На чтение: ≈ 35 мин.– Сергей Сергеевич, для большинства людей Рособрнадзор ассоциируется с единым государственным экзаменом. Чем еще, кроме ЕГЭ, занимается ведомство?- Совместно с Министерством образования и науки занимаемся повышением качества высшего образования. Одна из главных наших функций – аккредитация и лицензирование образовательных программ высших учебных заведений, иными словами, мы разрешаем или не разрешаем вести образовательную деятельность в высших учебных заведениях. Рособрнадзор проверяет деятельность вузов – насколько она соответствует аккредитационным и лицензионным требованиям, в каких условиях вуз ведет обучение. Вуз или его филиал независимо от того, государственный он или негосударственный, прежде всего должен давать качественное образование, чтобы выпускник мог работать по выбранной специальности, чтобы у него были знания, сформированы умения и навыки – компетенции, позволяющие ему быть успешным и в профессии, и в жизни. С одной стороны, обучение в вузе – это путь к успеху в жизни. С другой стороны, от качества высшего образования зависит развитие нашей экономики. Система высшей школы должна отвечать потребностям экономики и готовить высококвалифицированные кадры для нее. Чтобы обеспечить качество высшего образования, Рособрнадзор использует как надзорные механизмы, так и механизмы развития.
– Должен вам сказать, что термин «надзорные механизмы» звучит довольно устрашающе. Что это за механизмы такие?- Я уже сказал, что одна из наших задач – проверка деятельности вузов. В случае обнаружения нарушений действующего законодательства, несоответствия внутренних актов федеральным законам Рособрнадзор направляет предписания на устранение нарушений. Если вуз их не выполняет, ставится вопрос о приостановлении действия лицензии (вплоть до ее аннулирования), высшее учебное заведение лишается права вести образовательную деятельность. – А механизмы развития?- Вуз может попасть в эффективные и в то же время готовить не востребованных рынком специалистов. Тут вряд ли стоит говорить о качестве его работы с точки зрения потребности в нем экономики государства. Поэтому мы будем развивать механизмы общественно-профессиональной аккредитации, которые позволят привлечь работодателей к оценке реализации образовательных программ высшими учебными заведениями. С одной стороны, работодатели будут оценивать качество подготовки по тем или иным образовательным программам, а с другой стороны, будут формулировать свои требования к специалистам, которых они ждут на предприятии. Вот это и есть механизм развития. Вы знаете не хуже меня, что у нас есть серьезные проблемы с организацией образовательного процесса внутри образовательных учреждений. Не секрет, что имеются факты недобросовестной сдачи студентами экзаменов даже в тех вузах, которые признаны эффективными. Поэтому мы будем предлагать вузам вводить элементы независимого оценивания качества подготовки студента, например, проводить такую процедуру при переходе из бакалавриата в магистратуру. – Кто будет заниматься независимой оценкой и как это будет происходить?- О деталях говорить рано. Мы только начинаем проработку этого механизма. Но уже в ближайшее время вместе с Министерством образования и науки и заинтересованными организациями создадим совет, где будем обсуждать методику оценки, измерительные инструменты, процедуры, чтобы выйти на технологические решения. – Сергей Сергеевич, расскажите, пожалуйста, о структуре Рособрнадзора, о новых людях, которые пришли туда работать.- Задачи повышения качества высшего образования реализуют два подразделения: Управление государственных услуг и Управление по надзору за образовательными учреждениями. Первое возглавил Сергей Михайлович Рукавишников, человек, который работал в Рособрнадзоре, потом перешел в Министерство образования и науки, в Департаменте высшего образования занимался непосредственно вопросами аккредитации. Именно он будет отвечать за лицензирование и аккредитацию высших учебных заведений. Другое управление возглавил Сергей Александрович Банников, Рособрнадзор знает его как высококлассного эксперта в области оценки качества высшего образования и эффективного проректора вуза, знающего систему. Я надеюсь, что он справится с поставленными перед