На чтение: ≈ 14 мин.Так получилось, что школьнику Сергею Колосову довелось сняться в кино. Вообще ему везло с людьми, которые встречались на жизненном пути. С учителями, привившими интерес к истории, с женой, которая играет в его картинах ведущие роли, с талантливыми актерами. Война оставила в его судьбе неизгладимый след. Это видно и по фильмам. Они искренни и трогательны. И неспроста в их названиях есть слово “сердце”. “Большое сердце”, “Солдатское сердце”. У Колосова оно действительно солдатское. Позади война, в этом году исполняется 60 лет с того дня, когда она началась. Сергей Колосов ушел в армию рядовым, через семь лет вернулся офицером. И сразу в ГИТИС, а оттуда – в большое искусство. Но как все начиналось, пусть расскажет он сам.
– Мои родители работали актерами, и в семье был культ театра. К сожалению, гражданская война заставила их бросить эту профессию. Но театр остался их болью и страстью, которая передалась и мне. Я помню предвоенный МХАТ, стариков Малого театра, таировский Камерный театр, охлопковский реалистический театр… Родители воспитали любовь именно к психологическому театру. Поэтому я никогда не следую кинематографической моде, достижениям в области формы. Я все показываю согласно мхатовским традициям – через восприятие своего героя. Для меня особенно важно точно выбрать актера. Не меньшее значение придаю документально точным деталям… А кино в мою жизнь вошло с детства, поскольку мы жили возле Горбатого моста, где в то время снималось очень много фильмов. Я принял участие в фильме Бориса Барнета “Окраина”, учась в четвертом классе. Потом последовали “Александр Невский” и другие знаменитые ленты.
Большой интерес к истории развил у меня в школьные годы наш преподаватель и классный руководитель Андрей Аркадьевич Богданов. А учитель литературы Николай Николаевич Арденс обратил мое внимание на исторические аспекты литературного процесса. Ведь он автор известной книги “Толстой над страницами истории”. С большой теплотой вспоминаю свои занятия в историческом кружке Музея Революции. Знания, полученные в те годы, помогают мне до сих пор.
Смыслом моей жизни и творческой работы стала неприязнь к разного рода злу. И я развивал эту тему в разных жанрах, разными путями. Причем эти убеждения сформировались не только во время учебы, но и во время войны. Она значительно расширила мой житейский, исторический опыт.
– Вы, кажется, служили офицером…
– Война была такой длинной, а я начал службу еще до нее и всего прослужил семь лет, успел побывать в роли солдата, сержанта, курсанта и офицера…
Из нашей школы N 69 погибли с 1939 по 1942 год 50 человек из четырех выпусков, не говоря уже о раненых. Ребята 1939 года воевали еще в финскую кампанию. Моего соседа по парте Юру Попова убили буквально в первые же месяцы войны. Сейчас нас осталось 2-3 человека живых фронтовиков. При строительстве Нового Арбата наша школа была снесена. И мы добились, чтобы ее номер дали московской новостройке в Строгине. Сейчас школе присвоено имя Булата Окуджавы, который тоже учился с нами и тоже воевал. А имена всех погибших перечислены на мемориальной доске. Собственно, ради сохранения памяти о них мы и постарались сохранить номер школы. Войну я заканчивал уже преподавателем военного училища в Москве. Меня даже хотели отправить в академию. Спасибо ходатайствам руководителя ГИТИСа Михаилу Михайловичу Тарханову. Он-то и помог мне наконец демобилизоваться и вернуться на второй курс ГИТИСа. Так началась другая полоса моей жизни. Все мои основные работы были продиктованы желанием познакомить собственный народ с подлинной историей. Дух просветительства для меня очень важен.
– На телевидение вы пришли, когда у большинства и телевизоров-то не было…
– Среди телезрителей оказался сам Пырьев, в то время руководивший “Мосфильмом”. Ему понравилась телевизионная версия моего спектакля, который я поставил в Театре сатиры. Туда меня пригласили как обладателя “красного” диплома. Так, благодаря телевидению я начал работать под руководством Пырьева. Тем более что моя жена, Людмила Касаткина, только что дебютировала в “Укротительнице тигров” и, увлеченная кинематографом, горячо поддержала меня.
– Ваша жена была одной из самых красивых актрис своего поколения. Вы на ее красоту обратили внимание?
– Я пришел в институт фронтовым офицером, а она сразу после десятилетки. Все молодые люди обращали на нее внимание. Мы поженились только после института, хотя я мечтал об этом гораздо раньше. Причем она потребовала, что условием для свадьбы должен стать мой “красный” диплом, которого я и добился…
– Поблажки жене на съемках делали?
– Для того чтобы снять крошечный эпизод перехода через финскую границу в фильме “Операция “Трест”, Людмила Ивановна проводила много времени в тренировках на ипподроме. Однажды случилась беда: испугавшись проезжающего мимо грузовика, лошадь встала на дыбы и уронила Касаткину на асфальт. Со смещением позвонка Людмила попала в больницу. Но самое страшное произошло на съемках фильма “Помни имя свое”. Чтобы добиться достоверности характера своей героини, Людмила Ивановна прошла вместе с заключенными под охраной овчарок. Одна из собак неожиданно вцепилась ей в ногу. Пока искали хозяина, прошло довольно много времени, и актриса терпеливо переносила адскую боль. Но на следующий же день потребовала, чтобы ее доставили из больницы прямо на съемочную площадку: производство фильма в Польше было очень дорого, его пришлось бы прервать. А вы говорите “поблажки”…
– Ваши отношения с теленачальством никогда не были безоблачными. Почему?
