Сергей ПРОХАНОВ: В детстве я слыл вундеркиндом

Сергея Проханова до сих пор и в глаза и за глаза называют усатым нянем. Когда-то в сыгранного им молодого воспитателя детского сада, которого пыталась перевоспитывать строгая советская общественность, влюбилась вся страна. Женская ее половина, во всяком случае. Еще одной «педагогической» работой стала роль пионервожатого Ивана Ковалева в картине «Завтрак на траве». «Непедагогических» ролей тоже хватало: «Молодая жена», «Следствие ведут знаТоКи» – Проханов снялся в сорока с лишним фильмах. А потом создал собственный Театр Луны, в который сегодня ежевечерне толпами идет молодежь. Идет потому, что здесь царит дух молодости и вечного поиска. Кажется, артист и режиссер Сергей Проханов не растратил своего молодого обаяния, хоть и отметил уже свой шестидесятилетний юбилей…

– Сергей Борисович, сначала – традиционно – о себе, корнях и дебютах.- К моей поморской северной крови примешалась горячая цыганская: один дед был церковным живописцем, другой полвека протрясся в кибитках. Отец работал на закрытом производстве, мама была домохозяйкой. Из обычной московской школы меня быстро перевели в школу для особо одаренных с математическим уклоном. Если артистизм – одна сильная сторона моей натуры, то логика – вторая. Был я в детстве вундеркиндом, трехзначное на трехзначное в уме умножал за считанные секунды. Мы жили в Тушине, в двух шагах от дома стоял Дворец пионеров «Салют». В артисты подался спонтанно: сидели мы с ребятами на лавочке, базарили о том о сем. Вдруг кто-то кинул идею: не пойти ли записаться в театральный кружок «Салюта», там полно симпатичных девчонок? Мне повезло: с первых шагов попал в руки настоящего мастера – Сергея Евгеньевича Валькова, впоследствии режиссера Театра Советской Армии. После в моей «специфической» школе очень удивились, когда я вместо технического вуза отправился в театральный. И поступил в три училища сразу. Остановился на «Щуке», попал в мастерскую Веры Константиновны Львовой, игравшей в юности у самого Евгения Вахтангова. Вера Львова пестовала нас как «детей праздника», мы были шумными, радостными, порой безбашенными студентами, мелькали в телепередачах, были заводилами на любом мероприятии.- А как вы попали в кино? Студентам же запрещено сниматься – в советское время за этим особенно строго следили. И как вообще относитесь к тому, что молодые артисты театра стремятся «засветиться» на экране?- Я придерживаюсь принципа «длинного поводка», когда речь идет об актерской свободе, карьере и выборе. Если актер попадает на экран – прекрасно, я этому только рад! График репетиций, в конце концов, можно подстроить под график съемок. Если молодой артист не снимается в кино, кто же о нем узнает?! В театре имени, увы, не сделаешь… В пору моей студенческой юности наши преподаватели лояльностью не отличались. Приходилось рисковать. В самом начале учебы я заметил – стоят в коридорах странные люди, почти сливаются со стенами. Оказалось – ассистенты режиссеров кино. Я смекнул, что к чему, прошелся гоголем и уже через два дня гордо вышагивал по Одесской киностудии. Это была первая большая роль в кино – на съемки фильма «Юлька» я сделал 102 вылета рейсом «Москва – Одесса – Москва». Днем – за партой в Москве, ночью – на съемках в Одессе… Ничего, выдержал. А потом уже все само собой покатилось.- Как проходили съемки «Усатого няня»? Ведь по тем временам режиссер Грамматиков совершил прорыв: запустил в съемочный процесс целый выводок малышей.- «Усатый нянь» стал моим пятнадцатым по счету фильмом. Претендентов на главную роль – море, но все претенденты пробы проваливают. Это потом я узнал, что дети получили от режиссера ценное указание: «стоять на ушах». Мне было предложено войти в «клетку» – в комнату, где засели в засаде и ждали очередную «жертву» отборные трехлетние «бармалеи». Зашел. Увидел. Победил. Галдеж быстро прекратился. Дети, они ведь что любят? Игру. Вот мы и стали играть. На пробе проигрывали сцену: нянь одевает детей на прогулку. Как этих головастиков одевают?! Откуда мне знать, своих-то еще не было и в проекте. Пока им руки-ноги куда-то там засуну, они мне усы оборвут! Всю съемочную группу замучили – каждые пять минут новый дубль. Пришлось пообещать усы тому, кто лучше всех будет себя вести. Дети стали шелковыми, усы в конце смены получил достойнейший. «Обманных» приемов на тех съемках мы много придумали. Как заставить ребенка сыграть сцену? Для каждого отдельного случая – свой трюк, высвобождающий чистую эмоцию. К примеру, если мальчишка сидит в шкафу и при открытии дверцы нужно, чтобы он засмеялся, следует открывать дверцу, зацепив ее за веревочку, только делать это как можно медленнее, чтобы в мальчишке скопилось нужное нетерпение… Ба – дверца открыта, ребенок смеется, камера работает. Но с первых же кадров стало понятно, что сценарий – побоку, детям на него просто-напросто начхать. Тем более что они и читать-то не умели. Много позже, помню, решил я ставить в своем Театре Луны «Мэри Поппинс» с участием детей из студии «Маленькая Луна». Прихожу на читку, застольный период, все как обычно. А звезда наша, пятилетняя Сонька, говорит: «Дядь Сереж, мы читать не умеем!» Пришлось сначала с ними азбуку осваивать…- Вас в финале показывают бритоголового – не жалко было шевелюру?