеграмма: «Срочно командировать Матусова в распоряжение Министерства высшего образования».Квартиру Матусовым дали в центре Конакри, столицы Новой Гвинеи. Район был цивилизованным, но чуть отойдешь за его пределы – лачуги, хибары.- Глистная инвазия – стопроцентная, – рассказывает Иван Ефимович. – У бедных не принято строить туалеты, просто вышел из дома… А сезона всего два – сухой, когда ветер разносит все это по округе, и сырой, когда дождь стоит стеной, в полчаса заливая землю. При этом бедные не сеют, не пашут. Сидит отец семейства под пальмой в окружении кучи полуодетых детей, кинул камушек вверх, сбил банан, пообедал. была уже тогда. Они с нею и не боролись. Налетит эпидемия, поумирает куча народа, и снова замрет. Через неделю после их приезда в Гвинее началась война – появились наемники-португальцы. Разбили основную часть быстро, но остались отдельные отряды. Президент Новой Гвинеи, не надеясь на солдат, обратился к студентам – людям наиболее просвещенным, помочь добить остатки врагов. Так что ребята на занятиях Матусова сидели с автоматами Калашникова за спинами.- Я стал не только деканом лечебного – базового – факультета, но и советником ректора университета по методической работе, – Матусов показывает мне документы. – Внедрял советскую систему образования: посоветовал, например, набирать ребят из провинции – там-то врачи нужны были больше всего. Организовал практические занятия в госпитале. Предложил трехступенчатую систему обучения. Учишься на «отлично» – будешь начальником, «хорошо» – практикующим врачом, средне – кем-то вроде фельдшера.Матусов написал для гвинейских медиков учебник на французском языке, выпустил 100 студентов. Вернулся только через 7 лет – все растягивали командировку. Потом уж взмолился – отпустите! Докторскую восстанавливать не стал, звание членкора, профессора Российской академии естествознания присвоили за работу. Сейчас пишет монографию, раз в неделю ездит на занятия в вуз. Осваивает и домашние науки. Никогда хозяйством не занимался, но остался один. Сначала уехал сын – пригласили в Канаду руководить лабораторией биохимии. Семь лет назад умерла Идея.- Она по-прежнему помогает мне жить, – Иван Ефимович смотрит куда-то вглубь себя. – Я развесил на кухне, в комнатах ее фотографии с советами, которыми она меня снабдила, умирая.Омск, фото автора