управлением задачами. Руководить этим блоком задач будет Александр Юрьевич Бисеров, который назначен заместителем руководителя Рособрнадзора. Александр Юрьевич в образовании человек не новый, стоял у истоков тестологии, работал в РУДН, в Федеральном институте педагогических измерений, в ЦИК «Единой России», где отвечал за образовательные проекты. У этого блока есть подведомственное учреждение, которое обеспечивает выполнение процедур аккредитации, работу экспертов – Национальное аккредитационное агентство в сфере образования (Росаккредагентство), его возглавила Татьяна Алексеевна Бархатова, которая давно работает в сфере управления образованием. Второй важный блок связан с инспекцией и проверкой работы региональных и муниципальных органов управления образованием. Этот блок состоит из двух управлений: это Управление по оценке качества образования и Управление по надзору за региональными органами управления образованием. Этот блок в службе будет курировать Анзор Ахметович Музаев, который работал министром образования и науки Чеченской Республики, в свое время был самым молодым ректором. Мы планируем очень серьезно изменить работу по этому направлению. – В каком плане? – Приходит инспекционная проверка в школу. Что она в основном смотрит? В первую очередь нормативную базу: насколько внутренние документы соответствуют требованиям законодательства. Бесспорно, это очень важно. И в этом плане мы будем делать акцент на реализацию вступившего с первого сентября Закона «Об образовании в Российской Федерации», но этого, я уверен, мало. Документы могут быть в отличном состоянии, полном соответствии, а школа – не очень. Инспекция должна помогать школе развиваться. Я вижу в ней не только инспекторов, но и экспертов – директоров, заместителей директоров школ, начальников управлений образования, которые на практике показали очень хорошие результаты. Это люди, которые, придя в школу, могут объективно оценить ее состояние, дать рекомендации, что нужно сделать для того, чтобы школа дальше развивалась. Инспекция должна не только бумаги проверять, но и у родителей спрашивать, устраивает ли их качество образования; у муниципалитета интересоваться, как учебное заведение участвует в социальной жизни муниципального образования; беседовать с учениками; ходить на уроки; делать замеры качества образования. Важно, чтобы объективная оценка состояния школы, которую сформирует инспекция, совпадала с внутренней самооценкой, которую по большому счету должна давать себе каждая образовательная организация. Если самооценка занижена/завышена, значит, есть проблемы с качеством управления образовательной организацией. Идеальная ситуация, когда оценка инспекции совпадает с самооценкой школы – и результат в обоих случаях высокий. Тогда следующую проверку можно назначить не через пять лет, как положено, а попозже. Такие подходы могут распространяться в целом и на муниципальную систему образования, и на региональную. Новая роль инспекции может дать каждой образовательной организации, муниципальной, региональной системе образования дополнительные возможности для развития. Потому что, откровенно говоря, стимулов для развития образовательных организаций сегодня не так много: нормативно-подушевое финансирование, рейтинги, проекты…- Звучит заманчиво. Но есть ли методики, которыми может воспользоваться инспекция для оценивания школы и школа для самооценивания?- На самом деле такие методики в свое время разрабатывались. Когда я работал в Институте управления образованием, мы тоже этой темой занимались. Сегодня в этом направлении активно работает Игорь Александрович Вальдман. Так что определенные наработки есть, они, правда, в пилотном режиме, но их можно взять за основу. Что я хочу сделать? У нас есть подведомственное учреждение – называется Информационно-методический центр анализа, который сейчас переориентируется на аналитическое обеспечение деятельности Рособрнадзора. Именно на него будет возложена задача развития инспекции – сбор опыта, обобщение, разработка рекомендаций и так далее. Отдельная группа будет анализировать существующие методики, разрабатывать новые, уточнять потребности и помогать Рособрнадзору в реализации этой задачи. Возглавит это учреждение Нина Григорьевна Ярошенко, она работала в Рособрнадзоре с момента его создания.