- Так ведь тогда меня срочно призвали в настоящие солдаты, голову обрили, в гимнастерку одели! Недоснятый фильм мог лечь на полку, запал прошел бы – и пиши пропало… Выручил дед моей жены Татьяны, она внучка двух маршалов – Жукова и Василевского. Один звонок, и меня из армейской казармы моментально вернули на съемочную площадку.- Фильм принес вам сумасшедшую популярность, каково это – быть всеми любимым актером?- Образ Кеши дал столько же, сколько и отнял: много хороших ролей ушло к другим актерам, а мне на всю оставшуюся жизнь досталось амплуа парня в кепке… Когда «Усатый нянь» вышел в прокат – начался ужас. Домой я приходил в окружении толпы – сотни детей и их родителей. «Усатый нянь» оказался в пятерке самых кассовых советских фильмов. Нас с Натальей Варлей, исполнительницей главной роли в «Кавказской пленнице», даже награждали каким-то специальным дипломом за участие в фильмах, собравших миллион зрителей в первый месяц проката. Сейчас у этих двух картин число зрителей приближается к двумстам миллионам. Если советское здравоохранение и просвещение всей страны фактически содержалось за счет киноиндустрии, то половину бюджета точно обеспечила продажа «Усатого няня» и «Кавказской пленницы». Успех был невероятный. Даже, бывало, автомобиль вместе со мной на руках носили. Полные стадионы собирал. В кинотеатры очереди километровые стояли. Но у славы всегда есть «темная» сторона. Появились тысячи поклонниц. Доходило до грубых сцен, случались и угрозы. Честно говоря, не знаю, как жена это выдерживала.- Вы уже много лет не снимаетесь – «завязали» с актерской профессией. Как складывалась ваша судьба в перестроечное время?- В новой эпохе моему герою места просто не нашлось. Нет, приглашали, конечно. Но я мысленно просчитал все возможные комбинации и вероятности. Фильм «Гений» стал чертой, за которой оставил своего героя в прошлом. Я ведь не только в кино снимался, у меня были хорошие работы в театре. И вот в этом направлении и решил идти. Мне близок сценический почерк Романа Виктюка. Поэтому в новых реалиях я стал придерживаться стиля реалистической фантастики. И первым делом отправился устраивать кооперативное движение. Тем более что партия и правительство призывали к частному предпринимательству. Мой первый кооператив «Маскарад» по прокату спектаклей открыл Лужков. Технология театрального дела была знакома. Начал с проката чужих спектаклей. И постепенно вышел на уровень, когда пришлось заниматься всем подряд, от создания постановок до их продажи. Так что я из первопроходцев в российском театральном бизнесе. «Маскарад» взялся за постановку мюзикла «Иисус Христос – суперзвезда» в Театре им. Моссовета. Я стал сорежиссером, продюсером и актером – играл царя Ирода. Это было первое грандиозное мюзик-холльное шоу в Москве. А потом потратил несколько лет жизни на создание собственного театра в полузаброшенном подвале Трехпрудного переулка. Нанимал бригады рабочих, доставал материалы, отбивался от бандитов. Затем собрал на свой страх и риск известных и неизвестных артистов. И поставил с ними то, чему аналогов в Москве не было: фантастическую трагедию «Византия» по пьесе Николая Гумилева «Отравленная туника». Премьера совпала с Днем влюбленных – 14 февраля 1993 года. На спектакль пришел Михаил Швыдкой, заместитель министра культуры на тот момент. А потом я подарил столице построенный за свой счет театр, сейчас там располагается театр «Практика». А мой частный театр пополнил список государственных. В общем, Театр Луны стал моей главной заботой. Мэрия передала в наше распоряжение здание на Малой Ордынке, бывший Московский театр комедии. И опять для меня начался долгий период реконструкции. Зато теперь я руковожу одним из самых демократичных, современных и популярных театров в Москве.- Дело усатого няня все же продолжаете: про вашу студию «Маленькая Луна» известно всем театралам.- Да, все началось с постановки «Лиромании», сначала я пригласил «Непосед», а потом понял – нужно воспитывать своих. Сегодня студийцы из «Маленькой Луны» постоянно снимаются в рекламе, играют в спектаклях наравне с профессиональными артистами. Правительство Москвы одобрило идею о создании при Театре Луны театрального колледжа, встык к нашему зданию примыкает особняк с площадкой – отличное место для подобного учреждения.- Ну а как же ваша любовь к кино и кинокамере?- И здесь порядок, живу в ногу со временем. Здание наше прекрасно оборудовано, но еще есть большой потенциал: под крышей мы организовали съемочный павильон, имеются своя монтажная и студия звукозаписи. Так что плоская многоуровневая крыша со смотровой площадкой в две тысячи квадратов вполне может сослужить хорошую службу в будущем: пригодится в кинопроизводстве. Ведь актер должен не только сцену топтать, но и на камеру работать. Мы уже пробовали там снимать – дыма пустили, камеры поставили… Соседи проявили лучшие гражданские качества и вызвали пожарных. Но этим инцидентом наши кинематографические порывы не «накрыло», выжидаем подходящего случая.Большинство пьес для спектаклей Театра Луны Сергей Проханов пишет или перерабатывает сам. Из-под его пера вышли «Губы» – сценическая интерпретация набоковской «Камеры Обскура» и «Лиромания» – переосмысление пьесы Шекспира «Король Лир». А также трехчасовые видения Александра Македонского между двумя битвами – пьеса «Таис Сияющая», «Чарли Ча» – фантазия на тему жизни Чарли Чаплина и поклон легендарной французской певице – «Диагноз: Эдит Пиаф».С 1999 года Проханов руководит студенческим курсом в Российской академии театрального искусства.