Школа

Часто вспоминаю об одном человеке – замечательном учителе.Вячеслав Иванович Матяш преподавал в нашем институте математику.

Встретив его на улице, любой скорее обратил бы внимание на его стоптанные ботинки и старый пиджак, не удосужившись взглянуть в глаза. А в них была одержимость. На лекции он преображался, и мы – двадцать “обалдуев” – переставали замечать, что у нашего учителя рваные ботинки. Он решал матрицу “четыре на четыре” за несколько минут, а потом мы корпели над ней целую пару и в конце концов приходили к тому же результату. Он писал на доске ряд и, не давая даже подумать, спрашивал: сходится он или не сходится? Безжалостно ставил двойки. Наша тупость раздражала его. “Логинов, вы – догматик!” – резко обрывал он кого-нибудь из нас, кто осмеливался произнести крамольную фразу: “А в учебнике так написано”. Учебники Матяш презирал. Он все брал из головы. И “рассчетки”, которые нам задавались, не фигурировали ни в одном из вузовских справочников. Перерывов на лекциях не было, и если в расписании две пары “вышки” стояли подряд, то все три часа мы мучительно следили за рассуждениями нашего великого математика. Иногда он до того абстрагировался, что в полете за его мыслью мы начинали падать – один за другим. Последним падал Матяш, видя перед собой испуганные, ничего не понимающие глаза. “Что непонятно?” – нервно спрашивал он.

Первые два курса мы ничем другим не занимались, кроме высшей математики. На сессии тоже был только один экзамен – “вышка”. Остальные три – не в счет. Экзамен начинался с того, что Матяш требовал шпаргалки. Он не отбирал их, нет, но если их не было – выгонял сразу: раз человек готовился к экзамену, у него должен быть “отчет о проделанной работе”. Зато что это был за праздник, когда после третьей попытки в зачетной книжке напротив предмета “высшая математика” появлялась тройка. Радости не было предела. С чувством выполненного долга мы шли пить пиво к станции “Электрозаводская” и гудели допоздна… Однажды Матяш заболел. У нас полтора месяца вообще не было “вышки”. Преподаватель, который должен был его заменять, отпускал нас домой, так как признавался, что лучше Матяша нас никто не научит. Он не халтурил – он был прав.

Прошло несколько лет. Я тогда заканчивал учебу, кажется, делал диплом. Давно уже из расписания исчезла математика, уступив место технологии и автоматизации. И вот однажды по дороге из института я встретил своего учителя. Он лениво выходил из новенькой “рено”, и первое, что мне бросилось в глаза, – его прекрасный костюм.

Дмитрий ЕГОРОВ