С любимыми не расставайтесь

Вот закончился еще один учебный год. Для одних – первый, для других – пятый, двадцатый, тридцатый. И те, и другие подводят итоги. Кто-то, дождавшись последнего звонка, с облегчением выдохнет: “Дошли! Ну наконец-то!”. А кто и взгрустнет, ведь, может быть, для него этот год был последним перед уходом на другую работу.
Вы скажете, чего ж тут грустить? Раз уж человек подыскал за это время себе новое место, значит, он уже взвесил все “за” и “против”, решил порвать с учительством, бросить детей и распрощаться с нелюбимым делом. Как сказал несколько лет назад один заслуженный педагог, в школе нет плохих учителей, потому что все плохие из нее ушли. Как говорится, нам мало, чтобы нас жалел и хвалил кто-нибудь другой, лучше мы будем сами себя хвалить и самовозвышать. При этом как-то проще забыть, что из школы уходят далеко не самые плохие педагоги. Бесчисленные примеры показывают: если у инициативного человека нет возможности реализовать себя здесь, он вовсе не обязательно будет смиренно сидеть сложа руки и утешать себя мыслями, что, мол, не беда, коли школа не позволяет раскрыться, зато работа в ней – дело почетное, “самое великое на Земле”. Скорее всего он постарается изменить ситуацию в самой школе, системе образования, попытается подчинить ее себе. А если это не удалось, тогда уж можно решиться и на крайний шаг – уйти в другую структуру, где можно реализоваться полностью.
Этим объясняется тот факт, что очень многие из знаменитых людей (Зюганов, Окуджава, Солженицын пр.) в прошлом начинали как обычные школьные учителя. А раз они ушли, то можно сделать определенные выводы: или все они были плохими учителями, которые так и на прижились в педагогическом сообществе, не возлюбили детей больше самих себя, или же попросту школа не дала им возможности раскрыть все свои таланты и дарования. Кому-то (например, вышеупомянутому заслуженному педагогу) импонирует первая точка зрения. Мне – вторая.
Но почему-то каждый раз, когда заканчивается год и можно собирать чемоданы, готовиться полностью отдаться работе в газете, что-то мешает сделать роковой шаг. Может быть, все тот же педагогический консерватизм. А может быть, мысль, что я все-таки могу учить детей любимому предмету и делаю это хорошо, но если уйду, то потеряю эту способность, “прерву связующую нить”.
Вот и думайте, какой я педагог – хороший или плохой. Правда, успокаивает одно: верный ответ могут дать только истинные судьи – мои ученики.

Вадим МЕЛЕШКО