Шесть совпадений

Профессионализм в учительском деле – миф. Не может быть ни отлаженных приемов, ни универсальных рецептов, ни наработанных навыков. Каждый раз должно случиться уникальное совпадение. Всегда. Обязательно. Шесть или семь уникальных совпадений ежедневно – столько уроков помещается в моем рабочем дне.

 Совпадение – это умение соответствовать, прилаживаться, подстраиваться, как опоздавший скрипач, который должен незаметно влиться в оркестр и не сфальшивить. Стать гибким, мягким и лепиться, лепиться, лепиться… Дети пристально смотрят на меня: что я предложу сегодня? Я тоже спрашиваю себя: «Что сейчас я могу добавить к их миру, чтобы оно прижилось, пустило корни, росло и множилось во благо ума и сердца? И как это сделать?»

Дети не могут рулить своей жизнью, у них нет выбора. Их никто не спросил, как им лучше прожить день. Кому-то взрослые планы на их день по душе, кого-то сегодня утром утешили-настроили-уговорили, а кого-то разбудили, накормили кашей, закутали в колючий шарф и вытолкнули в большой мир – живи, так нужно.

…Я тоже была маленьким человеком и помню время, когда мир казался колючим, чужим и холодным. В первом классе учительница Людмила Александровна не выпустила меня, прошу прощения, в уборную, и я узнала, что такое позор и ненависть к самой себе. Дети смотрели на ручейки под моей партой и громко смеялись. Опозоренная, я сидела в темной каморке для уборщиц, ждала папу со сменными колготками и не представляла, как мне показаться на белый свет.

Годы начальной школы стали для меня воплощением ужаса. Выходя к доске, я была не в состоянии выдавить из себя ни звука. Стояла в мертвой тишине под уничтожающим взглядом чужой грозной тети и молчала в оцепенении. Мне ставили очередную двойку, вечером я вызубривала урок, но на следующий день экзекуция у доски повторялась. Сталь закалялась, но так и не закалилась: воспитание страхом абсолютно бессмысленно.

Теперь я по другую сторону зеркального стекла. Дети – мои отражения. Пьер куксится, и я прекрасно его понимаю. Я тоже не в духе – не выспалась, скорее бы к себе, в свою норку. Мари витает в облаках, и я ей внутренне аплодирую. Да я на ее месте оттуда бы только и выглядывала. Эмилия хитрит, и я ей подыгрываю. Ну как без хитрости, тоска ведь иначе. Гаррет веселится, мы с ним на одной волне. Достаю гармошку. А в укрытие нежной Нины, которая просто хочет тишины, чтобы ее никто не трогал, пробираюсь на цыпочках, чтобы ничего не сломать, а взять за руку и позвать в новое место. Вдруг ей понравится?

Вот так отражаюсь, леплюсь, мимикрирую, и все мое косное-жестоковыйное, намертво приросшее – то, что не сдвинешь никакими бульдозерами, само собой плавится, утекает и уходит глубоко в землю. Туда ему и дорога.

Александрина ВИГИЛЯНСКАЯ, учитель русского языка Французского лицея имени Александра Дюма, Москва