- Сергей Сергеевич, я знаю, есть еще одно направление работы – переданные полномочия.- Да, вы правы. Это важное направление нашей работы, и оно как раз тесно связано с работой инспекции. В каждый субъект Российской Федерации направляются субвенции на реализацию переданных с федерального уровня полномочий. Это полномочия по лицензированию и аккредитации общеобразовательных учреждений – школ, детских садов, учреждений среднего профессионального образования, контроль и надзор за их деятельностью, а также контроль качества образования. – Сейчас некоторые эксперты говорят о том, что необходимо синхронизировать процедуры лицензирования, аккредитации и мониторинга эффективности вузов. Как вы считаете?- Мониторинг теперь будет проводиться ежегодно. Учитывать его результаты необходимо. Ибо если по его результатам не принимать управленческие решения, грош ему будет цена. Он превратится в еще одну формальную процедуру, которых и так немало в нашем образовании. Результаты мониторинга для нас, Рособрнадзора, – часть некоего технического задания, одно из оснований для возможной проверки неэффективных образовательных учреждений. Если по мониторингу высшее образовательное учреждение признано неэффективным, то это сигнал для нас, что надо посмотреть, почему так случилось, что с ним делать: приостанавливать лицензию, лишать аккредитации или предлагать разработать программу развития. Исходя из результатов, мы будем определять, какие учебные заведения проверять в этом году или следующем году, а какие не проверять. Обычно, составив план и согласовав его с Генеральной Прокуратурой Российской Федерации, Рособрнадзор проверяет в год 250-300 вузов. Рособрнадзору в предыдущие годы государством выделялись немалые средства. Служба заключала многомиллионные контракты. Но о результатах выполненных работ мало кто знает. Примером может служить история, случившаяся накануне выборов в столице. Московские учителя на встрече с Сергеем Собяниным сказали, что считают необходимым создание банка открытых заданий по ЕГЭ. При этом никто из них не знал, что уже три года создается такой банк по шести предметам на основе контракта стоимостью 45 миллионов. И вскоре результаты выполненных работ должны быть представлены заказчику – Рособрнадзору.На мой взгляд, очень важно, чтобы результаты тех проектов, что реализуются в рамках ФЦПРО, были доступны педагогической общественности, образовательным учреждениям, муниципальным и региональным органам управления образованием, чтобы они использовались в практической деятельности. Мне кажется, это ключевая задача. Когда я работал в Минобрнауки в Департаменте управления проектами, мы добились, чтобы в конкурсную документацию и соответственно в контракты вносилось требование обязательного опубликования отчетных материалов в открытом доступе, не нарушая авторских прав. Одно дело, когда результаты формально соответствуют техническому заданию, контракту, и совсем другое дело, когда результаты востребованы и реально используются в образовательном процессе, улучшают систему образования. Теперь потенциальный исполнитель – участник конкурса знает, что после завершения проекта он должен опубликовать отчет либо на своем сайте, либо на сайте ФЦПРО.- Сергей Сергеевич, насколько вы будете открыты для средств массовой информации, педагогической общественности?- Вот даю же вам интервью и рассказываю подробно, ничего не скрывая! (Смеется.) Мы должны, с одной стороны, говорить, а с другой – слушать. Если мы хотим, чтобы педагогическая общественность, образовательные учреждения, органы управления образованием и просто рядовые граждане понимали, что мы делаем, к чему стремимся, какие задачи ставим, мы должны как можно четче и полнее объяснять свою позицию, рассказывать о принимаемых мерах, слушать, как оценивают наши инициативы дети, родители, экспертное сообщество, регионы. Конечно, есть вещи, суть которых мы не можем раскрывать, например, меры, связанные с повышением информационной безопасности. В Рособрнадзор часто обращаются граждане с различными жалобами на нарушение их конституционных прав. Конечно, мы будем реагировать на все обращения, но по некоторым случаям будем проводить глубокие детальные расследования и с разрешения обратившегося к нам человека публиковать эту историю в открытом доступе, а также следить и оперативно сообщать, как меняется ситуация, не возникало ли каких-либо последствий для человека, озвучившего существующие недостатки и нарушения. Мне кажется, это тоже повысит и укрепит доверие граждан к Рособрнадзору. Люди должны знать, что они в любой момент могут обратиться к нам и мы им поможем.