– Постоянно случалась одна и та же история: предлагал тему для телевизионного фильма, а теленачальство отказывалось его снимать. А когда я все-таки создавал фильмы, то тут телевидение спохватывалось и начинало их демонстрировать. Вот пример. В фильме “Помни имя свое” речь шла о судьбе женщины, потерявшей сына во время войны и нашедшей его уже в наши дни в Польше. Мне поставили условие, чтобы мальчик вернулся и остался в России, без этого фильм получится “непатриотичным”. Я спорил, доказывал, что иначе нет драмы, а потом плюнул и… снял фильм, как мне хотелось.
– Кажется, та же история произошла с “Матерью Марией”.
– Да, я хотел снять многосерийный телевизионный фильм о поэтессе Елизавете Юрьевне Кузьминой-Караваевой. О том, как в юности она познакомилась с Александром Блоком и он в ответ на ее детскую влюбленность написал письмо в стихах. Телевидение отказалось, потому что героиня – политическая эмигрантка, монахиня, салонная поэтесса, писавшая на религиозные темы. Скандал в Гостелерадио был страшный…
Картину “Операция “Трест” мне немного подпортил КГБ. Потребовали выкинуть из фильма фразу: “Смотрите, как русские люди умирают за веру, царя и отечество”. Эти слова произносит Касаткина, которая играет роль Захарченко-Шульц. Потом она стреляется и падает… Каждый день мы старались отстоять от замечаний какой-то эпизод фильма. Я впервые рассказал об этом в передаче Влада Листьева, которая вышла в эфир за 48 часов до его гибели. Прочитал в эфире письмо из КГБ с замечаниями по “Тресту”. У Влада глаза на лоб полезли. Но терять мне было нечего, поскольку времена настали другие. А для фильма “Диалоги” нам давал интервью Вилли Брандт, произведший на меня огромное впечатление умом и обаянием. Из фильма приказали выкинуть спор о Солженицыне, музыку Рыбникова. Изуродовали.
– Ни один фильм не был так популярен, как “Вызываем огонь на себя”. Пионеры называли свои дружины именем героини сериала Ани Морозовой…
– …школы создавали целые музеи. В каком-то городе поставили памятник в честь героев-подпольщиков. А Морозовой посмертно и только после выхода фильма присвоили звание Героя Советского Союза. Небывалый случай в истории нашего искусства!
– А где вы нашли для “Вызываем огонь на себя” столько симпатичных парней?
– Специально ездил в Польшу, ходил по театрам. Чеха Венделина Робличку сыграл чешский журналист, который приходил брать у меня интервью. Я стараюсь, чтобы актеры обладали личностными качествами. Быть профессионалом мало, необходима внутренняя значительность, собственная точка зрения.
– Почему, на ваш взгляд, в современном кино нет больших удач?
– На телевидении сильна информационно-новостная линия. Много говорится того, о чем мы даже не могли мечтать. Но художественное телевидение пребывает в забвении. А у нас было сильнейшее в Европе телевизионное кино. Его делали лучшие мастера – Захаров, Швейцер, Рязанов, Прошкин, Усков, Краснопольский, Дружинина. Почему сегодня нет таких крупных удач, как “Семнадцать мгновений весны”, “Операция “Трест”, “Михайло Ломоносов”, “Место встречи изменить нельзя”? Потому что нет госзаказов. Раньше руководство Гостелерадио к датам, к праздникам требовало наших фильмов, всегда давали деньги.
– Ваш телевизионный сериал “Раскол” о Ленине, на мой взгляд, довольно глубокий…
– Я снимал его в шести странах пять лет, в нем действуют 99 реальных исторических персонажей, от Мартова до Витте и Плеханова. А сколько раз его показывали? Говорить об этом мне больно. Зато эфир забит зарубежной дрянью. И делается это из соображений корысти. Для того, кто покупает, выгодно везти эту дрянь “мешками” и ставить в эфир. Заявляю это совершенно ответственно. Почему у нас не установлена система квот, как в Италии или Франции? Ведь телевидение – самое мощное идеологическое оружие. Это давно известно.
Елена МАСЛОВА
Из досье “УГ”
Сергей Колосов – коренной москвич. Окончив ГИТИС в 1952 году, он работал режиссером Театра сатиры. Но главным делом его жизни стало кино. Первые фильмы (“Большое сердце”, “Солдатское сердце”) были сняты в конце 1950-х. Зрители знают Колосова по его лентам, которые появились чуть позже: “Вызываем огонь на себя”, “Операция “Трест”, “Помни имя свое”(этот фильм вышел на экраны в 1974 году).
Сергей Колосов – народный артист России, СССР, имеет звание “Заслуженный деятель культуры Польши”.
Выбор читателей
Комментарии