- Вы рассчитываете на помощь Общественного совета при Рособрнадзоре?- Еще как! Мы постараемся сделать заседания совета максимально открытыми с прямой трансляцией онлайн. Мы бы хотели, чтобы совет стал органом, который предлагает для рассмотрения не только проблемы, но и формулирует эффективные решения, обращает наше внимание на те моменты, которые иногда ускользают от чиновника. Что касается тем обсуждения, то, мне кажется, можно провести некий опрос экспертов, родителей, учителей, какие темы они считают наиболее актуальными в этом году. Для начала можно спросить, например, ваших читателей.- Так и сделаем. Но думаю, что большинство тем будут касаться единого государственного экзамена. Он вас устраивает?- Как форма итоговой аттестации выпускников общеобразовательной школы вполне. На мой взгляд, не контрольные измерительные материалы, не процедуры – главная проблема, а отношение к экзамену. Должно измениться сознание и учеников, и родителей, и учителей, и организаторов проведения ЕГЭ. Они должны заключить своеобразный общественный договор. Ученик гарантирует, что он будет честно, без всякого списывания, демонстрировать знания, которые он приобрел в школе, а государство со своей стороны гарантирует, что данный формат экзамена действительно оценивает то содержание, те программы, которые изучались в школе; что при обработке результатов не будет никаких сбоев; что выпускнику будет обеспечена возможность подать документы в те вузы, которые он выбрал, и зачисление будет проведено объективно, без нарушений и подтасовок. Для меня изменение сознания и отношения к единому государственному экзамену является одной из ключевых задач. Понятно, что решим мы ее не сегодня и не завтра, но это точно, что ее не нужно откладывать.- А какие задачи ближайшего действия стоят перед вами?- Министр образования и науки Российской Федерации Дмитрий Викторович Ливанов поставил нам задачу: минимизировать нарушения. С первых дней работы в Рособрнадзоре я занимаюсь этим вопросом. Мы сделаем все, чтобы не допустить утечки контрольных измерительных материалов до экзамена и минимизировать все нарушения в момент проведения ЕГЭ. Для этого мы планируем целый комплекс мер. Например, сократить количество дней хранения КИМов в регионах. Сейчас они доставляются туда за три дня до экзамена. Мы планируем делать это за один, максимум полтора дня, причем храниться они будут не в органах управления образованием, а в специализированных организациях, которые будут заниматься доставкой контрольных измерительных материалов. Возможно, в некоторых регионах КИМы будут печататься сразу в пунктах проведения экзаменов за час до начала ЕГЭ, под видеокамеру. Такая технология используется и сейчас в труднодоступных местностях, куда невозможно доставить КИМы за несколько часов до экзамена. Мы обсуждаем сейчас увеличение числа вариантов, разработку КИМов по часовым поясам. Это вполне реальная задача. Федеральный институт педагогических измерений уже работает над этим. Следующая мера – это создание института федеральных наблюдателей за проведением единого экзамена. Получивших у нас аккредитацию экспертов мы будем направлять в пункты проведения ЕГЭ, где они будут находиться в течение всего экзамена и следить за объективностью процедур. Параллельно с этим мы хотим выстроить систему общественных наблюдателей. Единственное ограничение, которое мы введем, будет заключаться в том, что не общественный наблюдатель будет выбирать себе пункт приема экзамена, а мы ему определим маршрут. Это для того, чтобы исключить всякие случайности, например, некую заинтересованность или предварительную договоренность. Мы рассчитываем, что на наш призыв откликнутся люди, действительно желающие объективного проведения экзамена. – Сергей Сергеевич, как вы относитесь к идее независимых центров проведения единого государственного экзамена, которые и контрольно-измерительные материалы будут разрабатывать сами, и экзамен проводить, и баллы считать?- Я знаю, что эта идея обсуждалась на одном из заседаний Комиссии по развитию образования Общественной палаты РФ. Знаю, что подобный опыт есть в некоторых зарубежных странах, что в свое время Рособрнадзор инициировал соответствующий проект. Думаю, что пока больше вопросов в этой теме, чем ответов. Мне кажется, это одна из важнейших тем для обсуждения Общественным советом при Рособрнадзоре.- Возвращаюсь к банку открытых заданий. Уже и президент озаботился этой темой.- Идея открыть банк тестовых заданий правильная. В свое время, поступая в педагогический университет, я сдавал математику, и нам сказали, что на экзамене будут задачи из сборника Сканави. В течение одиннадцатого класса я прорешал все задания из этого пособия. Запомнить все было невозможно, но необходимые навыки, как решать ту или иную задачу, сформировались, и я легко справился со своими экзаменационными заданиями. – Фракция КПРФ в Государственной Думе готовит законопроект о добровольности единого государственного экзамена. Я против такого закона, а вы, Сергей Сергеевич?- По большому счету все экзамены, кроме русского языка и математики, являются добровольными. Давайте вспомним, сколько было при традиционной итоговой аттестации обязательных экзаменов. Шесть. И четыре при поступлении в вуз. Десять обязательных экзаменов за полтора месяца! Теперь, чтобы получить аттестат о среднем образовании, нужно сдать русский язык и математику, набрав минимальное количество баллов. Некоторые эксперты считают, что список обязательных предметов нужно расширить. Если мы уберем обязательные предметы, повысим ли мы качество образования? Скорее всего, наоборот. ЕГЭ – всего лишь форма итоговой аттестации учащихся. Если уж переживать, так не о форме экзамена, а о его содержании.- Как-то незаметно ЕГЭ превратился в дубину, которой больно бьют и директоров школ, и учителей. Их деятельность оценивают по среднему баллу, количеству стобалльников, а мыслилось все наоборот: результаты единого экзамена – основа для анализа, почему школа работает именно так…- Мы часто забываем, что единый экзамен – это оценка индивидуальных образовательных достижений школьника. И чем больше мы нагружаем ЕГЭ различными функциями, например, используя его как главный критерий в различных рейтингах школ, муниципальных образований, региональных систем образования, тем больше опасность, что он потеряет свою объективность, что возникнут нарушения его процедур. Вы не думали, почему именно ЕГЭ так часто используется как основной показатель, индикатор деятельности в системе образования? Потому что нет другого показателя, объективно оценивающего эффективность системы образования, ее результаты, динамику достижений. Поэтому мы будем всячески развивать общероссийскую систему оценки качества образования и проводить исследования состояния образования в начальной, в основной школе, математического, физического, химического, гуманитарного образования, чтобы на основе полученных результатов принимать решения по улучшению стандартов, учебников, изменению программ повышения квалификации педагогов. – По специальности вы учитель математики, но, как видно из официальных биографических данных, в школе никогда не работали. Не ощущаете нехватки конкретного школьного опыта?- В школе я работал, совмещая преподавание математики в 5-9-х классах с учебой в аспирантуре. Может быть, поэтому два года, которые я проработал в школе, которую окончил, не попали в биографическую справку. Должен сказать, что было очень приятно работать с учителями, которые в свое время привили мне любовь к математике, а потом помогали мне уже как учителю.- Что важно для школьного учителя? – Сейчас постараюсь вспомнить. Я в первую половину дня вел уроки, а во вторую писал диссертацию и еще преподавал в педагогическом вузе. Я всегда настраивал себя на то, что, переступив порог школы, я должен забыть обо всех своих проблемах, плохом настроении, нести только позитивную энергию. Учитель не только передает детям знания, но и формирует их представление о том, каким должен быть человек. Мы мало об этом задумываемся, но дети подражают учителю, копируют его поведение, манеры, привычки иногда сознательно, иногда подсознательно. – Расскажите о своей научной деятельности.- Моя кандидатская диссертация была посвящена методике работы с отстающими детьми с использованием информационных технологий. Это был практически конец прошлого столетия – 1998-1999 годы. Основываясь на теории поэтапного формирования умственных действий Петра Яковлевича Гальперина с учетом положений Выготского о зоне актуального и ближайшего развития, используя теоретические положения Галины Федоровны Кумариной и Нины Федоровны Талызиной, я создал методическую систему с использованием мультимедиа, которая позволяла отстающим ученикам, пройдя определенные этапы, ликвидировать те или иные пробелы в знаниях. Работа заинтересовала специалистов. После аспирантуры поступил в МГИМО и получил второе высшее образование по специальности «государственное и муниципальное управление». Собственно говоря, тогда и был сделан окончательный выбор работать в системе образования.- Ваша докторская диссертация продолжает тему технологий работы с отстающими детьми?- Честно говоря, я не думал писать докторскую диссертацию. Но так распорядилась судьба, что это пришлось сделать, этот момент связан с Анатолием Аркадьевичем Пинским. Одним из проектов, которым я стал заниматься в министерстве, куда пришел в 2002 году, был проект по профильному обучению. Последние правки в концепцию профильного обучения вносились у меня за компьютером. Я очень хорошо помню этот день. На следующее утро я должен был подписать эту концепцию у Виктора Александровича Болотова, а он отдать ее тогдашнему министру образования Владимиру Михайловичу Филиппову. Мы внесли все правки у меня за компьютером, все ушли, а я остался, чтобы распечатать готовый документ. И тут обнаружилось, что я забыл сохранить правленый файл. Слава богу, что остались записи и правки – я всю ночь сидел за компьютером, вносил, выверял и к утру подготовил чистый вариант. На следующий день Владимир Михайлович подписал эту концепцию, и мне была поручена координация всей работы по этому эксперименту. Вот тогда появилось понятие предпрофильной подготовки, тогда зародилась идея итоговой аттестации в девятых классах, тогда был разработан новый учебный план, заменивший обязательный минимум 1998 года. После смерти Анатолия Аркадьевича Пинского я стал видеть публикации по профильному обучению без каких-либо ссылок на разработки нашей команды, люди просто брали материал и беззастенчиво его использовали, и тогда я решил обобщить весь материал и защитить в виде докторской работы, что и было сделано в 2007 году. Она называлась «Теория и практика организации профильного обучения в Российской Федерации». – Древние говорили, что в одну воду невозможно войти дважды. Но в одну и ту же реку вполне можно. Вы уже когда-то работали в Рособрнадзоре. Когда уходили, не думали, что со временем вернетесь?- Откровенно говоря, не думал. Я работал в Российской академии образования. В то время министром был Владимир Михайлович Филиппов, а помощником у него был Анатолий Аркадьевич Пинский – светлая ему память. Пинский пришел в РАО с вопросом: есть ли в академии молодой человек, который мог бы стать помощником у тогдашнего первого заместителя министра Виктора Александровича Болотова. Я в то время заведовал лабораторией в Институте управления образованием, работал в Институте информатизации образования, уже защитил кандидатскую диссертацию, был ученым секретарем докторского совета Института информатизации, участвовал в различных проектах, и меня рекомендовали Болотову. Так я попал в министерство, затем в Рособрнадзор, Центр тестирования, затем вернулся в РАО уже на должность директора института. У нас сформировалась отличная команда. Некоторые члены этой команды сейчас работают в Министерстве образования и науки. Потом поступило предложение перейти в Академию повышения квалификации и переподготовки педагогических кадров, затем Андрей Александрович Фурсенко предложил мне возглавить Департамент регионального развития. Затем уже Дмитрий Викторович Ливанов предложил мне заняться проектной деятельностью министерства. И вот теперь я снова в Рособрнадзоре. Ну что ж, всегда для меня были важны дело и результат, а не место или должность, которую я занимал.
Выбор читателей
Комментарии